Последнее слово - Фридрих Незнанский

— Ребята, — растерянно сказал Юрий, словно отвечая сразу на все заданные и незаданные вопросы, — я ведь отлично знаю этого мужика. Это Султан Абдурахманович Натоев. Мой клиент.

Юрий конечно же сразу узнал Султана, художник оказался действительно мастером и изобразил человека на портрете очень похожим на оригинал.

Вот тут онемели все остальные. И прозвучал только один вопрос, заданный Поремским:

— Как?

Настала очередь Гордеева рассказывать, как в его консультацию явился этот гражданин и, ссылаясь на каких-то своих знакомых, давших адвокату лестную оценку, уговорил взяться за дело своего товарища. Дело, в сущности, оказалось пустяковым, заранее выигрышным, но гонорар за это последовал более чем приличный. А этот Натоев, мужик какой-то навязчивый, настырный, попытался стать, что называется, чуть ли не другом дома. Юрию стоило большого труда, не обижая его, как-то отшить. Но тот постоянно звонит, справляется о здоровье, интересуется, не надо ли что-нибудь достать. Он служит в какой-то коммерческой фирме, обслуживающей целую сеть ресторанов. И по всему видно, что эти заведения контролирует чеченская диаспора. Вот такая интересная, как теперь начинал понимать и сам Гордеев, сложилась ситуация.

«Народ» задумался, как походя заметил с ухмылкой Турецкий.

— А есть над чем, — абсолютно трезвым голосом сказал Грязнов. — Связи-то, хлопчики, вырисовываются оч-чень любопытные. Значит, что же? Оказывается, с этой минуты мы имеем все необходимые адреса?

— Да, — подтвердил Турецкий. — Но, к сожалению, соблазнительная идея, Славка, которая, вижу, только что посетила тебя, у нас не пройдет.

— Ты о чем? — словно бы удивился Грязнов.

— Послать по указанным адресам оперов, чтобы раз и навсегда закрыть этот вопрос. Было такое желание, только честно?

— Было, а я и не собираюсь скрывать. Вот только этому Натоеву мы не можем ничего предъявить. Разве только задать вопрос: куда девался его родственник?

— А он сбежал? Вы проверяли?

— Яковлев был, разговаривал с отцом Зайцева, тот ничего вообще не знает. А сына он видел только один раз после освобождения. Тот забегал домой, чтобы взять свои вещи, в сумку побросал самое необходимое из одежды, взял у отца немного денег и уехал. Наверное, в Чечню, к родственникам, здоровье после тюрьмы и зоны поправить, там все-таки Кавказ как-никак, минеральные источники. Отец, во всяком случае, у Володьки подозрений не вызвал, хотя кто их, этих чеченцев, знает. Хочу сам взглянуть.

— Это будет правильно. А адрес Натоева у Юры?

— У меня, — сказал мрачный Гордеев. Ему определенно не нравилось то, что волею странных обстоятельств он оказался втянутым в серьезное уголовное дело. Даже с неприятным политическим оттенком. А как же еще можно назвать подготовку террористического акта?

— Вот и славно. Володя, — обратился Турецкий к Поремскому, — может, ты завтра и смотаешься к нему? У тебя есть повод, ищешь Зайцева, Натоев представился в колонии его родственником, тебе стало об этом известно, кому ж и знать про Зайцева, как не ему?

— Я готов.

— Отлично. Славка тогда действительно поговорит с папашей, как его?

— Халметов, — подсказал Грязнов. — У меня с ним будет интересный разговор.

— А к Савину домой пошлем Галю. Только пусть она едет после разговора со мной, есть одна идея. Яковлева бросаем на Злобина. Но ты, Славка, обещал ему прикрытие. Как я теперь понимаю, Злобин и этот Олег Базанов, которым вплотную занимается Паша Лаврентьев, дружки-приятели, и если один из них напрямую связан со скинами, то почему другой не может? Вопрос серьезный. Яковлеву придется обойти всех соседей и того, и другого по-новому. И если они за тобой немедленно установили слежку, — Турецкий кивнул Поремскому, — то за Яковлевым, можете быть спокойны, не преминут.

— Володька, — сказал Грязнов про Яковлева, — и сам на рожон не полезет, но поддержку мы ему обеспечим, я сказал.

— Ну раз мы распределили роли, предлагаю следующий вариант. Во-первых, за тобой, Юра, наверняка установлено наблюдение. Официальная охрана будет выглядеть вызывающе и может спутать нам самим карты. Поэтому предлагаю позвонить Дениске, это может сделать Славка, ему сподручнее давать поручения своему племяннику, либо ты сам, поскольку вы с младшим Грязновым друзья. Вопрос ставится так: нужна неброская внешне, но эффективная по сути охрана. На несколько дней. Это тебе, Гордеев, раз уж ты решил вспомнить свое следовательское прошлое. Иначе эти чеченцы тебя достанут и попытаются узнать, что ты делал у Турецкого дома. Моя фигура им уже достаточно известна.

— Да, с Филей надо поговорить, он умеет быть совсем незаметным, — сказал Грязнов.

— Я тоже о нем подумал… Но ведь охрана денег стоит, — возразил Гордеев.

— Это хорошо, что ты напомнил, — ухмыльнулся Турецкий. — Я так и подумал, что денег у тебя на собственную безопасность нет. Мы тебя проведем как свидетеля по этому делу и найдем средства для охраны.

— Нет, ребятки, уж лучше я как-нибудь сам. Не хватало мне фигурировать в громком уголовном деле! Да у меня потом все клиенты разбегутся.

— Как хочешь, — развел руками Турецкий, — но давать официальные показания по делу Савина тебе все равно придется. Так что думай.

— Ну влип я с вами… — пробурчал Гордеев. — Вот и делай после этого добро…

— Это я говорил во-первых. Теперь во-вторых. Слава, ты действительно можешь доставить Юрку домой, только пусть твой водила с большой пистолью в руках проводит его до самой квартиры. А на завтра вызывайте охрану… Так, ну за тебя, генерал, я спокоен, к тебе с вопросами не сунутся. Третье. Володька остается ночевать сегодня у меня. Утром надо будет тщательно проверить наши машины на предмет всяких «зверей».

— Думаешь, успеют поставить? — усомнился Поремский.

— А долго ли умеючи? Я бы на их месте, в смысле тех, кто отрядил за тобой своих «топтунов», обязательно поступил бы именно так. Им же информация нужна, вот они и будут слушать с помощью своих «клопов», «жучков» и прочей живности, которую имеют. Далее…

— Было три, — заинтересованно заметил Грязнов. — А есть и четвертое?

— Ну а как же? — рассмеялся Турецкий. — Я сейчас иду в спальню и достаю из Иркиного шкафа заначенную там бутылку аналогичного коньяка. Она не знает, что я знаю, и об этом ей знать незачем. Вот это и есть четвертое.

— Мудро сформулировано, — философски отметил Грязнов. — А чего ж раньше молчал? Ведь чуть было настроение вконец не испортил, верно, Юрка?

Гордеев важно кивнул. Поремский чуть не зашелся от смеха, увидев дипломатическую игру.

— Потому что я думаю о друзьях, — назидательным тоном произнес Александр Борисович, поднимаясь, — а вы, то есть друзья, только о себе. Есть вопросы? Вопросов нет, — ответил он сам себе словами легендарного товарища Сухова.

5

Василий Григорьевич Климов, естественно, знал о том, что происходит внизу, в подвалах, расположенных под кассовым залом Киевского вокзала. Уже с утра, когда было принято решение начать целенаправленный поиск, а затем и выемку взрывчатых веществ, по его указанию перекрыли все те служебные площади и помещения, в районе которых работали специалисты из ФСБ и МЧС с соответствующей поисковой аппаратурой и необходимым инструментом. Было также резко ограничено число технических служащих вокзала, которые могли иметь непосредственное отношение к производимым работам. Но ведь как ни приказывай, как ни предупреждай, а сохранить в тайне прибытие большой группы людей, облаченных в спецодежду, с громоздкими ящиками, довольно трудно. К тому же на всякий случай, из соображений все той же безопасности, пришлось вывести служащих из некоторых опасных помещений, в частности, закрыть на технический перерыв ряд касс по продаже железнодорожных билетов, что, в свою очередь, напрягло положение с отъезжающими, образовало очереди и так далее. То есть мелких и крупных проблем возникла масса, и все их приходилось решать на ходу, а это не всегда получалось, люди нервничали, ругались, обстановка накалялась.