Русский израильтянин на службе монархов XIII века - Александр Койфман

– Но эти извинения произвели не очень хорошее впечатление на наше дворянство. Впрочем, хватит об этом. Вы оставили семью в Дамаске или она следует за вами?

– К сожалению, ваше величество, у меня нет семьи. Был сын, но его прибрал к себе Господь.

– Я скорблю вместе с вами. Но при дворе Фридриха много красивых и богобоязненных дам из хороших семей. Надеюсь, что вы обретете там семейное счастье.

– Даже не знаю, что сказать. Пока я безутешен, но в жизни все может случиться. Я счастлив, что ваше величество проявляет такой интерес к моей судьбе.

– Я тоже рада знакомству с вами, барон. Мы надеемся, что император приедет наконец к нам, чтобы сбить спесь с неверных агарян. И мы сможем продолжить наше знакомство.

Мне осталось только поблагодарить королеву и откланяться.

Мы с Джоном и Филиппом прошли в другое помещение и немного посидели за столом. Джон рассказал брату более подробно о несостоявшемся поединке. Они обсудили, насколько это поможет сплочению их партии. Потом они говорили еще о каких-то делах, совсем неизвестных мне. Филипп крепко пожал мне руку, сказал, что надеется еще увидеться со мной, и мы распрощались.

Дома дамы долго расспрашивали меня, как была одета Алиса, какое она произвела на меня впечатление. Я отшучивался, что на ее платье и драгоценности не обратил внимания, и это была правда. А о внешнем виде сказал, что ей очень далеко до Виолы. Это тоже была почти правда, но не совсем. Впечатление действительно немного портили карие глаза навыкате, но в остальном она была вполне привлекательна: густые золотистые волосы, длинная тонкая шея, задумчивый взгляд. Впрочем, какое мне дело до ее внешнего вида. Она не моя королева и не моя приятельница.

Ольга познакомила нас с несколькими семьями негоциантов. Виоле все было интересно, но я заскучал. Надоело ездить к незнакомым людям, говорить дамам комплименты, любезно отвечать на совершенно идиотские, раздражающие меня вопросы. Я с радостью вернулся в Фамагусту. Опять потекли спокойные дни, появилась возможность продолжать записывать свои воспоминания о Палестине, Сирии, Египте, всех местах, где мне пришлось побывать и повоевать эти семь лет. Мы почти каждую субботу отправлялись в загородное имение Виолы и проводили там два дня. Почему-то именно там Виола любила заниматься любовью. Наверное, это было связано с какими-то воспоминаниями, но мне не хотелось расспрашивать, вторгаться в ее прошлую личную жизнь. Один раз мы ездили и в Лимасол, но в памяти об этой поездке ничего не осталось, кроме нудной дороги.

Я продолжал всегда в дорогу брать меч, как настоятельно советовал Джон. Но брал не боевой меч – подарок эмира, а обычный. Пару раз я сомневался, брать ли его с собой, но один инцидент убедил меня в справедливости слов многоопытного Джона. Мы спокойно ехали однажды в загородное имение, разговаривая о чем-то. Вернее, говорила Виола, а я периодически поддакивал ей или многозначительно произносил: «Гм». И вдруг за поворотом дороги перед нами оказались двое вооруженных всадников. Я сказал Виоле, чтобы она отстала, и поехал навстречу всадникам. Меня насторожило, что они остановились на обеих сторонах дороги, фактически заграждая мне путь, и выжидательно смотрели на меня. Я подъехал к ним на расстояние трех крупов лошади и спросил:

– Не будете ли вы так любезны пропустить нас?

– Вы барон Клопофф?

– Да, у вас есть дело ко мне?

Инстинктивно заставил лошадь сделать пару шагов назад. Всадники, вероятно, восприняли мое движение как испуг, выхватили сабли и набросились на меня. Они недооценили, что мой меч значительно длиннее их сабель, да и руки у меня совсем даже не короткие. Успел отбить оба удара сабель и пошел сам в атаку на них. Мне показалось, что всадник справа более уверенный в себе, и я решил сначала избавиться от него. Два удара по его сабле, один удар по сабле второго всадника. Они даже не успевали ответить, только защищались. Возможно, были ошеломлены быстротой движений моих рук. Еще один удар, и я задел левое плечо правого всадника. Он скривился от боли, но продолжал отмахиваться от моего меча. Я развернулся ко второму и резким ударом выбил саблю из его рук. Он прильнул к холке своего коня и поскакал вдоль дороги. Я снова повернулся к правому всаднику, хотел добить его, но он тоже бросился наутек. Не было смысла преследовать их. Эта пара больше никогда не осмелится напасть. Для меня осталось загадкой, чей приказ выполняли эти неудачливые бандиты.

Виола подъехала ко мне, ничего не могла сказать, только лицо от испуга было у нее серое. Зато потом, в имении, она на полную катушку вознаградила себя за эти несколько минут страха.

Стоит добавить, что Виола все эти три месяца старательно обучала меня народному итальянскому языку. Она прекрасно его знала и была настойчивой учительницей. Даже заставила меня прочитать несколько книжек на итальянском языке. Оказывается, такие уже имелись. Еще лучше она владела некоторыми другими знаниями, к которым вполне успешно старалась приобщить меня.

Пролетели три месяца, корабли, стоявшие в бухте Фамагусты, готовы отправиться в Лимасол, чтобы присоединиться там к сводному флоту. Пришлось распрощаться с Виолой. Она несколько раз повторила:

– Поклянись мне, что вернешься, если будет такая возможность.

Но глаза ее были сухими. Я, конечно, клялся.

Прощай, Виола, прощай, Фамагуста, прощай, Левант.

Май – июнь 1222 года

Из Фамагусты вышли ранним утром. Пока огибали полтора часа гигантский мыс, отделяющий северо-восточную часть острова от южной, я успел познакомиться с нашим кормчим. Наш небольшой флот – десять торговых и два боевых корабля – шел далеко от берега: ветер был восточный, и кормчий головного корабля не хотел слишком близко подходить к скалам. Перед обеденным временем прошли мимо Ларнаки, где к нам присоединились еще пятнадцать судов разного типа. Ветер попутный, но наш караван идет со скоростью самых тихоходных судов. Мы могли бы делать даже пятнадцать километров в час, а делаем всего десять-одиннадцать.

Еще четыре с половиной часа, и мы на траверзе мыса Акротики[194]. Здесь нас ждет объединенный флот Александрии, Пафоса и Лимасола. Теперь нас более шестидесяти судов. Кажется, что море заполнено разнообразными кораблями. На самом деле их не больше пяти типов. Но так разукрашены, что кажутся все разными. Кормчий говорит, что флот Акры на подходе. Вчера быстроходное судно из Акры прошло по гаваням острова и предупредило о времени выхода флота. На самом деле в Акре собирается флот изо всех гаваней Палестины и Ливана. Ветер благоприятный, и флот должен прибыть не позже чем через час. Мы уже почти подружились с кормчим. Ему лестно, что такой знатный сеньор подолгу разговаривает с ним, расспрашивает о деталях управления судном. А мне интересно: ведь здесь управление сильно отличается от того, что я умел делать на парусных яхтах на Волге.

И после полуторачасового ожидания на горизонте появляются многочисленные точки, быстро растущие и превращающиеся в такой же по размерам флот, как наш. Согласно предварительной договоренности командует объединенным флотом генуэзский адмирал из Акры. Еще через час флот сближается с нашим, и начинается перестроение. Это непростая процедура. С одной стороны, все знают общий порядок: быстроходные боевые суда впереди, с обоих боков и сзади, неповоротливые торговые – в середине. Но каждый из флотов многочисленных портов хочет быть если не вместе, то хотя бы рядом. Поэтому перестроение, сопровождаемое руганью и пререканиями, растягивается на целый час.