Сердце вдребезги, или Месть - холодное блюдо - Юлия Шилова

– Но будет ли этот молодой и энергичный таким жепрофессионалом, как ты?!

– Ника, я удивляюсь тебе. У тебя когда-нибудьопускаются руки и появляется усталость? Ты знаешь, что такое хворать или впастьв депрессию?

– Джек, я все это знаю. Но сейчас не время для хвори. Ятолько начала жить так, как всегда хотела. Я себя нашла. Я нашла спасение отсебя самой. Я нашла выход своей кипучей энергии.

– Ника, ты сделана из железа? – вновь улыбнулсяДжек.

– Я сделана из крови и костей, но если нужно, то ядействительно могу быть железной. Джек, тебе рано идти на пенсию. Ты мне нужен.Мне нужны твои знания, твой опыт и твои мозги. Ты рано списываешь себя сосчетов. Ты столько лет отдал этой фабрике, а теперь хочешь взять и выброситьвсе на ветер. Джек, сейчас не время для отдыха. У нас впереди радикальныеперемены и дальнейшее процветание. Я тебя умоляю, не оставляй меня. Быть может,я действительно безжалостная, жестокая, расчетливая и холодная, но ты же нехуже меня знаешь, что такое бизнес и что в нем невозможно остаться другой.

Сделав глоток кофе, я подняла глаза и внимательно посмотрелана Джека.

– Джек…

– Что?

– Это просто ревность.

– Мне самому стыдно.

– Запомни, фабрикой управляешь ты, а я – ее хозяйка. Яникогда не смогу принять решение, не согласовав его с тобой.

– И все же ты принимаешь решения, несмотря на то что япротив.

– Это было всего лишь несколько раз. И согласись, чтоэти решения стоили того, чтобы их принять, ни с кем не советуясь. Извини, нотак было нужно. Ты же видишь, что результат превзошел все ожидания. Я всегдасчитаюсь с твоим мнением, но на тот момент так сложились обстоятельства. Яхочу, чтобы наша фабрика стала лучшей, и в этом мне нужна твоя помощь. Без тебяне справиться.

Мои слова произвели на Джека сильное впечатление, и онмоментально покраснел.

– Скажешь тоже. Тебе без меня не справиться…

– Это правда. Джек, я говорю с тобой искренне. Яувеличиваю твое жалованье ровно в десять раз.

– Что? – На лице Джека появилась растерянность.

– Ты отличный работник. Сейчас я увеличиваю твоежалованье ровно в десять раз, но это только сейчас, а дальше будет еще больше.Чем мощнее будет наша фабрика, чем больше прибыли будет она приносить, тембольше будет твое жалованье и тем увереннее ты будешь себя чувствовать. Тыбудешь распоряжаться всем, чем распоряжался раньше, а я буду тебе помогать. Тыдолжен быть на фабрике, Джек. Это твое детище, и ты не вправе его оставить.

На глазах Джека появились слезы, но он тут же их вытер,стесняясь мне их показывать.

– Ника, кем ты была в России? – неожиданно спросилон.

– Обыкновенной москвичкой.

– Нет. Я неправильно поставил вопрос. Чем ты владела вРоссии? Каким заводом или фабрикой?

Я рассмеялась и положила ногу на ногу:

– Джек, в России я была обыкновенной уличной бандитскойдевкой.

– Не может быть.

– Может, Джек. А кем ты был в России?

– Я слишком давно уехал. Я поступил в училище, а затемстал скрываться от армии, пока родители не перевезли меня сюда.

– Джек, а когда ты устроился на эту фабрику подметатьполы, ты верил, что пройдут годы и ты станешь ее управляющим? Ты в это верил?

– Да что ты… – рассмеялся мужчина. – Такаямысль даже не могла прийти мне в голову. Я думал, что подметать полы – это моепризвание. Мне казалось, что я никогда не смогу прыгнуть выше своей головы, темболее в другой стране.

– Оказывается, смог. Человек всегда сможет прыгнутьвыше собственной головы, если он сильно этого захочет. Когда я жила в России,то думала, что работать на бандитов мое призвание и что я не стою даже ломаногогроша. Джек, ты остаешься?

– Да.

– Тогда давай работать в одной команде, и прочь всенедоразумения. Ты же знаешь, что на мне много всего навешано. Помимо табачнойфабрики, я занимаюсь газетой, которая уже дает ощутимые прибыли и пользуетсяпокупательским спросом. Чем большей популярностью она будет пользоваться, темлучше для нашей же фабрики. Последняя страница газеты отдана под рекламу нашейтабачной продукции, и это большой плюс. Помимо всего этого, в последнее время ятащу на себе весь бизнес своего мужа. Мне приходится нелегко. Я очень мало сплюи выгляжу довольно изможденной и усталой женщиной.

– Ты выглядишь потрясающе.

– Ты мне льстишь.

– Совсем нет. Я говорю так, как есть. Кстати, какздоровье Майкла?

– Паршиво. В последнее время он чувствует себя все хужеи хуже.

– Что говорят врачи?

– Сердечная недостаточность. Я стараюсь его от всегоосвободить.

Джек отодвинул от себя пустую чашку и заговорил дружелюбнымголосом:

– Ника, извини. Сам не знаю, что на меня нашло. Этопросто нервы.

– Ничего страшного.

– Понимаешь, я слишком тебя уважаю. Я черт-те скольколет проторчал на этой фабрике, но не сделал для нее и сотой доли того, что закороткий срок сделала ты. Мне показалось, что я здесь больше не нужен, что вомне нет необходимости.

– Ерунда. Ты здесь очень нужен, и тут нет только моихдостижений, они наши общие. Понимаешь, общие. Просто у тебя не было инвестицийи тебе неоткуда было их взять. Фактически фабрика была убыточной. Мне удалосьуговорить мужа предоставить нам инвестиции. Без них мы бы не выкарабкались.

– Дело не только в инвестициях, хотя без них ничего несдвинулось бы с места. Дело в твоей стратегии, в твоем правильном подходе кделу. За все эти годы я привык управлять остальными, дергая других, словнокукол за веревочки, но на этот раз появилась женщина, которая поймала на удочкуменя самого.

– Джек, не говори глупостей. Я хочу услышать от тебяеще раз, что ты остаешься.

– Я остаюсь и хочу, чтобы, когда я умру, вынос моеготела произошел тоже с фабрики. Я хочу, чтобы вместо цветов мой гроб был полонтабака, а на моей груди была табличка с рекламой нашей продукции, чтобы всепришедшие провожать меня в последний путь люди выкурили хотя бы по однойсигарете, которые мы производим, смотрели на мое тело и наслаждались табачнымдымом.

Мы оба рассмеялись, но тут рядом со мной отчаянно зазвонилтелефон.