Ружья для царя. Американские технологии и индустрия стрелкового огнестрельного оружия в России XIX века - Джозеф Брэдли

наладить серийное механизированное производство, приобрести опыт изготовления специальной техники и организовать подготовку квалифицированных рабочих. Пока Union Metallic Cartridge Company выполняла крупный русский заказ на металлические патроны центрального воспламенения, Горлов заказал для оборудования завода в Санкт-Петербурге американские станки, шаблоны, инструменты, латунь и даже квалифицированных рабочих из Соединенных Штатов. Поскольку в России не было подходящего рабочего и измерительного инструмента, чрезвычайно важным шагом на пути к производству металлических патронов малого калибра было приобретение серии прецизионных калибров, шаблонов и пуансонов[280].

В 1871 году цех металлических гильз был перестроен для использования станков десяти типов, привезенных из США или изготовленных по американским образцам на русских заводах. Сначала на заводе делали патроны как для переделочной винтовки Крнки, так и для «Бердана», но после 1873 года все производство было переключено на «берданки». К 1874 году Санкт-Петербургский патронный завод ежедневно производил на станках 22 типов 25 000 патронов для винтовки Бердана[281]. Как ни странно, самой большой производственной проблемой, с которой столкнулось российское правительство в данном случае, была не установка машин – многие из этих потенциальных затруднений были решены еще в Соединенных Штатах, – но критически важное сырье: медь, необходимая для латунных гильз, ударных капсюлей и оболочек пуль. По словам Чарльза Нортона, американского специалиста по производству, Горлов «открыто признал, что успех и принятие патрона [Бердана] российским правительством в значительной степени были обусловлены замечательным качеством металла, поставляемого Сое Brass Company» [Norton 1882: 309–310][282].

Политика заключения контрактов русского правительства отличалась от американской в худшую сторону, что препятствовало более быстрому развитию отечественной патронной промышленности. Например, в 1873 году генерал Н. Г. Карташевский предложил построить для Артиллерийского управления частный патронный завод. Артиллерийское управление было готово заключить контракт на поставку 15 000 000 металлических патронов, но, тем не менее, отказалось предложить денежный аванс или субсидии. Первый частный патронный завод откроется лишь десять лет спустя в Туле [Королев 1969: 88–98].

Все данные свидетельствуют о том, что использование металлических патронов малого калибра оказалось одним из наиболее успешных элементов российской программы перевооружения и освоения иностранных технологий. Русские офицеры были убеждены, что Россия способна выпускать наилучшую продукцию и будет вооружена лучше любой другой страны. Один офицер, посетовав в статье 1880 года, что ему не удалось посетить американские фабрики патронов, добавил, что он «также не был и в Америке, но патронное производство там довольно близко нам знакомо, так как оно было целиком к нам пересажено и впоследствии улучшаемо и изменяемо» [Харинский 1880: 1].

Что еще важнее, импорт прецизионных измерительных инструментов и квалифицированных рабочих ускорил развитие индустрии прецизионных инструментов, столь важной для распространения технологий. До 1868 года, когда в России появились штангенциркули, даже механики и оптики не могли делать измерения точнее 0,06 мм. Однако металлические патроны требовали точности 0,006 мм [Мавродин 1981: 58]. П. П. Харинский заявил, что американские квалифицированные рабочие, трудившиеся на Санкт-Петербургском патронном заводе, «были первыми учителями нашими в деле изготовления патронов» и что на протяжении десяти лет петербургский завод «служил главной школой, где применена валовая работа к изготовлению металлических патронов» [Харинский 1883: 3–5][283]. В результате, согласно докладу В. Н. Загоскина Русскому техническому обществу, к 1870 году Петербургский патронный завод уже использовал инструменты российского производства с точностью до 0,0001 дюйма, то есть в пять раз выше точности инструментов, используемых на американских фабриках [Загоскин 1870: 157][284]. В обзоре российской промышленности, подготовленном для Всемирной Колумбовой выставки 1893 года, говорилось: «До какой степени точности достигла эта промышленность, можно увидеть, если учесть высокие требования к изготовлению патронов. Теперь уже нетрудно ограничить размеры патрона до 0,001 дюйма, а инструментов – до 0,0001 дюйма» [The Industries 1893: 136].

К началу 1870-х годов производство стрелкового оружия в России было окончательно преобразовано в централизованную отрасль, состоявшую из казенных предприятий, усовершенствованных поколением-двумя ранее с помощью и по примеру государственных и частных оружейных заводов Новой Англии. Производство, осуществлявшееся под строгим надзором и контролем, было сосредоточено на одной заводской территории, с субподрядными работами в частных домах и мастерских отдельных оружейников было покончено, производственные процессы были механизированы с внедрением поточных линий специальных станков, а оборудование и приспособления обеспечивали теперь высокую степень стандартизации деталей, которые после изготовления нуждались лишь в незначительной ручной инструментальной доводке. Дополняющим компонентом американской системы было развитое машиностроительное оборудование, способное производить сложные станки специального назначения. Технологическая конвергенция, обеспечиваемая станкостроительной промышленностью, способствовала распространению новшеств, освоению и распространению технологий, а также постоянному совершенствованию и расширению производственных возможностей. Но удалось ли этой составляющей американской системы успешно прижиться в «русском саду»?

«Чахлый саженец» в «русском саду»: станкостроение

Гениальность тульского мастера-левши из произведения Лескова проявилась в том, что он и его товарищи, не имея общего образования, соответствующего опыта и инструментов, смогли подковать английскую механическую стальную блоху. Иными словами, русский обыватель может компенсировать отсутствие рукотворных и институциональных инструментов наличием врожденных способностей и находчивости. Эта мифическая способность русских обходиться без преимуществ, которыми обладали одаренные хитрыми машинами европейцы, воспевалась не только в сочинениях русских писателей и философов-славянофилов. В одном из самых ранних описаний Тульского оружейного завода мастеров хвалили за умение изготавливать прекрасное оружие без использования хороших машин и хороших инструментов. Английские рабочие, как утверждал автор этого исследования 1818 года, не обладали высокими навыками – они просто использовали превосходные специализированные инструменты. Бедняк-русский, продолжал автор, не всегда и линейку имел из-за «затруднения и даже невозможности для мастеровых в России доставать хорошие стальные инструменты». Но, даже невзирая на эту скудость, русские ремесленники якобы могли создавать изделия, превосходящие то, что выходило из-под рук английских рабочих, причем за то же время. Русская самобытность проявлялась во многих формах, и автор этого описания Тулы рассказал историю, услышанную от государственного инспектора по стрелковому оружию. Во время обхода мастерских тот заметил, что у всех рабочих очень похожие молотки. Выяснилось, что молоток один-единственный и его передавали из рук в руки перед приходом инспектора. Здесь автор добавляет: «Вот характеристическая черта Русского народа! Чего не могут делать сии бесценные руки! Чего нельзя сделать из людей с такими способностями и дарованиями?» [Свиньин 1818: 111, 112][285].

Такое легкомысленное, даже пренебрежительное отношение к значению специализированных инструментов не способствовало благоприятному старту для отечественной инструментальной или станкостроительной промышленности. Историю централизованного станкостроения в России можно проследить с момента создания модельного цеха, открытого в Сестрорецке в 1851 году. Цех был предназначен для изготовления моделей стрелкового оружия, калибров и инструментов; он