В плену теней - Мари Кирэйли

Огонь! Во рту, в горле.

– Что это? – спросила Хейли, когда способность говорить вернулась к ней.

– Ром, – ответила женщина.

Такого рома Хейли никогда еще не пробовала, во всяком случае, никакой ром не жег все внутри таким адским огнем. Неужели Селеста, которая напитком богов считала чистую воду «Эвиан», тоже пила нечто подобное?

– Позднее можно будет добавить, – сказала женщина. – Вам это понадобится. Сегодня такая холодная ночь.

Пока они разговаривали, зазвучали тамтамы. Это была не магнитофонная запись, догадалась Хейли, но барабаны звучали тихо из уважения к засыпающему городу и в надежде, что город тоже с уважением отнесется к религии народа Селесты.

Несколько человек, захваченные ритмом большого барабана, начали танцевать перед алтарем. Темп нарастал. К большому тамтаму присоединились два поменьше. Постепенно в танец вступали другие гости, и наконец почти все уже участвовали в ритуальной пляске.

Хейли казалось, что ритм барабанов сливается с биением ее сердца, ускоряя его, разрушая все защитные преграды. Ее ноги сами собой начали двигаться в ритме, заданном барабанами, а руки взметнулись вверх. Она не заметила, как Лизетт положила сверточек с волосами Селесты, пропитанный слезами их матери, в чашу перед алтарем, полила его ромом и подожгла.

Дуновение ветерка отбросило дым в лицо Хейли.

Глаза защипало, она закрыла их, и на нее накатилась тьма. Сердце этой тьмы билось в барабанном ритме и куда-то увлекало Хейли.

Руки и ноги перестали ей повиноваться, и она повалилась назад прежде, чем достигла круга танцующих. Кто-то подхватил ее. Последнее, что она, как ей казалось, увидела, было лицо склонившегося над ней Луи де Ну. Он смотрел на нее так, словно не был уверен, кого именно держит в руках.

Но это мог быть и Эд, и ее муж, и кто-то из прежних любовников… Хейли подняла руки и притянула его к себе, чтобы поцеловать.

Она почувствовала его руку у себя на груди, его теплое дыхание возле своего уха и услышала его тихий вопрос:

– Линна?

Ничего не видящая, бесчувственная, словно вознесенная к небесам, Хейли пустилась в пляс.

Картины реальности, иллюзорные, словно сон, отрывочно вспыхивали в сознании Хейли.

Бегство с вудуистских поминок Селесты, дождь, секущий лицо, боги, оплакивающие свою погибшую жрицу…

Норман в коридоре перед ее комнатой, выражение его лица еще более угрюмое, чем обычно, он спускает по черной лестнице сложенные в тележку коробки со своим добром – у черного хода стоит его грузовичок…

Телефонный звонок Лизетте Брассо – Хейли хочет попросить помощи. Телефон занят…

Суматошные сборы. Нацарапанные в спешке записки – Фрэнку. Эду.

Имела ли она право приписать в конце: «С любовью»?

Сколько всего Хейли не помнила! Она лишь надеялась, что когда-нибудь сможет объяснить произошедшее…

Она очнулась – если это слово подходит для описания момента, когда она вновь ощутила собственное тело, – перед старым компьютером, который оставила в Игле перед тем, как начать долгий путь на юг. Дискеты, посланные ею сюда, в почтовое отделение, были аккуратно сложены на рабочем столе. Компьютер работал. Если дата, высвеченная на экране в верхнем углу, была точной, после похорон Селесты прошло четыре дня. Ничего удивительного, что в висках у Хейли стучало. Ничего странного, что она чувствовала себя так, словно все эти дни находилась под действием седативов.

Линна испарилась – исчезло ее прошлое, ее город, все, кроме отвлеченных воспоминаний о ее жизни. Она вернула Хейли домой, в это спокойное и безопасное место, чтобы та закончила работу, которую они начали вместе.

Хейли посмотрела в огромное окно своего кабинета на втором этаже. Снег покрывал землю так же, как было, когда она отсюда уезжала. По тому, как он сверкал на утреннем солнце, а также по морозным узорам, образовавшимся на вставленных в тройные оконные рамы стеклах, можно было представить, насколько холодно на улице.

В доме, однако, было тепло. Линна, бедная южная красавица, ей, должно быть, холодно.

– Ты сама привела меня на север, так что придется тебе терпеть здешнюю погоду, – сказала Хейли, прижав лоб к окну и обращаясь к духу, обитавшему в ней. Холодное стекло немного успокоило головную боль, Хейли постаралась дышать глубоко и размеренно и постепенно пришла в себя.

Отойдя от окна, она заметила, что ногти у нее длинные, ухоженные и накрашенные. Линна всегда следила за руками.

«Интересно, какие еще изменения произошли со мной?» – подумала Хейли и, отправившись в ближайшую ванную комнату, посмотрела на себя в зеркало.

Она была готова увидеть нечто необычное. Но не настолько!

Хейли отшатнулась от зеркала и вскрикнула. Но разве она не сама призывала эти сны? В некотором роде она желала стать одержимой. Хейли отказывалась даже себе самой признаться в том, что теперь испытывала ужас.

Ее светлые волосы были прежней длины, но завиты мелкими локонами. На лице – изрядный слой косметики: тональная пудра более светлая, чем та, которой она обычно пользовалась, ярко-красная помада.

Шелковая блузка обтягивала грудь, казавшуюся теперь более полной. Она расстегнула пуговицы и, увидев открытый кружевной лифчик, ощутила под ним подкладку, придававшую груди пышность.

Зеркало отражало ее фигуру во весь рост, и Хейли увидела джинсы, плотно обтягивающие бедра, черные кожаные ботинки с высокой шнуровкой.

Она заглянула в гардероб – там оказалось множество других шелковых блузок, узких юбок и мятое маленькое черное бархатное платье с низким декольте и разрезом до бедра.

Хейли приложила его к себе и обнаженной грудью ощутила мягкость ткани. Куда она могла пойти в столь рискованном наряде? Едва ли теперь она отважится примерить его.

Во всяком случае, не сегодня, когда Линна еще занимает ее мысли.

Продолжив изучение гардероба, Хейли заметила на полке коробку. Она не обратила бы на нее внимания, если б не ее необычный цвет – в местных магазинах предпочитали белый и зеленый. Достав коробку, Хейли открыла ее.

Внутри находился парик, судя по всему, из натуральных волос – густых, темных и слегка вьющихся. В каком же отчаянном положении должна была находиться женщина, если она решилась продать такие чудесные волосы? Был ли у нее муж, любимый человек, семья? Сокрушались ли они по поводу утраты ее волос или приняли это как плату за спасение? Хейли достала парик, но не надела его, а приложила к щеке и почувствовала аромат духов.

Должно быть, жиденькие волосы Хейли не удовлетворяли Линну, поэтому она не стала тратить времени на то, чтобы покрасить их, а купила для нее чужую красоту. На дне коробки лежал чек. Разумеется, Линна воспользовалась кредитной карточкой Хейли; у привидений наличные обычно кончаются очень скоро.