Красный анклав - Андрей Грачёв

Марс стойко встретил его прожигающий взгляд и ни секунды не колеблясь ответил:

– В этом помещении каждый может говорить предельно откровенно.

– Сэр, от лица всего командования я пришёл высказать Вам слова поддержки. То решение, которое Вы приняли – никто из нас никогда не смог бы принять. В итоге может случиться так, что мы возненавидим Вас за последствия этого решения. Но я не могу не выразить Вам уважения за то, что Вы пытаетесь поступать правильно там, где другой на Вашем месте поступил бы иначе. Мы с Вами до конца, Сэр, чем бы всё это ни кончилось. И если Вам придётся отвечать за последствия – я встану рядом. Спасибо за то, что подаёте всем нам пример истинного мужества. Сэр, разрешите идти?

Марс моргнул пару раз и скользнул глазами по стенам, остановившись на американском флаге и фото своей семьи в рамочке на столе. Затем черты его лица огрубели и он снова поймал взгляд адмирала:

– Спасибо, Лемюэль, это важно для меня. Знать, что я не один, что я поступаю правильно. Вы свободны.

Напряженные лица в гнетущем молчании слушали сводки с полей, отчёты о потерях и рапорта о достигнутых целях. Два крупнейших морских сражения современности происходили сейчас у двух американских берегов. И в этих сражениях американцы убивали американцев для того, чтобы предотвратить гибель американцев. Звучало, как ужасный абсурд, по сути им и являясь. Эсминцы, торпедоносцы, крейсера, прикрывающие авианосцы, обрушивали друг ну друга шквал ракет и снарядов. Один флот прорывался сквозь другой для того, чтобы выйти на дистанцию пуска крылатых ракет. В небе шла своя битва – истребители атаковали бомбардировщики, штурмовики пикировали на корабли сквозь заградительный огонь систем ПВО. Силы обеих сторон быстро таяли – современная война была скоротечна и жестока, унося сотни жизней каждую минуту. Кренящиеся на борт и коптящие небо чёрным дымом корабли упорно стремились к точке пуска ракет, которым далее предстояло прорвать ПВО и поразить цели в глубине материка. Пусковые шахты баллистических ракет, которые вот-вот должны были быть запущены через весь земной шар по России. У Колби не было иной возможности стремительно атаковать столь ненавистную ему идеологию, кроме как ударив имеющимися в распоряжении ракетами шахтного базирования – иностранные силы до конца не понимали, кому они подчиняются, а подводные ракетоносцы остались под командованием Марса.

Спустя часы напряжённого сражения начали поступать сигналы о готовности к скоординированной атаке – лишь единовременный массированный удар со всех направлений мог гарантировать прорыв эшелонированной системы ПВО. Настал момент истины. Вся неядерная огневая мощь под командованием президента Соединённых Штатов Америки Роберта Марса обрушилась на военные ядерные объекты изменников. На большом экране в реальном времени цели массово выбывали из списка, замещаясь крестами на карте. Марс с раздражением смотрел, как медленно растёт число отметок о поражении целей. И вот по радио взволнованный голос сообщил, что шахты открылись и из них стартовали ракеты. Шёпот пробежал по комнате, убелённые сединами мужчины молились, матерились и отказывались поверить тому, свидетелями чего становились. Подземные ракетные комплексы были построены на совесть и многие пережили ракетную атаку, сохранив работоспособность стартовых механизмов. Часть стартующих ракет удалось перехватить на взлёте, пока они только набирали скорость, но тем не менее – прорвалось слишком много. Роберт больше ничего не мог сделать для предотвращения неизбежного. Мегатонны смерти на огромной скорости неслись к своим целям. Покрывшись холодным потом, Марс смотрел на визуализацию примерных траекторий взлетающих ракет с широко раскрытыми глазами. Он попросил всех выйти из помещения и взялся побелевшими пальцами за красную телефонную трубку.

Иркутская область, Горный-3.

Радист спешно тараторил доклад, перечисляя последние данные, которые непрерывным потоком шли в его наушники. Вокруг постоянно сновали офицеры связи с планшетами и папками, множество мужчин в наушниках с микрофонами переговаривались с кем-то на другом конце провода, сливаясь для внешнего наблюдателя в единый гул голосов. Сейчас каждая секунда имела критическое значение, каждое слово – вес.

– Двадцать три ракетоносителя шахтного базирования вышли на траектории. Каждый может нести до десяти боеголовок и до сорока ложных целей. Идут тремя группами с разных направлений: семь через северный полюс, пять с востока и десять с запада. До апогея траекторий пятно вероятностей определить не можем, первые возможные цели находятся в четырнадцати минутах подлёта.

На высокой стене под потолком зажглась информационная панель. Панель начала заполняться зелёными цифрами – двадцать три счётчика обратного отсчёта стартовали к нулю от отметки четырнадцать минут. Через несколько минут, после разведения боеголовок, число таймеров вырастет, их значения синхронизируются с результатами точного расчёта целей. Столица была надёжно укрыта мощнейшей системой противоракетной обороны, чего нельзя было сказать о других городах, которые очевидно так же входили в список целей врага. Да и московское ПРО всё ещё частично контролировалось федералами, что затрудняло координацию обороны.

Под информационной панелью, на огромной настенной карте СССР зелёные огоньки городов, признанных вероятными целями, сменились на оранжевые. По мере приближения ракет – картина возможных целей менялась и уточнялась. Одни отметки теряли статус угрожаемых, другие становились на их место в списке вражеских целей. Цвет старой лампочки на полинявшей за много лет карте определял судьбу миллионов людей. Учитывая критическую важность своевременной передачи информации и принятия мер, операторы с момента подтверждения ракетного нападения непрерывно передавали по всем городам страны инструкции и приказы, безупречно вызубренные за годы тренировок на случай наступления этого страшного дня. По всей стране на предприятиях включались сирены воздушной тревоги, телевизоры и радиоприёмники прервали вещание для экстренного оповещения с указаниями для граждан немедленно укрыться в складках местности, подземных объектах транспорта, подвалах и бомбоубежищах, либо спуститься на первые этажи зданий и лечь на пол. Где-то спящие люди срывались со своих кроватей и хватая сонных детей как есть бежали на улицу босиком и в ночных рубашках. Где-то учителя сгоняли школьников в подвалы под трель звонка. Останавливались машины и поезда, самолёты набирали предельную высоту.

Те же приказы получили и солдаты, ведущие боевые действия на улицах Москвы – прекратить бой и отступить в ближайшее укрытие, по возможности помогая гражданским. Расчёты оставляли орудия, экипажи покидали танки. Под рёв сирен люди как тараканы заполняли все щели ниже уровня земли. Счастливчики сверлили взглядами тяжелые двери бомбоубежищ из пахнущих сыростью и тленом островков жизни. Те, кому повезло меньше – вперили взоры в небо, ожидая успеть хотя бы увидеть свою смерть.

У оперативного штаба под Москвой тут же была налажена связь с командованием противника и произведён обмен планами отражения ракетной атаки, установилось временное перемирие.

Генерал Агамян внимательно слушал радиста, не сводя глаз со стремящихся к нулю колонок зелёных цифр на табло. Американские ракеты через несколько минут упадут на землю, которую он поклялся защищать до конца жизни. Но по злой иронии именно его жизни сейчас ничего не угрожало, в отличие от всех этих людей, кого он не смог защитить. Под испещрённой морщинам пепельно-серой кожей его гладко выбритого лица ходили желваки. Взволнованный радист обратился к нему: