Лето злых духов Убумэ - Нацухико Кёгоку

За террариумом обнаружилось еще несколько заспиртованных образцов в стеклянных банках.

– Здесь только мыши. Мыши, да…

Это было очень похоже на Энокидзу. «Почему он всегда ведет себя как полный идиот и придурок, которому обязательно нужно говорить что-нибудь бессмысленное?» – подумал я. Возможно, потому, что сам я в тот момент был довольно сильно взволнован; именно тогда его поведение раздражало меня больше обычного, и я отчего-то начал злиться.

– Кому есть дело до каких-то мышей? Полагаю, хватит с нас этой лаборатории. Может быть, нам пора идти? – Мои мысли были уже далеко отсюда; мне хотелось как можно скорее оказаться на месте исчезновения – которое, возможно, было местом преступления.

– Разве тебе не интересна загадка мышей?

Несмотря на упорство Энокидзу в его стремлении заняться мышами, мы решили не обращать внимания на его мнение, которое осталось в меньшинстве, и направиться на место происшествия.

– То здание, которое виднеется из окна, – это старый педиатрический корпус, где жили моя младшая сестра с мужем, – сказала Рёко Куондзи, указывая пальцем.

Из комнаты Найто можно было увидеть только крышу находившегося во дворе корпуса, в то время как лаборатория располагалась прямо напротив него. Я был слишком увлечен тем, что нам удалось обнаружить на полках книжного стеллажа, чтобы обратить на это внимание. Однако в окнах здания висели плотные занавески, так что невозможно было разглядеть, что находилось внутри.

Пройдя коридор, располагавшийся перед лабораторией, и повернув направо, мы оказались перед выходом из нового здания. Я открыл застекленную дверь. На улице было необыкновенно жарко.

Наконец-то! Теперь от места, где все случилось, нас отделял лишь узкий клочок открытого пространства, и вскоре перед нами должна была открыться полная картина произошедшего. Здание было совсем небольшим, однако его каменная кладка выглядела основательной, а оконные рамы и отделка дверей говорили о его почтенном возрасте. Позади него виднелась небольшая роща.

– Это здание старше, чем флигель. Семья Куондзи специализировалась на акушерстве со времен старого сёгуната[86], и следующей областью, которой занялись наши предки, была педиатрия, – пояснила Рёко Куондзи. – Насколько мне известно, до постройки флигеля и нового здания на всей этой территории находились только старое здание, педиатрический корпус и между ними – большой сад.

Войдя в корпус, мы обнаружили стоявшие в прихожей потрепанный диван и стол. Чувствовался сильный и резкий запах дезинфицирующего средства. Маленькое окошко регистратуры, которое когда-то служило посетителям, теперь было закрыто и плотно задернуто белой занавеской. Наверное, из-за того, что снаружи было так жарко, воздух внутри здания казался прохладным.

– Вы хотели бы первым делом встретиться с Кёко? Или же…

– Пожалуйста, покажите нам сначала здание, – сказал я, стремясь задержать кульминацию нашего визита.

Энокидзу, разумеется, не стал протестовать, и у Ацуко также, судя по всему, не было возражений.

– Как вы уже, очевидно, поняли, раньше здесь находился приемный покой.

Если б пол приемного покоя был застлан татами, то его площадь равнялась бы примерно двадцати татами[87]. Напротив входной двери располагались три двери, которые вели в глубину здания. Рёко Куондзи открыла крайнюю левую из них.

– Эта большая комната – бывшая больничная палата.

Я заглянул внутрь и увидел восемь маленьких – на вид детских – кроватей, двумя идеально ровными рядами стоявших по обе стороны комнаты. Все кровати были укрыты снежно-белыми покрывалами, похожими на покровы, наброшенные на гробы. Также с потолка спускался белый занавес, который полностью закрывал большие окна в одной из стен: проникавшие сквозь него солнечные лучи рассеивались и наполняли все пространство тусклым сиянием. На полу лежал тонкий слой пыли. Если б кто-то входил или выходил из комнаты, на нем обязательно остались бы следы.

– Как вы можете видеть, в настоящее время комната не используется, – оставив дверь открытой, Рёко Куондзи подошла к следующей, располагавшейся прямо напротив входа в прихожую. – Здесь находятся палаты поменьше, – она открыла дверь, за которой виднелся полутемный коридор.

По левой стороне коридора на равных расстояниях друг от друга располагались еще три двери. Его правая стена была пустой, за исключением единственной картины маслом, висевшей посередине. Заканчивался коридор задней дверью, сквозь стеклянную панель которой виднелся залитый солнечным светом уличный пейзаж.

Рёко Куондзи открыла ближайшую к нам дверь. Та вела в маленькую – площадью не больше восьми татами[88] – больничную палату с двумя койками. Они тоже были укрыты белыми покрывалами. Комната производила впечатление заброшенной. На полу лежал слой пыли, свидетельствовавший о том, что сюда уже долгое время никто не входил.

Заметив направление моего взгляда, Рёко Куондзи пояснила:

– Кёко стало трудно передвигаться, поэтому здесь никто не прибирается.

Палата за следующей дверью выглядела точно так же и была такого же размера, как первая. За последней дверью находился туалет. Энокидзу, проговорив что-то вроде «мне нужно ответить на зов природы, прошу прощения», быстро направился туда. Судя по всему, он долго терпел. Мы вернулись в приемный покой.

– Здесь находится смотровой кабинет, переоборудованный в спальню супругов, – сказала Рёко Куондзи, указывая на дверь слева от маленького окошка регистратуры. Когда ее ладонь легла на дверную ручку, мое волнение достигло крайнего предела. Однако в этот момент появился Энокидзу, стряхивавший с пальцев капли воды, и сообщил:

– Что ж, по крайней мере, в отхожем месте уборку делают.

Стоило ему это сказать, как мое нервное напряжение мгновенно рассеялось.

Дверь открылась.

Комната за ней была почти такой же просторной, как приемный покой. Справа от двери находилась обратная сторона окошка регистратуры, под которым был стол, но стул отсутствовал. В центре комнаты на полу лежал выцветший ковер, на нем стояла очевидно не больничная, изысканно декорированная кровать. Однако на кровати не было ни шерстяного одеяла, ни даже матраса. Создавалось впечатление, будто мы вошли туда тотчас после переезда хозяев.

– С тех пор как развилось состояние Кёко, она находится в соседней комнате – в библиотеке, откуда исчез Макио-сан. Эту комнату также больше никто не использует. – Рёко взяла со стоявшего возле окна чайного столика вазу для цветов.

Естественно, цветов в вазе не было.