Введение в мифологию - Александра Баркова

Какая связь между алтарем христианской церкви и языческим божеством? И на этот счет у Рыбакова есть ответ, с которым, скажем так, я не призываю соглашаться, но не считаться с этим ответом нельзя. Ответ дают серебряные русские клады. Как я уже упоминала, в эпоху двоеверия князья следовали обеим религиям одновременно, и по этой уважительной причине у русских княгинь было два праздничных серебряных убора. И тогда, опять-таки рассуждая логически, на центральном щитке диадемы должно быть изображение верховного языческого божества той поры. Что же мы там находим? А находим мы там как раз сюжет «Вознесения Александра Македонского», что, видимо, и дает Рыбакову основной аргумент в пользу того, что действительно за вот этим сюжетом, казалось бы связанным с литературой, за этим для русских людей стоял образ своего божества. Вот это то, что касается Дажьбога, еще к этому можно добавить, что, судя по всему, действительно это было центральное божество эпохи двоеверия.

Дальше мы переходим к женским божествам. О Морене речь пойдет, когда мы дойдем до былин, потому что там действительно былины хорошо отразили ее образ. А сейчас я обращу ваше внимание на два божества, которые то ли они «кабинетные», то есть выдуманы учеными, то ли нет – сложный вопрос, однозначного ответа на него нет. Это Лада и Леля. Я хочу заметить, что я опять буду излагать точку зрения Рыбакова. Такие серьезные ученые, как Топоров и Иванов, с этим категорически спорят. И хотя у меня в статье выводы Рыбакова, но писала я ее достаточно давно, сейчас я уже не знаю, я сомневаюсь. Поскольку всё-таки в статье это у меня есть, то как-то надо обозначить свое мнение по этому поводу. Итак, твердых данных о том, что у нас были эти две богини – Лада как богиня-покровительница замужних женщин и Леля как покровительница девушек, – точных данных у нас нет. Действительно, ряд ученых считает, что имя «Леля» фигурирует только в народных песнях и является искаженным от «аллилуйя». Кстати, можно вспомнить Александра Островского с его «Снегурочкой». И там, стало быть, пригожий Лель в качестве одного из главных героев (то, что это мужской персонаж, – дополнительно информация к размышлению о «кабинетности»). С Ладой сложнее. Самый интересный, самый убедительный аргумент Рыбакова в пользу Лады – это то, что он находит литовскую песню, где упоминается Лада как божество: «Святое божество, великое божество». Известно, что литовцы дольше других народов сохраняли языческие представления в неизменности. Одним словом, по поводу того, были ли у славян божества Лада и Леля, я могу только изложить обе точки зрения и оставить вам решение этого вопроса, пусть сам решает для себя на основании тех данных, которые нам известны.

Буквально пару слов о Морене. Ее имя содержит индоевропейский корень *mr/*nr, известный нам в словах «смерть», «мор». Топоров и Иванов видят этот корень в таких словах как «мрак», «мороз», «нора», сюда же индийское название преисподней «нарака» и т. д. Словом, образ Нижнего мира как темного мира смерти. Морена – богиня более чем известная. Богиня, связанная с зимним периодом года, запирающая силы природы. Богиня, изображения которой уничтожались на Масленицу. То есть сначала делались, потом уничтожались. Поэтому хотя мы и утеряли ее культ, но физические воплощения культа Морены, дожившие до наших дней, – это наши парки ледяных скульптур (ну уже такая трансформация); словом, о Морене речь пойдет, когда дойдем до былин.

Следующее женское божество, вызывающее чрезвычайно серьезные споры, это Мокошь. При произношении с ударением на второй слог возникает вопрос: что писать в первом слоге – «а» или «о»? Неизвестно. И более того, конкретно по летописям мы имеем оба варианта написания. Более распространен вариант через «о». Существовала ли эта богиня у славян – нет никаких сомнений, поскольку она упомянута в списке божеств, которые входили в первый Владимиров языческий пантеон. Рыбаков ее имя пишет через «а» и считает, что ее имя означает «мать урожая». Считает следующим образом: корень «ма» – это корень слова «мать», уже тут серьезные есть возражения и вопросы, потому что как бы половину корня у славян отдирать всё-таки не принято, ну да ладно. А слово «кошь» он связывает с термином «кошелка», и таким образом имя «Макошь» у него оказывается «мать наполненных кошелок» и тем самым – мать урожая. Не работает. Топоров и Иванов связывают это с глаголом «мокнуть» и с обычаем оставлять в жертву Макоши ткань, шерсть, пряжу, полотенца у родников. Честно говоря, они меня тоже не убедили, потому что обычай оставлять ткань у родников – он вообще универсальный, он действительно связан с культом богини-матери, но что при этом мокнет и почему, собственно говоря? Как тогда вообще надо понимать имя богини? Одним словом, я не могу вам дать ни одной этимологии этого имени, которую я сама считала бы удовлетворительной. Для меня это вопрос не решенный в науке, что и констатирую. Итак, что мы о ней знаем. Знаем мы тот факт, что действительно связана она с женскими работами, что она считалась покровительницей рукоделия и, безусловно, была богиней судьбы. О судьбе гадали у родников, и есть ряд еще других данных, связывающих Мокошь ни в коем случае не с урожаем, а именно с прорицанием судьбы и, кроме того, с женскими рукоделиями. И кстати, если девушка была очень хорошей рукодельницей и кто-то посторонний видел ее работу и спрашивал, кто же это так хорошо вышил, то девушка могла обидеться и огрызнуться: «Мокошь ткала, пока я на полатях спала», – дескать, если я показываю эту работу, то понятно же, кто это ткал, или там прял, или вышивал.

Далее нас ждет божество Ярила. Здесь это уже я буду давать не по Рыбакову, а, наоборот, по его идеологическим противникам – Топорову и Иванову, которые в своей книге «Исследования в области славянской древности» о Яриле пишут, что сохранилось упоминание этого божества, что он представлялся в образе прекрасного юноши в белой одежде на белом коне, в венке из цветов, со снопом колосьев в правой руке и отрубленной человеческой головой – в левой[5]. Вот такой вот красавец. Итак, Ярила – это божество, в первую очередь связанное с весной, но не только. Ну сразу об отрубленной голове, которая как-то так этот прекрасный образ делает несколько менее прекрасным. Действительно, существовал обычай, очень распространенный: чтобы пашня дала хороший урожай, ее необходимо было окроплять кровью. И вот этот жесткий образ Ярилы отсюда и происходит. Но само имя бога указывает нам на его ярость. Здесь лингвистика нам весьма-весьма в помощь. И ее услугами пользоваться даже и не трудно. Поскольку корень «яр» присутствует у нас в словах с тремя типами значений. Во-первых, ярость, а во-вторых, то, что связано с огнем (огонь яркий, позже – цвет яркий), и, наконец, пшеница, которую сеют весной, называется «яровой», так сказать, незамужняя овца называется «ярочка», отсюда вообще очень неприличное выражение: «Хороша парочка – баран да ярочка». И Топоров и Иванов приводят еще диалектный термин «ярний» – «весенний». Итак, ярость, яркость и весна – вот круг представлений, с которыми связан Ярила. Ярила – это божество света. И божество весны, а может быть, отчасти и летнего периода. Божество, безусловно, воинственное. И, сразу забегая вперед, я скажу, что в эпоху двоеверия и позже многие черты Ярилы будут перенесены на святого Георгия, или, как его тогда называли в византийском произношении, святого Юрия, а позже на Руси – Егория. И таким образом, многое о культе Ярилы мы узнаем, применяя данные о народном христианстве, о народном православии из культа Егория. Что же мы знаем? Мы знаем обычай впервые выгонять скотину из хлева в Юрьев день, весенний Юрьев день. Мы знаем о чрезвычайно высокой распространенности юрьевских храмов на Руси. И в частности, хотя сейчас мы Георгия Победоносца представляем не иначе как изображенным на гербе Москвы…