Карта хаоса - Феликс Х. Пальма

Как только Конан Дойл отчетливо представил себе своих будущих героев, он написал первую историю под названием “Запутанный клубок”. Преисполненный надежд, Артур разослал ее издателям. Но все до одного отвергли рукопись, и она вернулась к автору, как почтовый голубь. В конце концов, все еще продолжая на что-то надеяться, он отправил повесть в издательство “Уорд, Локк и К°”, которое специализировалось на развлекательной литературе. Там ему предложили за книгу двадцать пять фунтов стерлингов. Первая повесть про Шерлока Холмса, переименованная в “Этюд в багровых тонах”, увидела свет год спустя, однако ее выход не возмутил спокойных вод литературного моря, вопреки чаяниям начинающего писателя. Как, впрочем, и выход второй книги – повести “Знак четырех”.

Где-то он совершил ошибку, но где? Понять этого Конан Дойл не мог. Итак, убедившись, что вряд ли ему когда-нибудь удастся зарабатывать на жизнь литературным трудом, он переехал в Лондон и открыл врачебный кабинет там, на сей раз в качестве офтальмолога, – на Девоншир-плейс, в двух шагах от Бейкер-стрит, на которой в доме номер 221-б, но в параллельном, литературном, мире, обитал сыщик Шерлок Холмс. В своем кабинете Конан Дойл проводил время с десяти до четырех дня, тщетно поджидая пациентов. В эти часы он вновь взял в руки перо.

Нельзя не отметить: чем очевидней становились его неудачи на медицинском поприще, тем больше он утверждался в мысли, что его дело – литература. Но что писать? Опять исторический роман, и печатать его с продолжениями? – раздумывал он, глядя на стопку еженедельных журналов, которые притащил к себе в кабинет, чтобы было чем занять время. В Англии печаталась прорва таких сочинений, хотя Артуру казалось, что у них больше недостатков, чем достоинств. Если, например, читатель терял один номер, он терял и нить повествования, а заодно – всякий интерес к журналу. Почему никто не додумался писать для каждого номера свою отдельную историю с началом и концом? Конан Дойл резко откинулся на спинку стула. А если это сделает он? А если, вместо того чтобы предлагать журналам очередной роман с продолжением, он даст им короткие истории, где будет действовать один и тот же персонаж? Он перебрал в уме своих героев, отыскивая такого, какой годился бы для серии коротких рассказов. И тут же до него, словно просачиваясь в щели между разными измерениями, донеслись звуки скрипки, на которой кто-то играл в квартире на Бейкер-стрит. Перед глазами всплыло имя Шерлок Холмс.

С помощью своего литературного агента Конан Дойл напечатал в журнале “Стрэнд” первый такой рассказ, и уже через несколько месяцев в каждом английском доме знали имена Шерлока Холмса и Конан Дойла. Даже мать написала ему письмо, где восхищалась сыщиком. Наконец-то чудо произошло, и Конан Дойл решился закрыть свой бесполезный офтальмологический кабинет и отныне всё поставить на этого героя – Шерлок Холмс хоть и с опозданием, но доказал, что способен завоевать сердца самых разных читателей. Конан Дойлу было приятно следил за ростом собственной популярности, которая уже успела распространиться и на Америку. Однако очень скоро он обнаружил, что то, что поначалу виделось ему находкой, способной изменить его жизнь, теперь грозило превратиться в особого рода проклятие. Автор попал в им же самим расставленные сети: проблема с Холмсом заключалась в том, что каждый следующий рассказ требовал совершенно цельного и оригинального сюжета, какого с лихвой хватило бы на довольно длинную книгу. А Конан Дойл ни за что не согласился бы плодить истории, которые не удовлетворяли бы его самого как читателя.

Завершив серию из двенадцати рассказов, обещанную “Стрэнду”, он почувствовал себя выжатым как лимон. Между тем журнал, заметно увеличивший благодаря ему свои тиражи, заказал новую серию. Но автору казалось, что детективная жила вот-вот иссякнет. Правда, больше всего он боялся другого: если продолжать сочинять истории про Шерлока Холмса, читатели станут идентифицировать его с тем, что сам Артур отнюдь не считал лучшей стороной своего творчества. И тогда ему пришла удачная мысль: он запросит тысячу фунтов стерлингов за полдюжины рассказов – это будет хорошим способом поставить крест на Шерлоке Холмсе. Однако издатели приняли условие не пикнув, и Конан Дойлу пришлось написать еще шесть рассказов. К тому времени он превратился в самого высокооплачиваемого литератора Англии.

Скоро он понял, что не существует вознаграждения, соответствующего тем титаническим усилиям, которых требовал от него Холмс. “Я предполагаю убить Шерлока Холмса в шестой истории. Он мешает мне думать о других, лучших вещах”, – написал Конан Дойл матери; и она, чтобы помешать сыну лишить жизни этого ангела-хранителя Лондона, единственного, кто способен спасти город от произвола и преступного мира, обещала подыскивать сюжеты для новых рассказов. Мать и вправду станет прочесывать газеты и расспрашивать соседей, а также пересказывать сыну разные случаи из жизни, способные вдохновить его. Конан Дойл стиснув зубы согласился, и Холмс получил отсрочку. Когда “Стрэнд” заказал ему очередную серию, Конан Дойл опять затребовал за нее безумные деньги, и журнал, к его изумлению, опять мгновенно согласился. Тогда писатель понял, что есть только один способ избавиться от Холмса – убить сыщика. И он сделает это в конце новой серии – вопреки протестам матери.

Во время короткой поездки в Швейцарию, стоя у Рейхенбахского водопада, Артур вдруг злобно ухмыльнулся: он нашел могилу для несчастного Холмса. Здесь сыщик свалится с обрыва в ужасную бездну, где несется горный поток и откуда доносится оглушающий грохот, от которого душа уходит в пятки. “С тяжелым сердцем приступаю я к последним строкам этих воспоминаний, повествующих о необыкновенных талантах моего друга Шерлока Холмса” [26], – так начинал свой рассказ Ватсон, в то время как Конан Дойл счастливо улыбался, словно находился по другую сторону зеркала. И в “Последнем деле Холмса”, завершавшем серию и опубликованном в декабре 1893 года, этот персонаж, чья популярность вышла за все мыслимые рамки, этот коллекционер, который собирал и раскладывал по темам вырезки из газетных криминальных отделов, а также не скрывал своего восхищения хорошо задуманным и изящно исполненным преступлением; который отлично разбирался в анатомии и химии, но не знал, что Земля вращается вокруг Солнца; который мог определить по пеплу сто сорок сортов табака и назвать профессию человека, рассмотрев мозоли и ногти у него на руках, – этот персонаж упал в Рейхенбахский водопад, сойдясь в смертельной схватке с профессором Мориарти, вечным своим противником, специально придуманным ради этого случая суперврагом, равным ему по интеллектуальным способностям. И вот уже семь лет знаменитый сыщик покоился там, на дне страшного, пенящегося и кипящего колодца, и Конан Дойл не имел ни малейшего желания воскрешать его, несмотря на постоянные предложения издателей и настойчивые мольбы читателей. Артур был счастлив – у него появилось время для написания других вещей или просто для того, чтобы навещать друзей и участвовать во встречах вроде той, что устроил Уэллс, решив познакомить его с миллионером Монтгомери Гилмором. А тот наконец-то одолел изумление и протянул ему руку.