Бабочки и порочная ложь - Кейли Кинг

Рафферти, должно быть, чувствует, как я дрожу рядом с ним, потому что его рука гладит мою спину.

— Ты замерзаешь. Давай вернемся внутрь, — он пытается сесть, но я не двигаюсь вместе с ним. Во всяком случае, я крепче хватаюсь. — Детка, серьезно, у тебя мурашки по коже.

Его возвращение, назвавшее меня таким милым именем, вызвало во мне жар, а приступ страха отозвался эхом в моих костях. Сегодняшний вечер кажется поворотным моментом, но я боюсь, что изменения носят временный характер, и он проснется утром и вспомнит, что думает, что я его предала. Что он все еще меня ненавидит. И поэтому я цепляюсь за него и не хочу двигаться. Я не хочу, чтобы этот момент заканчивался. Ему не обязательно было произносить эти слова вслух. Я слышала его нежность в его прикосновениях и взгляде в его холодных глазах. Эти действия наиболее близки к извинениям, на которые Рафферти способен прямо сейчас. Он знает, что на прошлой неделе он зашел слишком далеко, приставив мне к лицу пистолет, а затем нож. Я также знаю, почему он вел себя таким образом, но это не значит, что это все еще не напугало меня до чертиков.

Я знаю его достаточно хорошо, чтобы понимать, что нежность, которую он проявил сегодня вечером, не продлится долго. Это не он. Он грубый и требовательный, и мне это в нем нравится. Я просто не хочу, чтобы враждебность, которая прилипла к нему, как ядовитое облако, вернулась. Я не хочу, чтобы между нами снова воздвиглись стены из колючей проволоки. Это принятие желаемого за действительное, но я буду держаться за эту полоску света, как будто это моя линия жизни, ведущая к нему.

— Еще минутку.

Он не слушает мою просьбу. Взяв дело в свои руки, он держит меня под бедрами и с удивительной легкостью встает со стула. Мои руки инстинктивно обвивают его шею, чтобы не упасть, хотя я знаю, что он меня не уронит.

Сдерживая улыбку, я поддразниваю:

— Теперь ты просто хвастаешься.

Он почти не издает ни звука, но я знаю, что он смеется по тому, как его обнаженная грудь слегка трясется рядом с моей. Это маленькая победа, от которой мое сердце трепещет. Раньше мне удавалось рассмешить его без особых усилий, и теперь моя цель сделать это снова. То есть, если он мне позволит.

Он не усыпляет меня, пока мы снова тихо не входим в мою спальню. Глядя через его плечо, я проверяю, как там Пакс. Я чувствую себя немного виноватой за то, что оставила его, но не похоже, что он сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как мы вышли из комнаты. Если бы не тот факт, что я слышу его тяжелое дыхание с другого конца комнаты, я бы пошла туда, чтобы проверить его. Какая бы комбинация алкоголя и таблеток ни присутствовала в его организме, я нервничаю. Все, что потребуется, — это слишком много таблеток, чтобы сделать что-то необратимое, как это сделала Молли.

Стоя на ковре, я держусь за бока Рафферти и киваю в сторону двери ванной.

— Мне нужно принять душ и вернуться к нему.

Он смотрит на спящего брата, тревожно нахмурив брови.

— Я знаю, что ему снятся кошмары. Я слышал, как он кричал посреди ночи, но он никогда не рассказывал мне, что ему снится. Он тебе сказал?

— Нет, он этого не сделал, — и это правда. У меня есть довольно хорошая идея, но Пакс никогда не вдавался в подробности о том, какие монстры населяют его сны. — Все, что я знаю, это то, что это помогает ему, когда ему не приходится спать одному.

Глядя на землю, нервно сжимая руки на его теплой коже, я тихо добавляю:

— Ему нужна помощь, Рафф. Больше помощи, чем любой из нас может ему оказать.

Я надеялась, что однажды Пакс откроется своему брату, и они вместе смогут оказать ему необходимую помощь. Понятно, что он все еще несет бремя всего этого в одиночку, и это медленно убивает его в процессе. Я пыталась поговорить с ним о том, чтобы получить надлежащую помощь, когда нам было шестнадцать, но он был не готов к этому, и я не давила на него.

Не смогла его подтолкнуть. Я полностью понимала и уважала, что с этим ему придется иметь дело в своем собственном темпе. Он заставил меня пообещать, что я никогда никому не расскажу об этом, и это секрет, который я унесу с собой в могилу, несмотря ни на что.

— Я знаю, — торжественно отвечает Рафферти через напряженный момент.

Я не хочу давить на Пакса, но я не могу сидеть сложа руки и позволять ему заниматься самолечением. Должен быть способ помочь ему, не заставляя его признавать то, к чему он не готов.

Поднявшись на цыпочки, я прижимаюсь губами к его щетинистой челюсти.

— Мы с этим разберемся.

Я не уверена, что Рафферти хочет моей помощи, но я все равно сообщаю ему, что я здесь.

Отпустив его, я направляюсь в ванную, чтобы быстро принять душ. Я не знаю, планирует ли он присоединиться ко мне, поэтому на всякий случай оставляю дверь незапертой.

И только через несколько минут, оказавшись под горячими струями воды, я услышала, как он вошел. Мое сердце бешено колотится в груди, когда он заходит в душ позади меня и откидывает мои мокрые волосы в сторону, чтобы поцеловать меня в шею.

Его член, тыкающийся мне в спину, заставляет меня хихикать.

— Снова?

— Я наверстываю упущенное время, — он сосет мою кожу, без сомнения, увеличивая коллекцию засосов, которые у меня будут утром.

Рафферти меняет наше положение так, чтобы он был спиной к брызгам, а мои руки лежали на стене, выложенной белой плиткой. Единственная причина, по которой я не кричу, когда он входит в меня, это потому, что он мудро засовывает пальцы мне в рот. Единственный звук, который я могу издать, — это булькающий, давящийся звук. Он рычит мне на ухо, когда я вонзаю зубы в его плоть, но я знаю, что ему это нравится. Он набирает скорость и яростно врезается в меня, гарантируя, что завтра я буду чувствовать его каждый раз, когда подвигаю мышцей.

Глава 31

Пози

— Святые засосы, — голубые глаза Ларк огромные, когда она садится напротив меня и передает мне черный кофе. — Неудивительно, что тебе это нужно. Господи, он вообще дал тебе поспать?

Поправляя на шее капюшон укороченной белой толстовки, я