Забытые грезы - Моника Пиц

Данте выпрямился и посмотрел в сияющие лица Коко и Бобби.

– Яблочный пирог работает, – сказала Коко. – Бобби восстановила часть моей памяти.

Но тут же к ним начала приближаться новая неприятность в облике Сириуса. Видимо, Кинг направил все имеющиеся силы в перепрограммирование, чтобы держать своих врагов подальше от Лины. Данте не поверил своим глазам, отметив, как хорошо Бобби и Коко подготовились к экстренной ситуации. Обе по-своему пробовали себя в роли неформальных героинь остросюжетных историй. Данте с удивлением обнаружил, что все их оружие взято из кухни. Красноватой жидкости, пахнувшей смесью чили, моющего средства и лимонного сока, было достаточно, чтобы держать нападавших на расстоянии. В ход пошли и кремовые шприцы.

Пока две девушки с помощью жгучей смеси удерживали нападавших, Данте попытался открыть дверь. Таймер обратного отсчета над входом сообщил, что у него осталось не так много времени.

Он помчался дальше, прикрываемый Бобби и Коко, и наконец обнаружил дверь в пункт управления. Она была открыта, и в комнате находился только один человек. Инес работала на большом микшерном пульте и контролировала процесс перепрограммирования, который она могла отслеживать через одностороннее зеркальное панорамное стекло. На дисковом проигрывателе крутилась стеклянная книга. Значит, здесь создавались голограммные книги невидимок. Инес вскочила и с улыбкой без борьбы предложила ему свое место.

– Стоит изображениям запуститься, никто уже не сможет остановить процесс, – объяснила она. – Просто смотри, что тебя ждет. Ты будешь следующим.

Данте взглянул через стекло в зал. Лина лежала в позе эмбриона посреди комнаты, словно уже сдалась. Данте, как безумный, начал стучать по стеклу, за которым Лина постепенно теряла сознание. Ее глаза странно закатились. Она не реагировала. В панике Данте попытался силой вытащить из машины голограмму, в которой хранились все воспоминания, извлеченные из Лины. Когда он коснулся прибора, его сильным электрическим током отбросило назад. Так легко процесс не остановить. Данте без разбора стучал по всем кнопкам, переставлял переключатели и рычаги. Ничто не дало результата. Единственный способ, который у него остался, – это дать о себе знать через громкоговоритель. Он потянулся к микрофону.

– Лина, я здесь! – воскликнул он.

Его голос безнадежно затерялся в клубке голосов, наваливающихся на Лину со всех сторон.

– Прямо здесь. Наверху. Если ты меня слышишь, подними руку.

Ничего. Ноль. Никакой реакции.

Это не сработало. Его голос не долетал до Лины.

Внезапно он услышал позади себя щелчок двери и почувствовал тихое дуновение ветра в спину. Ему не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто вошел в комнату. Данте узнал запах опилок, трубочного табака, дров и масла, который по-прежнему хранила старомодная одежда Хранителя времени. Как бы он ни старался влезть в свою новую роль главы невидимок, он по-прежнему сохранил ауру чародея, который блефовал и работал с трюками, а не действительно творил чудеса.

Данте услышал тихий шорох и инстинктивно пригнулся. Трость с совиной головой со свистом пронеслась мимо его головы и вонзилась в зеркальную стену, отделявшую пункт управления от перепрограммирования. Стекло треснуло.

Что это было? А было ли что-нибудь? На мгновение Лине показалось, что она слышит голос Данте, но у нее даже не хватило сил поднять голову. Сила на борьбу с образами давно покинула ее. У нее было ощущение, что она находится внутри огромных песочных часов. Песчинка за песчинкой исчезало каждое зернышко памяти, все, что ее составляло. Видела бы это ее учительница. Госпожа… госпожа… Как же ее звали? Почему она не может ее вспомнить? Ее учитель биологии, ее классный руководитель. Имя вертелось у нее на языке. Сосредоточься! Она попыталась представить учительницу. Она видела спутанные волосы, высокую фигуру, но там, где должны были быть нос, глаза и рот, находилось лишь белое пространство. Так же она не могла вспомнить, как выглядит Бобби. Или Данте. Что там было с его глазами?

Лина почувствовала, как ее все глубже и глубже засасывает в воронку забвения. Все новые и новые картины захлестывали ее. Неизвестные картины. С Кингом и ней. Как они работают бок о бок в новом дворце на скале, при этом заговорщически улыбаясь. Вместе они пересекали Купол, обсуждая развитие продаж и обустройство новых частных покоев. Этого никогда не случалось. Или? Картины обрушивались на Лину во все более быстром темпе, слоями покрывая, что когда-то было.

Становилось все труднее не потерять рассудок в потоке лжи и фальшивых воспоминаний.

– Я с тобой! – крикнул голос. – Не верь картинкам, верь мне.

Данте! Это был Данте! Знакомый грубый голос нежно окутал ее. Или это был всего лишь последний кусочек воспоминаний?

– Оставайся со мной, Лина, – сказал он.

Слова, которые, как ласковый шепот, проникли в ее уши, стали скалой в прибое, чем-то, за что она могла ухватиться. Спасательным якорем. Его голос удерживал воспоминания.

Внезапно на мгновение в пункте управления вспыхнул свет. Она увидела Данте, который дико ей жестикулировал, прежде чем на него набросилась вторая фигура. Мозгу Лины потребовалось невероятно много времени, чтобы осмыслить эту картину, но в конце концов она поняла: Данте был там, наверху, в пункте управления и пытался помочь ей, заодно отбиваясь от Хранителя времени. Данте отбросили от микрофона. Как бы она ни старалась, она больше не слышала его голос. Свет в пункте управления снова погас. Однако шок его воздействия ощущался до сих пор. Ей понадобится вся ее концентрация, чтобы снова не потеряться в фальшивых картинках. Словно издалека до ее уха доносились приглушенные звуки схватки в пункте управления. Она услышала, как треснуло стекло зеркала. Ее взгляд медленно блуждал по стенам, пока на одной из бесчисленных картинок она не обнаружила небольшую трещинку, едва различимо пробирающуюся по стеклу. Это незначительное искажение предоставило ей то, за что она могла уцепиться своими мыслями. Полностью сосредоточившись на трещине в стекле, ей удалось на несколько секунд заглушить шепот. На стенах вокруг, дрожали и прыгали картинки, теряя свою страшную притягательность. Прекрасный спектакль был нарушен. Голова Лины медленно приподнялась. Ее сопротивление крепло, а вместе с ним и беспокойство за Данте. Трещина, медленно проникающая все дальше в фальшивые картинки, стала ее спасательным кругом. Ей нужно продержаться. Еще немного.

Чародей Кинг с силой прижал Данте к микшерному пульту. Его руки сомкнулись вокруг шеи Данте, в спину которого впились кнопки и регуляторы. В глазах Кинга мелькало отражение картинок из перепрограммирования. Беспокойные скачки подсказывали Данте, что процесс больше не идет, как планировалось.