Война и мир. Том 1-2 - Лев Толстой

Худое, истощенное, желтоватое лицо его быловсё покрыто крупными морщинами, которые всегда казались так чистоплотно и старательнопромыты, как кончики пальцев после бани. Движения этих морщин составлялиглавную игру его физиономии. То у него морщился лоб широкими складками, бровиподнимались кверху, то брови спускались книзу, и у щек образовывались крупныеморщины. Глубоко поставленные, небольшие глаза всегда смотрели прямо и весело.

— Ну, теперь расскажите нам ваши подвиги, —сказал он.

Болконский самым скромным образом, ни разу неупоминая о себе, рассказал дело и прием военного министра.

— Ils m`ont recu avec ma nouvelle, comme unchien dans un jeu de quilles, [Они приняли меня с этою вестью, как принимаютсобаку, когда она мешает игре в кегли, ] — заключил он.

Билибин усмехнулся и распустил складки кожи.

— Cependant, mon cher, — сказал он,рассматривая издалека свой ноготь и подбирая кожу над левым глазом, — malgre lahaute estime que je professe pour le православное российское воинство, j`avoueque votre victoire n`est pas des plus victorieuses. [Однако, мой милый, привсем моем уважении к православному российскому воинству, я полагаю, что победаваша не из самых блестящих. ]

Он продолжал всё так же на французском языке,произнося по-русски только те слова, которые он презрительно хотел подчеркнуть.

— Как же? Вы со всею массой своею обрушилисьна несчастного Мортье при одной дивизии, и этот Мортье уходит у вас между рук?Где же победа?

— Однако, серьезно говоря, — отвечал князьАндрей, — всё-таки мы можем сказать без хвастовства, что это немного получшеУльма…

— Отчего вы не взяли нам одного, хоть одногомаршала?

— Оттого, что не всё делается, какпредполагается, и не так регулярно, как на параде. Мы полагали, как я вамговорил, зайти в тыл к семи часам утра, а не пришли и к пяти вечера.

— Отчего же вы не пришли к семи часам утра?Вам надо было притти в семь часов утра, — улыбаясь сказал Билибин, — надо былопритти в семь часов утра.

— Отчего вы не внушили Бонапартудипломатическим путем, что ему лучше оставить Геную? — тем же тоном сказалкнязь Андрей.

— Я знаю, — перебил Билибин, — вы думаете, чтоочень легко брать маршалов, сидя на диване перед камином. Это правда, авсё-таки, зачем вы его не взяли? И не удивляйтесь, что не только военныйминистр, но и августейший император и король Франц не будут очень осчастливленывашей победой; да и я, несчастный секретарь русского посольства, не чувствуюникакой потребности в знак радости дать моему Францу талер и отпустить его ссвоей Liebchen [милой] на Пратер… Правда, здесь нет Пратера.

Он посмотрел прямо на князя Андрея и вдругспустил собранную кожу со лба.

— Теперь мой черед спросить вас «отчего», моймилый, — сказал Болконский. — Я вам признаюсь, что не понимаю, может быть, тутесть дипломатические тонкости выше моего слабого ума, но я не понимаю: Мак теряетцелую армию, эрцгерцог Фердинанд и эрцгерцог Карл не дают никаких признаковжизни и делают ошибки за ошибками, наконец, один Кутузов одерживаетдействительную победу, уничтожает charme [очарование] французов, и военныйминистр не интересуется даже знать подробности.

— Именно от этого, мой милый. Voyez-vous, moncher: [Видите ли, мой милый: ] ура! за царя, за Русь, за веру! Tout ca est belet bon, [все это прекрасно и хорошо, ] но что нам, я говорю — австрийскомудвору, за дело до ваших побед? Привезите вы нам свое хорошенькое известие опобеде эрцгерцога Карла или Фердинанда — un archiduc vaut l`autre, [одинэрцгерцог стоит другого, ] как вам известно — хоть над ротой пожарной командыБонапарте, это другое дело, мы прогремим в пушки. А то это, как нарочно, можеттолько дразнить нас. Эрцгерцог Карл ничего не делает, эрцгерцог Фердинандпокрывается позором. Вену вы бросаете, не защищаете больше, comme si vous nousdisiez: [как если бы вы нам сказали: ] с нами Бог, а Бог с вами, с вашейстолицей. Один генерал, которого мы все любили, Шмит: вы его подводите под пулюи поздравляете нас с победой!.. Согласитесь, что раздразнительнее тогоизвестия, которое вы привозите, нельзя придумать. C`est comme un fait expres,comme un fait expres. [Это как нарочно, как нарочно. ] Кроме того, ну, одерживы точно блестящую победу, одержи победу даже эрцгерцог Карл, что ж бы этопеременило в общем ходе дел? Теперь уж поздно, когда Вена занята французскимивойсками.

— Как занята? Вена занята?

— Не только занята, но Бонапарте в Шенбрунне,а граф, наш милый граф Врбна отправляется к нему за приказаниями.

Болконский после усталости и впечатленийпутешествия, приема и в особенности после обеда чувствовал, что он не понимаетвсего значения слов, которые он слышал.

— Нынче утром был здесь граф Лихтенфельс, —продолжал Билибин, — и показывал мне письмо, в котором подробно описан парадфранцузов в Вене. Le prince Murat et tout le tremblement… [Принц Мюрат и всетакое…] Вы видите, что ваша победа не очень-то радостна, и что вы не можетебыть приняты как спаситель…

— Право, для меня всё равно, совершенно всёравно! — сказал князь Андрей, начиная понимать, что известие его о сражении подКремсом действительно имело мало важности ввиду таких событий, как занятиестолицы Австрии. — Как же Вена взята? А мост и знаменитый tete de pont,[мостовое укрепление, ] и князь Ауэрсперг? У нас были слухи, что князьАуэрсперг защищает Вену, — сказал он.

— Князь Ауэрсперг стоит на этой, на нашей,стороне и защищает нас; я думаю, очень плохо защищает, но всё-таки защищает. АВена на той стороне. Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потомучто он минирован, и его велено взорвать. В противном случае мы были бы давно вгорах Богемии, и вы с вашею армией провели бы дурную четверть часа между двухогней.

— Но это всё-таки не значит, чтобы кампаниябыла кончена, — сказал князь Андрей.