Красный анклав - Андрей Грачёв

Москва. Центр.

Пётр Макаров в задумчивости стоял перед дверью своей квартиры с занесённым над кнопкой звонка пальцем. Он не представлял, что и как будет сейчас говорить. Как смотреть в глаза своей златовласой принцессе? Вся последующая жизнь казалась теперь изувеченной, разрушенной и пугающе туманной. Час назад под завалами нашли останки Ларисы… Чудо, что в этом месиве её вообще смогли опознать. Зачем, зачем она отправилась в эту чёртову башню?! Эта её никчёмная работа, которую он ей придумал лишь бы дома не сидела… Он же сказал ей, что там опасно, что враг уже у ворот. Дура! Какое-то мелкое упрямство ставит подсечку планам, которые он вынашивал всю жизнь. Почему всё случилось именно в эту ночь?! Какого дьявола её вообще пустили внутрь? А эти звери – они вообще не разбирали, кого убивать. Ей ведь просто надо было зайти, скачать какие-то бесполезные пабки на флэшку и выйти. Упёртая, сорвалась ночью как в зад ужаленная. Теперь её даже не похоронить по-человечески! Он не понимал, почему этот страшный удар настиг его почти на самом пике могущества, это настоящее предательство – вот так вот бросить его и Алёнку одних в такие времена! Она должна была стать царицей, а стала набитым стальной чешуёй фаршем, перемешанным с гипсокартоном.

Дверь открылась и хохочущая кудрявая девчушка с розовым бантом бросилась на шею улыбающемуся отцу, любимому папочке, самому доброму и ласковому. Отбросив портфель, с порога принявшемуся щекотать и целовать свою маленькую принцессу под неодобрительное хмыкание благородной потомственной гувернантки. А беда пусть подождёт за дверью, не сегодня. Потом, когда всё закончится.

– Пап, ты чего не раздеваешься, пойдём ужинать, Маргарита Викторовна приготовила такой вкусный пирог к чаю! Мама многое упускает в этой своей командировке.

Макаров положил на полочку свой мобильный телефон и обратился к дочери шутливо-заговорщицким тоном:

– Лапуля, давай-ка мы с тобой проедемся по магазинам прямо сейчас. У меня сегодня такое хорошее настроение, что я непременно хочу тебя чем-нибудь порадовать! Только оставь дома мобильник, не хочу, чтобы кто-то нас беспокоил. Давай, одевайся быстрее и поехали!

Во дворе элитного жилого комплекса было довольно тихо – состоятельные жильцы практически все покинули город ещё до начала осады, а оставшиеся предпочитали лишний раз по улицам не шастать. Макаров отпустил служебную машину и охрану, однако всё равно буквально сразу после его приезда у двух противоположных концов двора припарковались два неприметных автомобиля – Форд чёрного цвета и Киа синего. Из машин никто не выходил, люди просто сидели и наблюдали. Из одного подъезда вышла шумная подвыпившая компания и покачиваясь волной двинулась по тротуару в направлении выхода из двора. В другую сторону направились вышедшие из соседнего подъезда два мужчины в плащах. По какому-то совпадению обе группы одновременно оказались напротив приехавших ранее автомобилей, в руках людей откуда-то возникло заглушенное автоматическое оружие. Убедившись, что никто не выжил, все шестеро скрылись за углом дома. После чего, прямо к подъезду Макарова подъехала комфортная, но не вызывающая никакого интереса у обывателя иномарка. А через 10 минут в неё сели мужчина и златовласая девочка. Автомобиль в сопровождении столь же неприметного микроавтобуса отправился в сторону МКАД.

Москва, Центральная Клиническая Больница.

Пёстрая делегация, явно нервничая и поглядывая в окна на молчаливый лес, быстро продвигалась по коридорам к нужной палате. Сопровождал генералов и чиновников главный врач, сбивчиво объясняя, что хоть его люди и сделали всё возможное для срочного прерывания курса 'лечения', но гарантий связности сознания и мыслей Волкова он дать не мог. Генерал лишь отмахнулся – у них всё равно не было никакого выбора. Им нужен был Волков и срочно! Подойдя к двери указанной палаты, он коротко кивнул сопровождавшим их охранникам и опешившего главврача тут же увели под руки.

Войдя в палату, они увидели сидящего посреди кровати человека с измождённым лицом, который смотрел на них со смесью ненависти и презрения. Чтобы унять головокружение, президент Волков обеими руками вцепился в края своих нар:

– Как интересно! Меня вдруг снимают с иглы, пичкают стимуляторами, и тут появляетесь вы. Что бы это могло значить? Мы победили? Надо обратиться к нации с поздравлениями? Хм, ну если бы мы проиграли, то, наверное, вы бы уже кормили червей где-то в безымянной канаве.

Волков бодрился, вымучивая из себя едкий сарказм, но сам же внутри трясся от страха, от страха того, что он больше не нужен им живым. И от ещё большего страха, что снова понадобился.

Генерал Теняшин взял слово:

– Алексей Иванович, мы здесь, чтобы прекратить ваше преступное заточение! Всех причастных уже задержали и будут судить за государственную измену, мы даже представить себе не могли, что с вами творят под видом лечения! Вы нужны нам и народу России, особенно в этот ужасный час. Вся надежда только на ваше мудрое руководство как легитимного правителя Российской Федерации, способного вести диалог как с союзниками, так и с врагом. Все вместе мы найдём возможность обернуть катастрофу победой как не раз уже делали наши великие предки!

Обессилев, Волков откинулся на стену. Он обильно потел и тяжело дышал – резкий отказ от препаратов и глушение их эффектов другими сильно лихорадили измученный организм. Он выдавил из себя смешок:

– Ну конечно, как я сам сразу не догадался. Макаров и вас бросил в чан с дерьмом? Где этот мерзавец, вряд ли у кого из вас хватило духу взять его за яйца. Где он?

– Поедемте в Кремль, прочь из этой пыточной, там мы введём вас в курс дела. К сожалению, нет возможности дать вам передышку даже в несколько дней, чтобы прийти в себя. Обстановка – критическая.

Волков понял, что бесполезно сопротивляться и придётся снова взвалить на свои плечи эту ношу, а если потребуется, то и пойти ко дну вместе со всем этим чёртовым Кремлём. Доказав себе и другим, что он не Макаров, возомнивший себя гением интриг, но обосравшись сбежавший с вершины Олимпа. Хотя просидеть под морфием до самого конца света было не самой плохой альтернативой такому яркому финалу жизни.

Как ни странно, но в Кремле он почувствовал себя лучше – в своём кабинете он уже внимательно выслушал все краткие доклады о ситуации и перспективах. От него ждали продолжения контактов с американцами, которые по утверждению Макарова обещали поддержать Москву военным вторжением из Европы, однако пока дальше слов и несущественной военной помощи дело не заходило. А тем временем, противник уже готовился начать штурм столицы. И пусть оставшиеся в оцеплении силы прошли проверку временем, но даже выдержав штурм – идея контрнаступления с имеющимися ресурсами казалась крайней маловероятной. Горячие головы настаивали на применении ядерного оружия, почему-то уверенные, что у противника нет контроля над захваченными арсеналами. Волков не разделял их беспочвенного оптимизма, поэтому категорически запретил использовать подконтрольные остатки ракет, дабы не провоцировать. По крайней мере до тех пор, пока ситуация не станет критической. Перед исчезновением Макаров инициировал смену протоколов всей государственной сети ПВО, разумно настаивая на том, что нынешняя установка определения Свой-Чужой не соответствует ситуации и будет очень нездорово, если прибывшие самолёты союзников будут падать от огня наших зениток. Однако, чуя подвох, Волков распорядился всё отменить и вернуть как было – он это сам отдельно обсудит с американцами и при необходимости снова одобрит. А пока – нет, Макаров уже доказал свою верность стране просто сбежав с дочерью из города. Подонок уже может греть жирные бока на пляже Испании!