Как переучредить Россию? Очерки заблудившейся революции - Владимир Борисович Пастухов

радикальное решение вопроса о Крыме было политически и психологически продиктовано всей складывавшейся в России на протяжении предшествующих трех лет ситуацией, есть основания полагать, что его главными лоббистами были военные, и в первую очередь военная разведка. В их глазах потеря контроля над Крымом, а через него – и над Украиной в целом приводила к возникновению некомпенсируемой уязвимости в системе обороны России, и они сумели убедить в этом президента.

Как это ни парадоксально, несмотря на пролившийся на них постфактум в качестве морального утешения дождь госзаказов, «друзья президента», причем не только из «Озера», но и из ближайших к нему окрестностей, оказались главной пострадавшей стороной в результате конфликта с Украиной и, как следствие, с Западом. Напротив, военные только выиграли – их влияние стало расти небывалыми до этого темпами, впрочем, так же как и государственные инвестиции в ВПК. Так, незаметно и без лишнего шума «Озеро» уступило место в первом ряду «Аквариуму» (неформальное обозначение штаб-квартиры российской военной разведки).

Оппозиционно настроенная часть русского политического класса зациклена на «путинских друзьях», их «нетрудовых доходах» и «коррупционных связях». Не исключено, что число этих друзей в недалеком будущем поубавится, а их политическая роль будет сведена к минимуму, но вовсе не обязательно, что кому-то от этого станет легче. Их место займут «путинские наркомы», возможно гораздо более аскетичные и менее коррумпированные, ментальность которых может оказаться еще более реакционной, чем у бывших «друзей президента».

Возрастание роли бюрократии вообще и военной бюрократии в частности с большой долей вероятности приведет не к либерализации, а к дальнейшему росту изоляционизма, монополизации в экономике, «закручиванию гаек» в политике, дисбалансам социальной политики, которая станет первой жертвой новой гонки вооружений, и, безусловно, к дальнейшей милитаризации общественного сознания. Причина в том, что военная бюрократия в России является носителем одного из самых устойчивых архетипов русского реакционного мышления. Из поколения в поколение она воспроизводит архаичный взгляд на безопасность страны, в основе которого лежит концепция «периметра». Суть этой концепции, своими корнями уходящей в глубины русской истории, состоит в понимании безопасности как защиты внешнего контура. В этой парадигме универсальным способом борьбы с любой угрозой является попытка отодвинуть эту угрозу как можно дальше от границы (контура). Такое понимание безопасности – одна из причин вынужденной бесконечной русской экспансии во всех направлениях, которая и сделала Россию крупнейшим государством на планете (по размерам территории). Та же причина лежит в основании сложных и запутанных отношений России с Европой.

Логику этих отношений раскрыл в серии ставших каноническими статей российский философ Вадим Цымбурский. Он полагал, что Россия стремится защитить себя, создав вдоль всего периметра своих необъятных границ буферные зоны (лимитрофы), отделяющие ее от основных соперников (угроз) на западе, востоке и юге. Разрушение или истончение этого лимитрофа Россия рассматривает как угрозу, которую она пытается ликвидировать, устанавливая свой контроль над ним.

С точки зрения Цымбурского, отношения России с Европой носят циклический характер, причем каждый цикл имеет несколько стадий. На первой стадии Россия теряет лимитроф, на второй – агрессивно поглощает его, раздвигая свои границы до максимально возможного уровня, на третьей начинает непосредственно вмешиваться в дела Европы, пытаясь стать арбитром не в своих делах; на последней, не выдержав консолидированного ответа Европы и истощив до предела жизненные ресурсы, схлопывается, теряя не только лимитроф, но и значительные части имперской территории. После неизбежного вслед за этим схлопыванием переформатирования, нередко сопровождаемого революциями, цикл снова повторяется. Сегодня мы находимся на третьей стадии этого цикла, когда Россия вновь поглощает лимитроф и пытается играть на «чужом поле», активно вмешиваясь в дела Европы и Америки. По всей видимости, закат путинской эпохи совпадет по времени с переходом к заключительной стадии – схлопыванию. Таким образом, организованная сила русской бюрократии, восстановившейся политически после революционных потрясений, но идеологически не переменившейся, передовым отрядом которой является военная бюрократия, представляет для России бóльшую угрозу, чем неорганизованная сила коррумпированного ближнего круга. Армия в России является более консервативной силой, чем полиция (КГБ, ФСБ), несмотря на бóльшую коррумпированность последних.

Сегодня многие в России живут ожиданием прихода после Путина предсказанных Стругацкими «черных». В некотором смысле «черные» уже пришли и вовсю вытесняют «серых», но люди, увлеченные «вчерашней» повесткой дня, этого не заметили. Коррупция – это о прошлом. О будущем – война. Политика, в основании которой лежит паранойя, обусловленная архаичными фобиями и предрассудками, приведет к катастрофе быстрее, чем корысть коррумпированных путинских элит старого образца.

Вынырнув из бурных вод революции и контрреволюции, Россия предстала перед миром ровно тем, чем привыкла быть, – военно-бюрократическим государством, предназначение которого – «быть грозою света». Власть действительно становится более регулярной, но в этом мало позитива. Ракета русской революции упала приблизительно там же, откуда стартовала. Тридцать лет кажутся потраченными впустую, если не принимать в расчет приобретенный за эти годы уникальный исторический опыт. Возрождение политической роли русской бюрократии, и прежде всего военной бюрократии, возвращает страну под власть прежних заблуждений и предубеждений. Путин потерпел поражение от старой России. Эта Россия одолела Путина, подмяла его под себя и втиснула в привычный для нее формат войны «против всех».

Сегодня вытеснение Путина из власти, пусть со всеми друзьями и знакомыми, уже мало что решает в судьбе России, потому что они и сами уже мало что решают. Это может быть для кого-то необходимым, но в любом случае совершенно недостаточным условием. Рыбам не станет легче от того, что воду из «Озера» слили в «Аквариум». Нужно менять саму воду, т. е. избавляться от устойчивых стереотипов, в том числе определяющих русское отношение к безопасности, которые продолжают владеть умами.

Новая Россия начнется не там, где закончатся Путин и его друзья, а там, где начнется новое мышление. Нам придется вернуться туда, откуда не совсем удачно стартовал Горбачев. Идея была правильной – реализация подкачала. Но после фальстарта забег не отменяют, а лишь предлагают пробежать дистанцию заново. Чтобы выжить, России надо переосмыслить свое место в мире, отказаться от претензий на исключительность, найти новый, неимперский формат существования, определиться с какими-нибудь другими союзниками, кроме армии и флота, и вписаться в мировое разделение труда. Все это требует гораздо большего напряжения сил и выдержки, чем борьба с «путинизмом». Путин рано или поздно уйдет, об этом позаботится природа. Но в России ровным счетом ничего не изменится, если его преемник – будь он трижды демократ и либерал – начнет снова защищать «периметр».

Очерк 17

Агония длиною в жизнь. Президент «ликвидационной комиссии»

С легкой руки либеральных лоялистов последний перегон на пути к катастрофе теперь называется «транзитом власти». С этим трудно спорить – жизнь вообще есть лишь транзит между рождением и смертью. Дело не в том, что для Владимира Путина этот срок может оказаться последним, а в том, что он собственными руками в течение нескольких ближайших лет делает его последним. И эта декларация остается верной и в том случае, если «последний» означает в существующем историческом контексте «бесконечный», т. е. равный жизни.

Россия имеет президента ликвидационной комиссии, которому предстоит разобрать все, что он построил за полтора десятилетия своего непрерывного правления. Человек, создавший политическую «линию Маннергейма», чтобы защитить Россию от экспорта революции, сам того не желая, взорвет Россию изнутри и приведет ее к новой революции. Трагедия Путина состоит в том, что он должен определить, как будет меняться Россия, в то время как единственное, чего он сегодня желает, – сделать так, чтобы она не менялась.

Режим Владимира Путина сегодня находится