Фея придёт под новый год - Ната Лакомка

— Признаться, в детстве всегда мечтал об огромной ёлке, — так же тихо ответил господин Десинд. — Как в доме мэра — чтобы до потолка.

Я резко повернула голову, посмотрев на него. С чего это он вспомнил про мэра? Неужели, сплетни Корнелии — правда.

— Я был чуть постарше Логана, — продолжал господин Тодеу, глядя теперь мне в глаза, — и мне разрешили перед новым годом таскать дрова в кухню в доме мэра. А в награду дали пряник и грецкий орех, и позволили посмотреть на праздник в щелку двери. Там была ёлка под потолок, и дети в разных масках получали подарки от святого Николаса. Нам Николас подарков так и не принёс.

Этот бесхитростный рассказ произвёл на меня впечатление более сильное, чем сплетни Корнелии. Я шагнула в сторону, давая дорогу пробегавшему мимо Логану, и как-то так получилось, что наши руки — мои и господина Десинда — соприкоснулись. Ощутив ладонью шершавые мозоли — такие не получишь, просиживая за столом в конторе, я почувствовала, что должна сказать что-то… Что-то особенное, только для этого человека… И мне казалось, что он ждал моих слов…

— Не надо грустить о прошлом, — сказала я, по-прежнему ощущая тепло его руки. — Сейчас небеса щедро одарили вас, и вы сами можете побыть немного святым Николасом. Для своих собственных детей. Разве это не прекрасно?

— Когда об этом говорите вы, это кажется прекрасным, — сказал он так тихо, что я едва расслышала, а потом его рука осторожно и даже робко взяла мою руку.

Вот это было сродни настоящему волшебству. Мне показалось, что мир вокруг нас остановился. Где-то шумели дети, перебрасывались шуточками Ванесса и Нейтон, ворчала Джоджо и… мурлыкала кошка. Да-да, Проныра опять объявилась, и её рыжая шкурка мелькнула где-то под креслом, но я наблюдала за этим словно издалека. Настоящая жизнь была здесь — рядом со мной. Рядом с мужчиной, который взял меня за руку и нежно пожал — благодаря?.. о чем-то умоляя?.. подбадривая?..

Странно, что никто этого не заметил, и странно, что я позволила такую вольность. Но чем может быть опасно легкое прикосновение рук? Как оно может повредить нравственности?.. Но и назвать это невинностью как-то не получалось…

Голова пошла кругом. Наверное, я пошатнулась, потому что господин Тодеу подхватил меня под локоть, точно так же нежно пожимая, поглаживая…

— А это что такое?! — громом прозвучал в гостиной голос госпожи Бониты, разрушая очарование предновогоднего волшебства.

Я отшатнулась от господина Тодеу так стремительно, что налетела на столик, едва его не перевернув. К счастью, этого никто не заметил, потому что центром внимания стала госпожа Бонита, ворвавшаяся в комнату и на ходу развязывавшая ленты меховой накидки.

— Кто это допустил?! — сестра хозяина свирепо обвела всех взглядом.

— Что именно? — спросил Эйбел немного развязно. — Это всего лишь ёлка, тётушка. Отец купил ёлку.

— Тодо купил? — госпожа Бонита немного поубавила тон, но всё равно добавила, поджав губы: — Какая расточительность.

— Раз в год можно позволить, — ответил господин Тодеу, и его сестра резко обернулась.

— Раз в год? — произнесла она уже не свирепо, а скорбно — только слёзы не полились из глаз. — Ты купил ёлку, потом потратишься на украшения…

— Нет, госпожа Бонита, — вмешалась я, чтобы не допустить новых нотаций по поводу греховности, — вам не придется тратиться на украшения. Мы с детьми сделаем их сами. Есть чудесная традиция — украшать ёлку игрушками, сделанными собственными руками, и мы…

— Вот вас никто не просил вмешиваться, Лилибет, — перебила меня она. — Уверена, это ваша затея — притащить сюда ёлку. Нелепая, глупая затея! Я бы сказала — преступная. Преступное расточительство! Даже распущенность! А тобой я очень разочарована, Тодо, — и она удалилась в свою комнату, громко хлопнув дверью.

В гостиной стало тихо, и теперь все смотрели на господина Тодеу, ожидая, что он скажет. А он смотрел на меня, и от этого взгляда мне было так же тепло, как от прикосновения руки.

— Ну всё, — сказал господин Десинд, и в глазах его мелькнули смешливые искорки, — не видать мне теперь подарков от святого Николаса. Ведь плохие мальчики их не получают.

Ванесса прыснула, Эйбел расхохотался, Нейтон сдержанно усмехнулся, а дети опять заскакали вокруг ёлки, мешая Джоджо. Гостиная вновь наполнилась шумом и смехом, и Черити принялась дергать меня за фартук, выспрашивая, какие игрушки мы станем делать, чтобы украсить ёлку.

— Дождёмся вечера, — ответила я ей, украдкой улыбнувшись господину Тодеу, — и я всё вам покажу и расскажу.

Этим же вечером после ужина кухня превратилась в мастерскую ёлочных игрушек. Я торжественно поставила на стол главное сокровище — целые пустые скорлупки, которые я припасла после приготовления рождественских пудингов. В каждом яйце с двух концов были пробиты дырочки, и через них содержимое было аккуратно извлечено и использовано в выпечке, а скорлупки я вымыла и высушила, и вот теперь они пошли в дело.

Разумеется, Ванесса и Нейтон нас проигнорировали, посчитав забаву детской, но остальные дети с восторгом приняли мою идею сделать игрушки из яичных скорлупок. Огастин принес краски, Черити и Мерси притащили ворох лоскутков, пригоршню бусинок и прочие «сокровища», которые найдутся у каждой девочки, а Логан вооружился перочинным ножом и принялся мастерить петельки для игрушек из суровых ниток, которые нашлись у Джоджо. В разгар работ появился Эйбел, держа корзину еловых шишек и кусок столярного клея.

— Если смазать шишки клеем, — объяснил он, — и присыпать солью, получится снег — совсем как настоящий. А уж соли в этом доме хватит, — он подмигнул мне и уселся рядом. — Я тоже хочу делать игрушки. Где мои яйца, Лиззи?

— Скорлупки в чашке, — проигнорировала я его двусмысленности. — Пришли помогать — так не мешайте, мастер Эйбел.

Мы делали украшения на ёлку из сухих долек лимона, из шишек, припорошенных соляным «снегом», расписывали скорлупки — как кому подсказывала фантазия. Логан решил сделать цыпленка и высунув от усердия язык приклеивал на выкрашенную скорлупку клювик из красного бархата и черные бусинки-глаза. Близнецы раскрашивали скорлупки какими-то колдовскими узорами — красными, зелеными, синими, и я впервые видела их такими увлеченными. Черити пыталась сделать принцессу, но у неё не хватало терпения, и после очередных капризов я занялась мастерить шелковую юбочку и крохотную корону из фольги под чуткими указаниями маленькой барышни Десинд.

Эйбел тоже не остался в стороне и вскоре продемонстрировал мне свою «игрушку». Он смастерил из яйца голую девицу, подрисовав на скорлупке груди и даже мысок внизу. Я выхватила этот позор и раздавила в ладони, пока младшие не увидели. Эйбел ничуть не обиделся и хохотал над моим гневом до слёз.

— Вы уверены, что достаточно взрослый для поездки за море, мастер? — сердито спросила я у него. — Может, вам ещё рановато думать о взрослой жизни? Ведь шутите вы, как прыщавый юнец.

— Ладно, не ворчи, матушка Лилибет, — сказал он примирительно. — Вот когда я стану старше, ты посмотришь на меня совсем по-другому.