Дневник плохой мамаши - Кейт Лонг

Что же я наделала?

* * *

В доме полно открыток, а входная дверь просто не закрывается — к нам постоянно приходят разные люди и приносят подарки для малыша. Мистер Фэрброзер прислал книгу с колыбельными всех стран света, сестра Дебби принесла полную сумку детских вещей, от трех до шести месяцев — ее детям они больше не нужны. Все мамины подруги из клуба для тех, кому за семьдесят, подарили что-нибудь Уильяму — вязаные кофточки, плюшевых мишек, все в таком духе. Миссис Катехи из «Спара» вручила нам альбом «Первый год жизни вашего малыша»; Полин пришла с сумкой подарков от персонала и детей, кое-кто из родителей присоединился. Конечно, большинство подаренных вещей — не новые, но Уильям не станет жаловаться, верно?

Шарлотта даже поинтересовалась, почему это все так добры к нам.

— Я не знаю и половины этих людей. С чего они покупают мне подарки?

Я как раз писала благодарственные письма, но тут отложила ручку и посмотрела на дочь.

— А знаешь, как это ни странно, я в твоем возрасте тоже удивлялась этому, но теперь я все отлично понимаю. Видишь ли, ребенок — это чистый холст, он еще не успел наделать всяких глупостей. Люди хотят прикоснуться к этой чистоте и отпраздновать его рождение, пока он еще не подрос. Новая, без единого пятнышка жизнь очаровывает всех и притягивает к себе. Она дает надежду на то, что, быть может, ребенок не повторит наших ошибок и проживет свою жизнь так, как надо.

Шарлотта хихикнула:

— Да ладно, мама, детей любят просто потому, что они хорошенькие.

Голенький Уильям лежал на коврике для пеленания, пихался пухлыми ножками. Вдруг фыркнул, а потом чихнул.

— Может, и так. Я просто высказала свое мнение. И вообще давай-ка надевай скорее подгузник, пока он не описался. Кстати, как я выяснила, мальчики писаются дольше.

— Да уж, он как фонтан. — Шарлотта встала на колени (здорово она с ним управляется) и стала надевать на него подгузник. — Ну ладно, я понимаю, почему все так добры к нему — кому бы такой малыш не понравился? Но я думала, что некоторые из тех, кто принес или прислал подарки, будут смотреть на меня косо: мол, не замужем и уже с ребенком. По крайней мере, те, что постарше.

— Девочка моя, да на свете нет, наверное, такой женщины, которая бы не подумала: «Мало ли что бывает на свете. На все воля Господа». Особенно из тех, кто постарше. Когда они были молодыми, не забеременеть было не так-то просто.

Шарлотта застегнула последнюю кнопку на костюмчике Уильяма.

— Мама, ты только представь: Айви Седдон… и Мод Экерсли… лежат на спине на траве…

— Дамочка, прекратите немедленно, и что у вас только на уме! Сегодня мне еще предстоит везти их обеих в больницу. Наверно, эти гормоны ударили тебе в голову. Господи, ну и картинка!

— Но они ведь тоже когда-то были молодыми. Наверное, за ними тоже ухаживали мальчики и…

Я сунула последнюю открытку в конверт.

— Сомневаюсь. Секс был придуман в шестидесятые годы, ты не знала? А до этого все вели себя прилично.

— Да ну? Правда, что ли?

— А ты как думаешь?

* * *

Когда мама спросила, что я хочу на день рождения, я ответила: «Спать». Так оно и было. Больше всего на свете мне хотелось хоть на пару часов спокойно отключиться. Не нужны мне ни подарки, ни сам праздник. Я думала, она в негодовании закатит глаза и предложит мне в подарок золотой медальон. Но она сказала:

— Тогда сцеди молоко.

Утром в день моего восемнадцатилетия, когда я спала, прилетели феи и унесли Уилла. Я продрыхла до обеда, проснулась, перевернулась на другой бок и снова заснула. Тут мне приснился странный сон. Я была в лондонском метро, а рядом — гном с черной бородой. Он смотрел на меня и облизывался. Я хотела отойти от него подальше, но в вагоне было слишком много народу, мне не удавалось протиснуться сквозь толпу. А потом он протянул ко мне руку и принялся сжимать мою грудь. Сильнее и сильнее. Мне стало дико больно. Я проснулась.

Оказалось, я лежу в луже собственного молока. Оно протекло через бюстгальтер, через футболку, намочило простыню. Грудь была просто каменной. Было такое чувство, будто она не сплющится, даже если я лягу на нее.

— Черт. — Я встала с кровати. Вышла на лестницу, моргнула, привыкая к свету, спустилась вниз. Надо как можно скорее дать ребенку грудь, чтобы не взорваться.

— Мам! — закричала я. — Где Уилл? Мне нужно его покормить. У меня грудь как камень! Я вся в молоке!

Я открыла дверь в гостиную и сквозь остатки сна увидела Дэниела, Джулию, Аню, маму, Айви и Мод, кажется, маминого босса, Дебби, пану, плакат, воздушные шарики, сосиски на тарелке.

— С днем рождения, — пробормотал Дэниел.

Я бросилась к себе, заперла дверь. Не прошло и десяти секунд, как постучал Дэниел.

— Шарлотта, открой. Прости меня, то есть нас, пусти меня.

— Уходи! — закричала я. — Позови маму!

Мама пришла, неся на руках Уилла.

— Держи. — Она передала его мне, и малыш тут же стал искать грудь. — Сейчас придешь в себя. — Уилл принялся жадно сосать. — Вот как он скучал по своей мамочке! Правда, крошка? Вообще-то он все утро вел себя просто прекрасно, — быстро добавила она. — Ну что, теперь легче? Прости меня, я правда…

— Что — правда?! Только представь, каково это: оказаться в мокрой насквозь футболке перед толпой народа. Причем без макияжа, лохматой, неумытой! Как бы тебе такое понравилось? Господи, мама, как ты могла так меня подставить?

— Мы хотели сделать тебе сюрприз.

— И сделали! Хватит улыбаться. Тут нет ничего смешного. Боже всемогущий! Ну почему ты не поднялась и не предупредила? Я чуть не умерла от стыда! До конца жизни не выйду из своей комнаты. Может, в итоге у меня разовьется агорафобия, и это ты будешь виновата!

Мама похлопала меня по коленке.

— Да ладно тебе. Все через пять минут забудут. И я поднималась к тебе каждые пятнадцать минут. Хотела предупредить, что пришел Дэниел, чтобы ты успела накрасить губы. Но последний раз, когда я заглядывала, ты спала, как ребенок. Мне было жалко тебя будить. А потом Мод спросила, как готовить говядину, и я не успела к тебе подняться. И вообще мы тебя даже разглядеть не успели. Слушай, ну хватит, никто даже внимания не обратил. Честно.

— Зато я обратила.

— Шарлотта, я так старалась, чтобы сделать тебе приятное. Ну, не сердись на меня. — Я вдруг заметила, что у мамы измотанный вид. — Я тоже устаю. Думаешь, легко было все утро и присматривать за ребенком, и готовить праздничный обед? Но мне так хотелось, чтобы все прошло хорошо. Ведь тебе исполняется восемнадцать. Это особенный день. Ладно, верну подарок в магазин. Ты его не заслуживаешь.

— А что за подарок?

— Спустишься вниз — сама увидишь.