Беззвездное море - Эрин Моргенштерн

Надо же, и ведь не заметил. Что ж, книга невелика, сунуть ее в карман так, чтобы тот, кто в пальто, не заметил, несложно, особенно если этот, в пальто, промерз, растерян и остаточно пьян. Но Закери уверен, что должен был это заметить. Злится, что она была рядом, а он не почувствовал.

Карманы пальто – первое, что он кинулся проверить, вернувшись в свою комнату после бог знает скольких часов бодрствования у постели Дориана, хотя тот не произнес больше ни единого слова, а сам Закери сидел и читал его книгу сказок, все пуще запутываясь в упоминаниях Беззвездного моря и в разных версиях Совиных королей. Райм, сменив его на посту, вроде бы даже пыталась объяснить, куда делась Мирабель, но он ничего не понял. Пожалуй, надо было попросить ее изложить это письменно – хотя неизвестно, дозволяется ли такой способ коммуникации.

Его собственная комната кажется уютной и знакомой, огонь по-прежнему весело горит. Похоже, кровать кто-то заправил, но она такая пышная, что трудно сказать наверняка. Из Кухни вернули его одежду, включая костюм, сложенный, безупречно чистый.

Он отправляет туда забытое пальто, не могут ли они помочь с этим, и решает, что хорошо бы перекусить.

Мгновение спустя звенит колокольчик, и он обнаруживает, что Кухня приняла его просьбу насчет “что-либо вроде пельменей” буквально, ассортимент оказывается столь же восхитительным, сколь и пугающе обширным. Все пельмени по одному в бесчисленных разновидностях разложены по отдельным блюдам, накрытым крышкой, некоторые сопровождает соус. Крышки керамические, на каждой рисунок: путешественник, одна и та же простая фигура, всякий раз в другом окружении. В лесу, полном птиц. На вершине горы. В ночном городе.

Посетить хотя бы и половину пельменных обиталищ Закери оказывается не в силах, и поэтому остальные оставляет под крышками, в надежде, что так они не остынут.

Он расставляет на полке голубого стекла бутылки из-под газированной минеральной воды. Пусть будет коллекция. Может, получится найти свечи, которые можно в них вставить. Он не против устроиться поуютней. Хотя тут и так очень уютно. Того рода комфорт, когда лежишь порой на кафельном полу ванной комнаты и напоминаешь себе, что нужно дышать.

Теперь, когда сумки его здесь, вернулась к нему его собственная одежда, но оказалось, что она далеко не так хороша, как местная. Даже родные его очки в сравнении с заемными проигрывают – с небольшим перевесом, но все-таки, и он продолжает носить те, что получил здесь.

Рядом с одной из настольных ламп отыскивается электрическая розетка, и он ставит подзарядить свой телефон, хотя попытка, похоже, тщетная.

Затем садится к камину и снова листает страницы “Сладостных печалей”, невыразимо довольный, что снова соединился с книгой. Недостающих страниц в ней гораздо больше, чем ему помнится. Пожалуй, стоит показать книгу Мирабель. Он останавливается на эпизоде с сыном гадалки. Пока что. Ну вот, теперь он здесь. Добрался до Гавани, хотя Беззвездного моря еще не видел. И что теперь?

Может, удастся проследить путь книги в обратном направлении. Где она находилась до библиотеки? Пытается вспомнить ту давнюю подсказку. Из книг, из книг кого-то… как его… Закрывает глаза и пытается представить листок бумаги, который тогда Елена дала ему после занятия с Кэт… какой-то фонд… черт. Там еще было “Дж.”. Ну, вроде бы.

Китинг, всплывает из памяти. Китинг – это фамилия, но инициалы – провал. Как он мог не взять бумажку с собой!

Впрочем, точно одно: не найти ему следующего хода, если он не вздремнет хоть ненадолго.

Закери прячет “Сладостные печали” в сумку, отсылает посуду на Кухню, просит прислать яблоко (присылают серебряную миску с желтыми, тронутыми мягким розовым румянцем плодами) и снова отправляется в дебри Гавани.

Стараясь не прибегать к компасу, он понятия не имеет, в каком направлении следует в данный момент. Попадает в комнату со столами и креслами, некоторые из них в стенных нишах, и пустым пространством посередине, в центре которого – каскадный фонтан.

На дне фонтана – монеты, одни узнаваемые, другие нет, загаданные желания, покоящиеся под тихо журчащей водой. Он думает о фонтане, полном ключей, и о ключнике из книги Дориана, гадает, что с ним случилось.

Больше его никто никогда не встречал.

А вот интересно, волнует ли кого-нибудь, что произошло с ним, с Закери?

Скорее всего, нет.

За фонтаном находится коридор со сводом пониже, вход в него перекрыт книжным шкафом и креслом. Закери отодвигает кресло, чтобы пройти. Освещен коридор тускло, двери, выходящие в него, все заперты, и становится ясно, в чем тут странность. Дело даже не в том, что здесь сравнительно меньше книг и кошек, чем в других местах, а в том, что все двери без ручек. Замочные скважины есть, а ручек нет. Он останавливается у одной двери, толкает ее – не поддается. Приглядевшись внимательней к дверной раме, он видит по краям ее черные обугленные полоски. В воздухе веет гарью, как от давно погашенного костра. На месте дверной ручки плоская врезка из более светлого, чем остальное полотно, дерева. В тенях, в дальнем конце коридора, опять что-то движется, вроде бы слишком крупное для кота, но когда Закери поворачивает туда голову, там никого нет.

Он возвращается в комнату с фонтаном, выходит оттуда в другой коридор. Этот освещен немного получше, хотя все относительно. По большей части здесь всюду света примерно столько, чтобы можно было читать.

Закери бесцельно бродит, только бы не пойти проверить, как там Дориан, и даже слегка сердится на себя за то, что мысли его так много им заняты.

Проходя мимо натюрморта с горящей свечой, он готов поклясться, что, потревоженное его перемещением в воздухе, пламя поколебалось, и, приглядевшись, видит, что никакая это не живопись, а внутри багетной рамы висит полочка, на полочке стоит серебряный подсвечник, и в подсвечнике горит настоящая свечка! Кто же ее зажег?

Мяуканье, раздавшееся за спиной, отвлекает его. Обернувшись, Закери видит персидского кота, который в упор на него смотрит, сплющенная его физиономия выражает собой скепсис.

– В чем проблема? – спрашивает он у кота.

– Мьяуууррр, – отвечает кот, одновременно и мяукая, и рыча, и этим словно бы извещая, что проблем у него столько, что неясно, с какой начать.

– Я тебя понял, – говорит Закери и возвращается взглядом к свече, мерцающей в своей раме.

А потом он ее задувает.

И тотчас же рама, вздрогнув, начинает спускаться. Часть стены движется с рамой вместе, уходя в пол. Останавливается она, когда нижняя часть рамы достигает выложенного плиткой пола, а потухшая свечка – уровня кошачьих глаз.

Там, где раньше была рама, в стене открылось прямоугольное отверстие. Закери смотрит вниз, на кота, который, больше интересуясь свечой, пытается прихлопнуть струйку дыма.

Отверстие достаточно велико, чтобы в него пройти, но что там внутри, не видно. Основной источник света в коридоре – лампа под абажуром с бахромой, что стоит на столике напротив. Насколько хватает длины шнура, Закери подтягивает лампу к дыре в стене, любопытствуя между делом, откуда здесь вообще электричество и что произойдет, если его вырубить.