Человек отовсюду - Александр Громов

– Я так рада, Ларс, – сказала мама. – Знаешь, я боялась, что отец втравит тебя в очередную свою авантюру…

Я не остался ночевать – соврал, что вырвался в Степнянск всего лишь на несколько часов, и действительно уехал в Новый Пекин вечерним поездом. Маму я порадовал, но сам был не рад. Уж лучше бы она осталась на ферме, чем лезла во власть по головам опьяненных победой дураков! И все ее комплексы, вся неутоленная жажда быть над толпой, жить лучше толпы, командовать толпой осталась бы под спудом. От этого все выиграли бы, и она первая.

Что ж, в свое время мы все радостно ступили на путь, суливший либо тюрьму, либо гибель, либо славную победу и лучезарное будущее. Победа вышла славная, этого не отнять, а что до лучезарного будущего, то все мы, похоже, страдали аберрацией зрения. Даже Варлам Гергай.

Я нашел его там же, где в прошлый раз, – в охраняемом загородном домике, окруженном живой изгородью. Отец самолично подстригал ее, то и дело приподнимаясь на цыпочки. При виде меня он едва не уронил ножницы.

– Ларс! Где тебя носило столько времени?

– Проще сказать, где меня не носило, – рассмеялся я.

– Пойдем в дом, – предложил он. – Или нет, давай здесь постоим. Я думаю, что в моем доме… ну, ты понимаешь?

Прослушка, конечно же. Я кивнул. Каким бы политическим трупом ни казался Варлам Гергай, в политике ничего нельзя знать наперед с абсолютной достоверностью, так что секретная полиция Савелия Игнатюка вполне могла до сих пор проявлять к отцу внимание. Тут и охрана не поможет. При хороших специалистах она вообще ничего не заметит.

– Рассказывай, – потребовал отец.

Я рассказал о Прииске, о своей вербовке, о Вилли и об учебе на Земле.

– Значит, получилось?

– Они знают, кто и зачем меня послал, – сказал я.

Отец хитренько улыбнулся.

– Знают, говоришь? А что, быть может, так даже лучше, а? Как думаешь?

– Возможно, – довольно сухо ответил я.

– А «темпо»? Получилось у землян разводить этих бацилл?

– Не получилось. Нет больше «темпо», нигде нет. Исчезли из Вселенной.

– Хм… Ты это точно знаешь?

Еще бы я не знал точно!

– Хм, жаль, жаль… – Отец задумчиво тер подбородок. – Впрочем, как знать? Да, а надежные ли у тебя сведения? Тебя ведь не подпускали к этой теме?

– Подпускали, – почти не покривил душой я.

– Тогда точно жаль. Ну ладно, нет и нет, тут уж не переиграешь. Теперь о черных кораблях…

– Никаких особых успехов.

– Да? – Отец поднял бровь. – А что ты относишь к успехам не очень особым?

– Это иная цивилизация. – И опять я почти не солгал.

– Так считают земляне?

– И я тоже. Собственно, это рабочая гипотеза, но более чем вероятная.

– Ну допустим. И что этой цивилизации от нас нужно?

– Чтобы ее оставили в покое, – сказал я.

– Вот как? – Варлам фыркнул. – Погоди, дай прийти в себя… В покое, говоришь? Интересно. Марцию ведь они уничтожили?

– По всей видимости.

– Из-за «темпо»?

– Вероятнее всего, да.

Он постоял с минуту в задумчивости. Держу пари, сделанные им выводы были неверны, как дважды два – одиннадцать. Наверняка он вообразил, что чужая и, вероятно, негуманоидная цивилизация попросту испугалась перспективы стремительной экспансии темпированных марциан в Галактику и уничтожила конкурента в зародыше. Я и сам бы так решил, если бы знал меньше.

– Я правильно понимаю, что связаться с этими… ну, с хозяевами черных кораблей нет никакой возможности ни сейчас, ни в будущем? – спросил он.

– Правильно ты понимаешь, – кивнул я.

– Выходит, Земле и Прииску еще повезло, что ничего у них не вышло с «темпо»?

– Выходит.

– А Тверди точно ничего не грозит?

– Черные корабли, во всяком случае, ей не грозят.

– Плохо, – констатировал отец. – Значит, ты работаешь на разведку метрополии и до сих пор не добыл жизненно важных для Тверди сведений. Не очень хорошо тебе будет, если мерзавцы Игнатюка до этого докопаются… И мне нехорошо будет. А впрочем… нет ведь худа без добра, верно?

– Куда ты клонишь? – спросил я.

– Куда надо. Тебе поручено что-нибудь передать мне?

– Нет.

– Что ж, ладно и так. – Он быстро погасил разочарование. – Буду ждать. Пойдем-ка в дом, выпьем, поболтаем…

После глисса настойка из ягод брюкводрева показалась мне стрихнином, разведенным в ацетоне. Отец болтал о твердианских новостях, едко вышучивая правительство Игнатюка, а я рассказывал о чудесах Прииска. Словом – обычный треп. Если бы не слова отца, сказанные у живой изгороди, я бы лишь подозревал, о чем он на самом деле думает, но, к сожалению, теперь я знал это наверняка. Мать была хотя бы патриоткой Тверди, но отец превзошел не только ее, а пожалуй, и самого Савелия Игнатюка. Интересно, что он был готов сдать в обмен на поддержку Земли? Отменить пошлины на вывозимый скандий? Выйти из Лиги? Вновь сделать Твердь колонией, чтобы усесться в кресло премьер-губернатора?

И этот человек был лидером нашего восстания и нашей почти безнадежной борьбы! Хуже того, он был моим биологическим отцом!

Впрочем, хорошо известно, что яблочко от яблоньки не летит, как из пушки… Сам-то я разве патриот Тверди? Крайне сомнительно. Я даже не патриот человечества, поскольку презираю его и служу Ореолу. Коллаборационист я, предатель, и что интересно: из самых лучших побуждений. Только это никому не любопытно. Тут сколько ни сделай человечеству добра, а все равно – предатель.

Наверное, Вилли было проще, чем мне, он ведь родом с Саладины, а ее предать невозможно. Предают ведь какие-то моральные ценности, а их на родине Вилли можно искать всю жизнь и не найти. В стаде павианов больше моральных ценностей, чем на Саладине. Ничем Вилли не обязан ни своей родине, ни человечеству в целом и мог бы, наверное, наслаждаться исключительностью своей судьбы, наплевав на все высокие слова и идеи, – а вместо этого пьянствует и счастливым не выглядит. Странная все же штука – жизнь, странная и сложная. Смешно и вспомнить о том, что когда-то она казалась мне простой и до предела понятной: вот друг, вот враг, а вот наша общая святая цель – и достаточно. До чего же, черт побери, хорошо быть молодым и глупым!

Наутро я уехал, соврав, что меня ждут дела в Новом Пекине, и пообещав звонить время от времени. Никаких дел в столице у меня не было. Я снял квартирку за два квартала от Врат и целый день только и делал, что бродил по городу, высматривая, что изменилось в нем к худшему, выпил пива в той самой забегаловке, где отец без труда уговорил меня отправиться на Марцию, а затем вернулся в квартирку и нырнул в постель. Ночная жизнь столицы привлекала меня не больше, чем сухой песок привлекает томимого жаждой. С чего Вилли взял, что мне приятно будет покрутиться среди людей? Почему он решил, что мне доставят удовольствие мечтания отца о возвращении во власть и мамины надежды удачно женить меня, чтобы со временем сколотить влиятельный клан Шмидтов?