Тайный сыск царя Гороха - Андрей Олегович Белянин
Шрифт:
Интервал:
О себе с той же уверенностью сказать не могу.
В общем, кажется, мы на что-то там подписались. И более того, обязались оставить полномочного представителя дипломатического ведомства при царе Горохе герра Филимониуса Груздевберга в качестве честного заложника нашей авантюры.
Типа если к указанному сроку мы не доставим господину бургомистру беглого (лет сто – сто пятьдесят назад пропавшего) принца, то граждане вольного города Фрайбурга будут в полном праве казнить нашего дьяка. Честно говоря, да кто бы сказал хоть слово против?!
Если дружественная Германия поможет нам избавиться от этого тощего геморроя в ермолке, им же всё Лукошкино «данке шён» скажет и в ножки поклонится!
Думаю, даже половина нашей мятежной и вечно оппозиционной боярской думы побаивается чрезмерной самостоятельности Филимона Митрофановича. Они просто не знают, в какую сторону и как его занесёт. А дьяк-то у нас натура творческая, интеллигентная, из крайности в крайность бросается в ритме вальса, на раз-два-три!
Причём в оппозиции тоже надолго не задерживается, уходя оттуда ровно за день до того, как запахнет жареным. Лично я думаю, что это талант, редкий и по-своему полезный.
То есть ни одно дело нашей опергруппы, начиная с самого первого дня, не обходится без дьяка. Почему? А фигли?! Ответа не знает никто, тем более я…
Э-э, кстати, а что было потом? Хороший вопрос. Логичный.
Мне нравятся короткие предложения. Почему? Не знаю.
Как абсолютно точно не знаю, что происходит на данный момент. Если чешское пиво сыграло с нами злую шутку, то насколько же было коварно молодое немецкое вино…
– Где мы? – в полной темноте раздался на удивление спокойный голос Яги.
– В избушке, – уверенно ответил я, поскольку хорошо помнил, как нас сюда доставили.
Пьяных и никакущих. Быстро разложив по своим привычным местам согласно штатному расписанию. Бабу-ягу на печку, Митю у порога, меня на вязаном коврике посередине горницы.
Немецкое гостеприимство оказалось настолько щедрым, что лишь наутро следующего дня мне удалось хоть на минуту завладеть вниманием всей нашей опергруппы.
– В избушке – это хорошо, – выглянув в окошко, где висела густая темнота гуталинового цвета, призадумалась моя хозяйка. – Хотелось бы знать, конечно, где ж энти басурмане саму избушку расквартировали? Чую, что вроде как мы не в самом Фрайбурге, а…
Где именно, бабка сказать не успела, её прервал такой громкий и тоскливый волчий вой, что я даже поёжился. У порога заворочался Митя.
– Бабуль, не надо так громко-то…
– Кстати, а где дьяк? – пересчитывая своих по головам, опомнился я. – Филимон Митрофанович, ау-у?!
– Никита Иванович, отец… как вас там, потише можно? Башка-а трещит…
В темноте, практически рядом с нами, вдруг на мгновение вспыхнули чьи-то красные глаза. Под тяжёлым весом заскрипели ступени крыльца. Кто-то с противным скрежетом пытался царапать дверь. Это явно не гражданин Груздев…
– Ну просил же, Христа-а ради-и-и!
– Это не я, – практически в один голос сказали мы с бабкой.
Из-за двери вновь раздался страшный звериный вой, но теперь в нём явственно звучали нотки злорадства и торжества.
– От что же за сволочь такая?! – тихо простонал Митяй, вставая и берясь за кочергу. – Никакого человеческого сострадания, и так голова гудит, будто там черти камаринскую пляшут, а тут ещё и…
Он рывком отодвинул засов и шагнул на крыльцо. Вой прервался глухим звуком удара железом обо что-то очень твёрдое. Потом кого-то пнули коленом под зад, чей-то прощальный писк растаял в тишине ночи, и наш младший сотрудник с погнутой кочергой мрачно вернулся обратно.
– От же собака горбоносая, ещё и зубы скалил, кобелина немецкая! Ох, чую, плохо мне-е…
– Митенька, – разом засуетилась Яга, – а вот я те стопочку настоечки лечебной налью. Ты пей да на бочок ложись, в единый миг всё отпустит.
Митя аж прослезился, благодарно выпил что ему там набулькали и практически рухнул там, где стоял. Хорошо я подножкой подкорректировал, а то мог бы запросто сломать бабке сундук лбом.
Пока он выводил музыкальное сопение носом, уютно свернувшись на полу, как здоровенный медведь, мы запалили свечку, сели за стол и, образно говоря, приступили к разбору полётов. Хотя чего там разбирать? Мы в полной заднице-с!
– Стыдно-то как, Никитушка-а…
– И не говорите. Выбрались в первый раз за границу, приехали в культурную страну, были приглашены в гости к приличным людям, и первое, что мы сделали, – в хлам напились за столом! Подтвердили самые расхожие мифы о русских, как будто у себя в Лукошкине мы квасим не переставая…
– И ещё ж милиция-а! Не абы кто, а слуги закону и правопорядку, мать их прокурорскую!
– Мать моя прокуратура, – чуть подправил я. – Но, по сути, всё верно. Вопрос в другом: мне смутно помнится, что мы вроде бы о чём-то там договаривались. Нас опять наняли?
– Не знаю, соколик, – изогнув бровь, нахмурилась Яга. – Но ить ты прав, об чём-то таком серьёзном разговор был. Зазря, что ль, мы дьяка Фильку тевтонцам в заложники оставили.
– Это, кстати, был красивый ход.
– Энто да! Но что мы бургомистру ихнему наобещали, вот не упомню.
Митя, не прекращая храпеть, сунул руку за пазуху, вытащил смятый лист бумаги и поднял над головой. Я деликатно вытащил у него документ с гербовой печатью и расправил бумагу на столе.
Увы, что бы там ни было написано классическим готическим шрифтом, весь текст всё равно был на немецком. Единственное, что мы с Ягой разобрали, было «prinz Johan». И то только потому, что его имя было выделено красными чернилами.
Короче, если включить голову, то выходило, что мы поставили свои подписи (хвала Богу, не кровью!) под обещанием что-то там сделать с беглым принцем. Какие были варианты? Найти, вернуть, арестовать, оправдать, доставить кости, сгинуть вместе с ним? Слово «Schwarzwald» тоже встречалось несколько раз, а Шварцвальд – это Чёрный лес, я точно помню, у нас в Москве такое пирожное подавали, очень вкусное, кстати.
– Рискну предположить, что нас отправили в Шварцвальд, чтобы мы какой-то египетской силой вытащили из густой чащобы легендарного принца Йохана живым или мёртвым. Мёртвым проще, но если вдруг каким-то чудом этот смазливый гад ещё жив, то брать его за химок не задумываясь! Ибо во Фрайбурге по нему уже давным-давно верёвка плачет.
– Так, стало быть, мы пьянючие в избушку вернулись, дьяка из неё выковыряли, сами заселились и в лес пошли?
– По логике выходит так, – согласился я.
– А чё ж тогда за тварь собачья нам дверь царапала?
– Понятия не имею, может, оборотень какой-то. Митя проспится, вы у него и спросите.
– Кабы знала, так хоть пищаль у Еремеева
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!