Владимир Набоков, отец Владимира Набокова - Григорий Аросев

Знаменательно, что после резвого расхождения по существенным вопросам политики, это он, Набоков, горячо настаивал на том, чтобы Милюков приехал в Берлин поделиться своими впечатлениями о своей поездке в Америку. Это он, Набоков, приветствовал Милюкова в газетной статье, дружески встретил своего старого соратника и недавнего противника и отдал свою жизнь, защитив его.

Что бы ни ждало нашу родину, какие бы изменения ни предстояли в отношениях людей, – величие и красота подвига, героизма и благородства – будут приковывать внимание и мысли людей.

Подвиг Набокова величественен и прекрасен, исполнен героизма, а потому и незабываем.

Когда-то историк, бытописатель нашего страшного времени, восстановит его прекрасные черты на кровавом фоне наших дней.

Но для нас, современников, гибель Владимира Дмитриевича имеет особое значение.

Ведь среди тьмы, сумасбродства и безумной самоуверенности невежества – погиб один из самых ярких выразителей совершенной и утонченной европейской культуры.

Разбито полное, совершенное, невосстановимое, неповторяемое выражение в человеческой личности высоких идей, рыцарского благородства, истинного джентльменства, спокойной смелости, душевной стойкости, верности принципу и идей, всеобъемлющего образования, знания, яркости таланта и ясности ума…

Появление таких личностей в жизни – великое благо для народа, среди которого зажигаются такие звезды…

И что за проклятие тяготеет над нами, когда таких людей в дикой темной злобе истребляет этот народ руками добровольных палачей слева и справа.

…Набоков, а раньше Лазаревский, а раньше Щепкин, Алферов и погибшие с ними, а раньше Кокошкин и Шингарев, а еще раньше Герценштейн и Иоллос…

Вот эти мученики и страстотерпцы, искатели правды, права и свободы для русского народа, осиянные светом культуры и венцами мучеников…

Это сияние культуры нестерпимо, режет глаза дикарям, неистовствующим с серпом и молотом и учиняющим погромы во имя монархии.

В. Д. Набоков – характерное и знаменательное явление русской жизни на рубеже двух веков.

По своему происхождению (сын министра), связями и состоянию, по своим талантам и дарованиям он, несомненно, мог рассчитывать на блестящую карьеру и на стремительное восхождение по ступеням бюрократической иерархии.

Однако он, камер-юнкер, избрал себе другой жизненный путь, путь тернистый, путь общественного служения.

Его призвание – наука. Здесь он достиг больших высот (краткий доклад об этом мы услышим сегодня).

Но замкнуться на науку он не мог. Жизнь требовала его участия в самой ее гуще. И он нашел в ней свое место.

Здесь мы можем опять повторить слова Набокова, сказанные им о Милюкове, что он жил в крайне неблагоприятный для его личных дарований исторический момент. Разве условия жизни и смерть не подтвердили правильности этих его слов, обращенных теперь к нему самому…

В 1898 году он вместе с другими основывает юридический журнал «Право», который вступает в тесную связь с земскими и конституционными кругами того времени. В «Праве» появляется его блестящая статья о «Кишеневской кровавой бане». Это протест громкий и яркий. И в то же время это разрыв с его средой.

Он переходит в ряды общественности и политических деятелей. Входит в группу Освобождения, участвует в земских и городских съездах, становится одним из основателей конституционно-демократической партии и входит в ее ЦК.

Не случайно оказался он в рядах надклассовой надсословной партии. В строе идей надклассовых и надсословных он видел осуществление истинных демократических начал и полнозвучный ответ на требование морали, правды, права, справедливости, гуманности, ответ на отвращение к крови и насилию.

Этими идеями он оставался верен всегда и в науке, и в публицистике, и в политической деятельности.

Отсюда его борьба против смертной казни, его защита гражданских свобод…

Отсюда его знаменитая фраза – «власть исполнительная да подчинится власти законодательной».

Отсюда отказ от выступления в министерстве Керенского в июле 1917 года, когда последним были отвергнуты требования всенародной программы вместо партийной, и независимость власти вместо подчинения ее советам и комитетам…

В основе чувств и сознания Набокова были – ненависть к рабству и насилию, устремление духа, воли усилий, всего служения жизни – идеи демократии, как организованному самоуправлению народа на основах правопорядка и свободы жизни, демократии, как признания личности гражданина, достоинства этой личности, участвующей в общем деле…

Хочется отметить один особенно яркий талант среди талантов Набокова.

Это его изумительное, точное, художественное, чеканное слово; точность, изящество и красота его речи, которая достигла высокого художественного совершенства, всегда безукоризненная, будь то ученый диспут, кафедра лектора или политическая трибуна.

Его речь – всегда спокойная, полная достоинства и простоты, но горевшая огнем непоколебимого внутреннего убеждения – производила глубокое и неизгладимое впечатление.

Он талантливый публицист, редактор «Права», «Вестника партии Нар. Свободы», «Речи», «Руля». Газета для него не только средство проявления индивидуальности писателя, не только орудие пропаганды его идей, но нечто самодовлеющее, ценное само по себе, как живой и одухотворенный организм.

Можно ли исчерпать эту полную, яркую, многообразную жизнь в кратком слове…

На пути его жизни, среди признаний и успехов, – кары за участие в студенческих беспорядках восьмидесятых годов, суд за Выборгское воззвание, лишение избирательных прав, тюрьма. Арест в Смольном, как члена комиссии по созыву учредительного собрания, объявление вне закона, как члена партии Нар. Свободы, изгнание и, наконец, смерть в благородном рыцарском порыве…

Слава и честь поборнику русской свободы. Пусть незабвенно будет его имя.

Преклонимся перед подвигом жизни этого выдающегося русского человека[105].