Сердце вдребезги, или Месть - холодное блюдо - Юлия Шилова

– Нет. Мой коллега из России решил, что пока лучше непрекращать эту связь. Вдруг вам понадобится еще информация этого же плана.

– Надо же, как предусмотрителен ваш коллега из России.Сделав серьезное выражение лица, я слегка прокашлялась и осторожно заговорила:

– Вы получили информацию, касающуюся меня? Узнали, неищет ли он меня? Как он воспринял известие о том, что я вышла замуж и живу вШтатах?

– В общем-то получить такую информацию было довольнотрудно. Но кое-что нам все-таки удалось узнать.

– Что? – Я изнемогала от нетерпения.

– Он вас искал…

– Что? – Меня обдало холодным потом.

– После того как ему пришли документы о разводе, онрешил обжаловать решение суда, но ничего не получилось.

– Еще бы. – Я не могла не вставить свою реплику.

– После того как вас развели, он стал выяснять личностьвашего мужа, где вы живете.

– И что?

– Это не принесло результата. Он понял, что Америка, неМосква и там вы в зоне недосягаемости. У него нет контактов со Штатами. И оноставил затею с вашими поисками.

– Очень хорошо.

– Больше нам ничего не известно. Ваше имя нигде неупоминалось. Даже сейчас, когда он баллотируется в депутаты, он не говорит, чторазведен.

– Как?

– Он старается это не афишировать.

– Но ведь все знали, что он женат.

– Людская молва живет недолго. Все про это забыли. Вего избирательной кампании говорится, что он холост и на пороге своей первойженитьбы. Через месяц у него свадьба. Это его первый брак.

– Во-первых, это его второй брак. Но пусть этоостанется на его совести. А во-вторых, бедная девочка, она еще сама не знает,какую жизнь себе уготавливает. По идее, ее нужно срочно спасать.

– Вы о чем? – в который раз не понял меня Рик.

– Да так. О своем.

– У нас есть еще одна информация. Возможно, она будетвам неприятна. – Рик погладил свои усы и посмотрел на меня испытующимвзглядом.

– Вы о чем?

– Вы считаете, что я должен вам это сказать?

– Я считаю, что вы обязаны говорить мне любуюинформацию, касающуюся меня. Говорите.

– Кто-то поджег вашу московскую квартиру.

– В смысле?

– Квартиру, в которой вы проживали в Москве, ваша мамапродала фирме. Верно?

– Да, – сказала я с замешательством. – И чтос ней стряслось?

– Как только ваша мама уехала в Штаты, на следующийдень кто-то умышленно сжег квартиру.

– А кто?

– Велось следствие, но затем его закрыли. Соседи виделикакого-то мужчину, который ночью вошел в подъезд с большой канистрой. Онипочувствовали запах бензина, но не придали этому особого значения. Слохватилисьтолько тогда, когда весь подъезд уже был полон дыма. Квартира сгорелаполностью, дотла. Конечно, все убытки понесла фирма, которой ваша мама продалаквартиру, потому что к вам эта квартира уже не имела никакого отношения. И всеже мне кажется, что это месть.

– Мне тоже так кажется.

– Пожар был настолько сильным, что пострадали дажесоседские квартиры.

– И конечно же следствие не нашло виновных?

– Нет.

– Оно не проверяло причастность Андрея к пожару? –Я задала вопрос, на который заранее знала ответ, но почему-то захотела услышатьего от Рика.

– Андрей – слишком правильный и порядочный бизнесмен.Такие, как он, всегда вне подозрений. У него слишком влиятельные связи ихорошая репутация.

– Это понятно.

– И еще.

– Что еще?

– Сгорела не только квартира, в которой проживали вы.

– Рик, ну говорите же. Говорите.

– Сгорела квартира сестры вашей матери, которая тожеулетела в Штаты. Точно так же. Разница между двумя пожарами – ровно сутки.

Положив перед Риком пачку долларов, я назначила ему встречуровно через день и поблагодарила за проделанный труд, отметив, что работа быласделана крайне грамотно и профессионально. Затем откинулась на спинку офисногокожаного кресла и закрыла глаза. Мне стало нехорошо, и я почувствовала легкоеголовокружение. Расстегнув ворот рубашки, я не могла унять жар и тогдарасстегнула все пуговицы. Затем провела рукой по глубокому шраму, на правойстороне груди, и ощутила дикую боль.

– О черт!

В этот момент заболели все шрамы на моем теле, словно менябили невидимой плеткой.

– О черт! О!

Боль становились все сильнее и глубже. Я сжалась в комок изакричала что было сил. Мне почудился сильный шторм, будто я тону и мне нехватает воздуха. На мои крики прибежала испуганная секретарша.

– Что случилось? Ника, вам плохо?!

– О'кей. Уже отпустило. Регина, мне уже легче. Принесимне что-нибудь выпить.

Одна из записей в дневнике

Дорогой дневник, здравствуй! У меня совершенно потрясающаяновость. Я еду в Россию. Джек уже заказал мне билеты. Ты знаешь, у меня двоякоечувство по поводу этой поездки. Мне одновременно хочется ехать – и оченьстрашно. Страшно потому, что я уже привыкла жить в Америке и считаю ее своейстраной. Америка научила меня бизнесу, профессионализму и жесткой дисциплине. Япривыкла вставать в шесть, а в восемь уже быть на одном из своих объектов.Привыкла к тому, что в пять утра мне может позвонить Джек, чтобы рассказать окакой-нибудь своей новой идее, и я не имею права на него накричать, послать егоко всем чертям и сказать, что хочу спать. Я должна встать, моментально проснуться,вникнуть в разговор и начать общаться так, словно на улице не раннее утро,когда все нормальные люди еще спят, а нормальное, обеденное время. То же самоепроисходит и со мной. Я могу позвонить Джеку и в два часа ночи, и позже. Длянас не существует слова «отдых». Есть только слово «работа», и длится она ровнодвадцать четыре часа в сутки. Моя мама недоумевает и считает, что я оченьбыстрая. А однажды она улыбнулась и сказала мне о том, чтобы я залила в себятормозную жидкость.