Папа - Павел Владимирович Манылов

и завёл двигатель.

– Всё в порядке, пап. Жизнь налаживается… Бинго!!! – Костя вскинул руки вверх и забарабанил по обтянутому кожзамом потолку машины.

Отец заулыбался и, включив первую передачу, тронулся с места.

– Куда торопимся?

– Так, давай сейчас к Насте. Ты помнишь адрес? Мы как-то заезжали.

Он кивнул, включил радио и добавил скорости.

Чуть успокоившись и собравшись с мыслями, Костя вспомнил о купленной водке:

– Это точно, что акциз левый?

– Я не знаю, левый он или не левый, но не такой, как обычно. Что-то в нём не так. Это сто процентов.

Костя задумался. Приоткрыв форточку, он подставил лицо встречному ветру, надеясь, что свежий воздух принесёт с собой свежие мысли. «Странная это история с долгами Артура. Не похож он на человека, собирающего долги таким странным способом. А акцизы? “Негоциант” не мог не знать, что акцизы левые. Если уж папа сразу заметил, то на складе выявили бы через минуту. Вопрос в одном: это “Негоциант” вместе с Артуром мутит или сам завод? Если сам завод – считай, Костыльков?»

– Приехали. – Отец остановился на парковке возле дома и заглушил мотор. – Костя? – тронул он сына за плечо и прервал его раздумья.

Костя вышел из машины, открыв багажник, вытащил из пакета бутылку водки и положил в портфель.

– Эй, ты куда её? – крикнул отец.

– Пап, для дела нужно, – буркнул Костя и пошёл к подъезду.

– Стоп! – услышал Костя, чуть не столкнувшись с Костыльковым у подъезда. – Куда?

– Здравствуйте, Александр Александрович. Настя дома?

Два охранника Костылькова стояли поодаль, крутя головами. Водитель сидел за рулём его чёрного «мерседеса», не выключая двигатель.

– Ты на часы смотрел? – оставив вопрос без ответа, продолжил напирать Сан Саныч.

– Я ненадолго. Мы договаривались по делу. – Костя немного смутился, но продолжал гнуть свою линию.

– Послушай меня, – Костыльков повысил голос, – дело у Насти сейчас только одно – это учёба. И сейчас она занимается. – Он чуть смягчился и медленно, но очень чётко проговорил: – Я очень не хочу принимать радикальные меры в отношении вашей дружбы, но если она будет вредить моей дочери, я даже глазом не моргну. Ты меня понял?

– Я понял, Сан Саныч, – ответил Костя, умышленно по-свойски смягчив имя-отчество, – ровно через десять минут я уеду.

– Это кто? – кивнул Костыльков куда-то мимо Кости.

Костя оглянулся. Отец снова вышел из машины и, открыв капот, что-то рассматривал. Оцепенев на мгновение, Костя стоял и наблюдал, как он достал щуп и, протерев его тряпкой, вставил в двигатель, чтобы снова вытащить и проверить уровень масла.

– Водитель мой. – Костя повернулся к отцу Насти. – Я сейчас в крупной торговой компании работаю. Пока жду служебный автомобиль, приходится на своей ездить. Но водителя дали.

– Молодец. – Костыльков скептически оглядел «водителя» и автомобиль, протянул Косте руку. – Растёшь. За самостоятельность хвалю, но зуб имею за то, что у меня отказался работать.

Костя молча развёл руками, а Костыльков, не прощаясь, развернулся и прыгнул в открытую дверь своего «мерседеса».

– Кость, кто это? – крикнул папа и кивнул на удаляющийся чёрный автомобиль.

Костя посмотрел на отца и сразу отвернулся. Ему показалось, что тот сразу догадается о том, что сын смалодушничал. Не ответив, он направился к двери подъезда и нажал на кнопку домофона. Через десять секунд тяжёлая бронированная дверь щёлкнула, приоткрылась и пропустила Костю внутрь.

Он поболтал с Настей ровно десять минут, как и обещал её отцу. Костя ушёл, как бы невзначай оставив на подоконнике бутылку водки, купленную в далёком сельском магазине.

Часть 10. Костыльков

Глава 10.1

Костыльков ещё не открыл глаза, но уже почувствовал какое-то волнение. Он поднял веки, но ничего необычного не увидел. Напряжение плотным сгустком зависло над ним.

Чуть закололо в груди. Необычно и незнакомо рваным ритмом застучало сердце. Выступил пот на лбу. Костыльков пошевелился, и боль усилилась.

Не поворачивая головы, он правой рукой попытался найти жену, но её часть кровати была пуста.

«Так и сдохнешь один». Он всегда просыпался раньше супруги, но именно сегодня она убежала на стрижку с самого раннего утра.

Костыльков прислушался. На кухне кто-то гремел посудой. «Слава богу, Настя дома», – подумал он и стал осторожно подниматься с кровати. Перетерпев боль, он встал и накинул халат. Медленно вышел из спальни и прошёл на кухню.

– Привет, пап, – поздоровалась Настя, сидя за обеденным столом с чашкой чая.

– Ты почему дома? – Костыльков сел напротив и сложил руки на столе.

– К третьей паре сегодня. Скоро поеду. – Она только сейчас заметила, что папа в халате, а не в костюме, как обычно, и насторожилась. – У тебя всё в порядке?

– У меня – да, – с вызовом ответил Костыльков. – Костя твой когда вчера ушёл?

– Ой, пап, – поморщилась Настя, – успокойся уже. Десять минут был и ушёл. Отстань. – Дочь взяла свою чашку, вымыла в раковине, поставила в шкаф и убежала к себе в комнату.

Костыльков прислушался к своему сердцу. «Вроде отлегло». Он позвонил охране и предупредил, что через пятнадцать минут выходит. Ехать на работу не хотелось. Он дал указание водителю прокатиться по городу, потом в лес, к пруду, к мосту. Это был не простой мост – единственный, который соединял два берега огромного городского пруда – второго по величине искусственного водоёма в России.

С той самой «стрелки» прошло около десяти лет, и он приезжал сюда редко, но каждый раз с каким-то сложным вопросом в голове. Проходил по мосту до конца и обратно, и решение появлялось само собой. Всякий раз лёгкий ветер освежал голову, а тихая гладь воды то хмуро перемигивалась с тучами, то играла на ярком солнце, но всегда давала нужные ответы.

Костыльков всегда приезжал со своей стороны. С той, которая по жребию досталась ему. В тот далёкий день он на ватных ногах ступил на бетонные плиты моста и, уже не имея возможности остановиться, оглянуться или вернуться назад, сделал первый шаг. Моцарт придумал это место встречи. Идеальное с точки зрения безопасности. Никто не хотел войны. Нужно было договориться, но каждая из сторон понимала: если придётся разрешить конфликт силой, ни у кого рука не дрогнет. В назначенный час, секунда в секунду, Костыльков и Касим ступили на мост и начали движение друг к другу. Бойцы обеих сторон в полном вооружении стояли каждый на своём берегу и не имели права пошевелиться. Разговаривали только двое. Два титана, два бывших партнёра, пути которых расходились. Никто не хотел войны, но и терять своё было нельзя…

«Мерседес» подъехал к самому берегу. Охранник выбежал на песчаный пляж и открыл дверь своему шефу.