Медаль за город Вашингтон - Владислав Морозов

А если оставить их как есть, и пусть живут себе, словно под куполом? – спросил я. Их-то оставить в покое, наверное, можно, сказала Данка, только они-то нас точно в покое не оставят. Ты же видишь – они по-прежнему считают себя пупом земли и пытаются активно действовать по всему миру и лезут в любые дыры и поры. Их надо помаленьку бить в их же логове и не давать расслабляться, а то они нам всем такое устроят…. Ну да ты же представляешь, что именно они могут устроить…

Но этот наш разговор был позже, а в тот момент за забрызганным морской водой стеклом блистера, где-то за горизонтом, среди темных силуэтов небоскребов долбанул сильный взрыв. Один, потом еще – всего я насчитал полтора десятка тусклых вспышек. Взрывалось что-то довольно мощное, но явно не ядерное.

– Успели, – сказала Данка. – Дай бог, чтобы эти «сопротивленцы» тоже смогли уйти, особенно Варька.

– И что это было?

– Скорее всего, крылатые ракеты с чем-то кассетным, не зря же мы торопились. Слава богу, сейчас, когда спутников и прочих благ цивилизации больше нет, на планирование и организацию такого удара уходят часы…

Наш каплей не наврал. Уже через пару часов мы были в Гаване. Слава богу, никто у нас не был ранен и даже опасной дозы радионуклидов, против ожидания, не схватил – повезло так повезло. Правда, кое у кого на обуви и одежде обнаружилась-таки сильно фонившая грязь, видать, не все нынче было в порядке в нынешнем Хьюстоне. Так или иначе, зараженное обмундирование пришлось сжечь по акту…

Про авиабазу Форт-Браунвуд нам ничего узнать так и не удалось. Хотя сомнений в том, что неизвлекаемые мины сработали, у меня лично не было.

А вот по городу Сан-Антонио через пять дней после завершения нашей операции был нанесен тактический ядерный удар. Самими же пиндосами, стандартный, килотонн на пятнадцать-двадцать… Наши средства объективного контроля подобные вещи и сейчас худо-бедно ловят. Как видно, реальных средств против собственных «универсальных солдат» у них не нашлось, и пришлось, как они это любят и умеют, «точечно» бить мух совковой лопатой… Интересно, что сигналы от личных чипов-идентификаторов пятерых из восьмидесяти «зомбаков» наша служба радиоперехвата ловила еще три месяца, а последний из болванов замолчал через пять месяцев. Выходит, кое-кто из них умудрился уцелеть и при атомном взрыве…

Два дня спустя. Гавана. Набережная Малекон. Все еще осень

Ярко-синее море плескалось у самых ног. Хоть, как в старой песне, швыряй в океан окурки, поневоле пожалеешь, что некурящий… В общем, справа был Флоридский пролив, слева – улица с редкими прохожими и еще более редкими машинами (лишь изредка проезжали патрули местных РВС на свежепокрашенных допотопных БТР-60 или БРДМ-2, не обращавшие на нас никакого внимания), а также до неприличия ветхие гаванские здания и остатки старинных укреплений. Хотя все здесь, по идее, строилось из белого или беленого камня, на Гаване, да и всей Кубе эта печать запустения лежала, по-моему, с того самого 1959 года, с момента победы веселых бородачей во главе с Фиделем и Че, с их радикальными идейками. Зато удручающие последствия последних катаклизмов на этом Острове свободы почти не отразились. Второй день я гулял по этому городу и никакой особой романтики в нем не находил. Разве что если предварительно шары залить…

Дальше открывался мыс со старинным фортом, низкой маячной башней и древними пушками, ровесницами первой (той, которая с Нахимовым, Корниловым, Тотлебеном, молодым Львом Толстым, матросом Кошкой и атакой легкой кавалерии) севастопольской обороны. Хотя в том форте я уже побывал накануне…

– Ну что – пойдем? – спросила Светка. Имея в виду вернуться в номер и заняться чем-нибудь приятным во всех отношениях. Ну, или не заняться, по ситуации…

Нас, офицеров, поселили в одном местном «отеле», а прочий личный состав обретался в казармах местной военно-морской базы, где базировалась та самая «мобильная эскадра особого назначения» и еще много чего. Поскольку оказалось, что самолет будет не раньше чем через пять-шесть суток, а попробованный нами на борту экраноплана, довольно приличный по расейским меркам, ром местного разлива из сахарного тростника является одним из наиболее доступных здешних продуктов, народ расслабился. Я не особо возражал, все равно никаких боевых задач у нас не было, а для ожидания борта трезвость – отнюдь не главное качество. Но лично мне надоело бухать уже к концу первого дня.

В общем, я опять потопал проветриться, и слегка датая Светка тоже потащилась со мной «погулять», разумеется, наговорив по дороге много всякого о чувствах. Возражать ей у меня, откровенно говоря, не было сил. Кстати, сначала за нами увязались еще и бухие Рустик с Георгиевым, но они быстро отстали, растворившись в гаванских переулках. Они ничем не рисковали – отношение к русским здесь было традиционно хорошее, а взять с солдат все равно было нечего. Разве что попадутся в непотребном виде патрулю и сядут на «губу». И ладно – хоть протрезвеют на жестких нарах…

Я критически посмотрел на себя и Светку – выглядели мы в своем гражданско-курортном прикиде с чужого плеча (наши гражданские и не только шмотки из Мексики улетели прямо к месту постоянной дислокации, а мы, как известно, прибыли сюда «с пересадками»), словно заблудившиеся среди времен и пространств туристы. А одетая в белое, короткое и обтягивающее (наспех подобранная одежка была ей явно маловата) Светка словно выпала из 1960-х годов, а я, в своей клетчатой рубашке с короткими рукавами и застиранных брюках непонятного фасона, вообще сильно напоминал тех наших ребятишек, которые в 1962-м сначала тайно притащили, а потом демонстративно утащили из этих краев ракеты средней дальности…

– А Мария против не будет? – уточнил я. Не хватало мне, чтобы они потом промеж собой разборки устроили, вплоть до мордобития. Они ведь могут…

– Да ладно вам, Маруся – женщина правильная, – успокоила меня Светка, ковыряя острым носком растоптанной туфли камни набережной. – Она поймет, если узнает. Только ни фига она не узнает – они же с экранолетчиками всерьез бухают, на тему «кто кого перепьет»…

Это она верно подметила. Третий день уже керосинят. И не только с экранолетчиками, там и морпехи участвуют, и местные штабные кадры. Дорвались. Хотя, ладно, дело молодое, лишь бы никому от избыточного литража и скудной закуски невзначай крышу не сорвало. Хотя на это у моряков на базе и комендатура есть, и очень приличный госпиталь. Если что – вразумят и вылечат. Это мне за оставшиеся дни придется еще не раз с местным начальством встречаться и разные бумажки писать.

– Пошли, – согласился я.

Неистовая Данка, что характерно, с момента прибытия почти безвылазно торчала в штабе нашей здешней группировки, намертво присосавшись к узлу секретной связи и явно что-то опять замышляя. И хоть бы она не придумала для нас какое-нибудь очередное сверхсекретное и сверхважное задание, без заезда к родным дубам, осинам и елкам. И так нас в последнее время заносит воевать за эту самую Родину в такие дали, которые нынешний простой человек и представить себе не сможет. А то мы все и я лично уже настроились на возвращение в родную бригаду, отдых и встречу Нового года, все-таки уже ноябрь на дворе… Меня в бригаде уже небось заждались проштрафившиеся и ворох бумаг…