История Консульства и Империи. Книга II. Империя. Том 3 - Луи Адольф Тьер

корпуса, который располагался в Голландии и Бельгии (это были старые дивизии Ланна и Массена), Наполеон приказал сформировать в каждом полку элитные батальоны из лучших солдат, отдав такой же приказ в отношении Итальянской армии.

Наполеон дал также приказ к сбору и приведению в боеготовность всем корпусам Старой и Молодой гвардии, не отправленным в Испанию, и потребовал, чтобы все государи Рейнского союза предоставили свои контингенты. Он рассчитывал к июлю-августу довести численность пехоты до 70 тысяч человек на Эльбе, 45 тысяч человек в Рейнском корпусе, 40 тысяч – в Итальянском и до 12 тысяч – в Императорской гвардии (всего это составило бы 167 тысяч превосходных пехотинцев). Численность гусар и егерей было решено довести до 17–18 тысяч, кирасиров – до 15 тысяч, конной гвардии – до 6 (всего 38–39 тысяч превосходных кавалеристов), а численность артиллеристов, способных обслуживать 800 орудий, – до 24 тысяч человек. Кроме того, Наполеон рассчитывал получить еще 100 тысяч поляков, саксонцев, баварцев, вюртембержцев, баденцев, и вестфальцев и располагать более чем 300 тысячами человек, готовыми вступить в кампанию уже через два месяца.

Наполеон отозвал из Испании маршала Нея, которому хотел вверить командование частью войск, собранных на Рейне, предназначив другую их часть для маршала Удино, уже отбывшего в Голландию. Кроме того, он отозвал из Испании генерала Монбрена, чье поведение в Фуэнтес-де-Оньоро и во многих других местах характеризовало его как одного из лучших кавалерийских офицеров того времени.

Опасаясь внезапного вторжения русских в герцогство Варшавское, Наполеон предписал королю Саксонии и его наместнику в Польше князю Понятовскому перевезти артиллерию, боеприпасы и снаряжение из открытых и слабо укрепленных крепостей в Модлин, Торн и Данциг на Висле. Королю Саксонии он рекомендовал держать саксонские войска в полной готовности, чтобы при необходимости быстро присоединить их к войскам князя Понятовского на Висле. Тем и другим назначалось перейти под командование Даву, который получил приказ при первой опасности спешно выдвигать на Вислу 150 тысяч человек: 100 тысяч французов из Данцига в Торн, 50 тысяч саксонцев и поляков из Торна в Варшаву. Подобные меры позволяли ответить на любой акт агрессии русских и даже предотвратить его.

Дабы пополнить кадры, Наполеон ускорил призыв 1811 года, приказ о котором вышел в январе. Не ограничившись этой мерой, он хотел восполнить недобор предыдущих призывов, составлявший не менее 60 тысяч человек, уклонившихся от повинности. Воинский призыв еще не вошел в обычай, как случилось позднее; строгость его применения и печальная участь призывников, которым еще до возмужания суждено было погибнуть в Испании, не располагали население к повиновению. В западных, центральных и южных провинциях, где храбрецов было достаточно, а повиновение центральной власти оставалось более слабым, многие отказывались подчиняться призыву или дезертировали вскоре после явки. Они прятались в лесах и горах, бывало, вступали даже в стычки с жандармами, а население их укрывало. Эти люди, отнюдь не трусы и слабаки, составляли, напротив, самую смелую, дерзкую и отважную часть населения, труднее всего покорявшуюся игу новых законов. Именно такие люди участвовали в Вандее в роялистском мятеже. Сильнее характером и старше обычных призывников, они в большинстве своем уже многие годы пребывали в состоянии неповиновения. Постепенно, с помощью амнистий, преследования и жандармских облав удалось добрать около 20 тысяч из 80; но в различных провинциях Франции оставались еще не менее 60 тысяч уклонявшихся, которых было столь же важно вернуть армии из-за их достоинств, сколь и изъять из страны из-за их способности затеять новое шуанство, ибо почти все они принадлежали к департаментам, где сохранилась старая роялистская закваска.

Наполеон, не жалевший средств, когда цель его устраивала, сформировал десять-двенадцать летучих колонн из легкой кавалерии и пехоты старых войск, руководить ими поставил преданных генералов, присоединил к ним жандармские подразделения и приказал заняться самым активным преследованием уклонявшихся.

В то время как у сельского населения случались неприятности одного вида, у городских жителей случались другие, и происходили они от серьезного кризиса промышленности и торговли. Мы уже рассказывали о том, какие меры принимал Наполеон, чтобы лишить английскую торговлю доступа на континент или открыть ей доступ за разорительную цену, прибыли от которой доставались императорской казне. Эти меры привели именно к такому результату, какого и следовало ожидать, поскольку для их успеха пришлось противоречить интересам и склонностям не только одной нации, но почти всего мира.

Не бывает сражений, каким бы оружием ни пользоваться, в которых можно нанести ущерб противнику, не претерпев ущерба самому. Сумев вытеснить с континента столь полезные и приятные его народам продукты, Наполеон причинил ему большой ущерб и вызвал во Франции промышленный и торговый кризис, столь же сильный, как и в Англии, хотя, к счастью, менее продолжительный. Вот как этот кризис возник.

Хлопковые ткани, большей частью заменившие льняные, особенно с тех пор, как был найден способ производить их механическим способом, стали самой распространенной индустрией в Европе. Французские фабриканты, вознамерившись снабжать ими старую и новую Францию и вдобавок почти весь континент, расширили свои производства соразмерно предполагаемым огромным рынкам. Они неумеренно спекулировали на праве исключительного снабжения континента, как англичане – на снабжении английских, французских, голландских и испанских колоний. В Эльзасе, Фландрии, Нормандии прядильные, ткацкие и набивные производства размножились с невероятной быстротой. Прибыли оказались внушительными, предприятия разрастались соразмерно прибылям и даже бесконечно их превосходили. Подобный размах приняли не только все формы производства хлопчатобумажных тканей; производители сукна, уповая на вытеснение с рынка английского сукна и исключительное обладание испанской шерстью, забыли всякую меру подобным же образом. Весьма развилась мебельная промышленность, потому что всем нравилась французская мебель, которую конструировали тогда по античным образцам, и потому что экзотические породы дерева, относясь к колониальным товарам, допускаемым по лицензии, позволяли французам производить ее дешево. Точно так же ввоз кожи по лицензиям обеспечил большой размах всем производствам, сырьем для которых являлась кожа. Французские производители скобяных изделий, весьма элегантных, но уступавших английским качеством стали, воспользовались вытеснением с рынка англичан. Расширялось не только производство различных товаров, расширялся и ввоз сырья, необходимого для их изготовления.

На всех рынках, где продавались ввозимые на континент колониальные товары, наперебой расхватывались малейшие партии, а затем ими яростно спекулировали. С особенной страстью спекулировали сахаром, кофе, хлопком, индиго, закупая их в Антверпене, Майнце, Франкфурте и Милане, где правительство сбывало товары, доставляемые на артиллерийских повозках, отвозивших бомбы и ядра к берегам Эльбы и привозившим обратно сахар и кофе. Дерево, необходимое Наполеону для строительства многочисленных кораблей на всех его верфях, стало предметом безудержного ажиотажа. Спекуляции порождали огромные состояния, которые появлялись и исчезали на глазах изумленной, зачарованной и завистливой публики.

При таком