Хлопок одной ладонью. Том 2. Битва при Рагнаради - Василий Звягинцев

Очень обнадеживающе Ляхов это сказал. Врач все-таки.

— Начнем с главного по должности и званию. Кто? Встаньте, представьтесь.

Встал как раз тот, кто хрустел пальцами.

— Доктор медицинских наук Затевахин Леонид Андреевич, заведующий лабораторией НИИ, — он произнес достаточно длинное и сложное наименование, которое показалось Вадиму неожиданно знакомым.

— Ну вот и пройдемте, Леонид Андреевич, для почину, а вы, господа, пока восстанавливайте в памяти все, что до вас касается, чтоб неожиданных сбоев не случилось.

— Смотрите, Максим Николаевич, коллегу я вам привел, — сделал радушный жест Ляхов. — Доктор наук и как раз по вопросам высшей нервной деятельности, информатики и, похоже, нейролингвистики…

— Солидно. Примите уверения в полной к вам благорасположенности… Начнем, что ли?

— Подожди. Один вопрос Леониду Андреевичу, а уже потом… Вы, доктор, давно в своем институте работаете?

— С самого начала, а какое это имеет значение?

— Ответ некорректный, имейте в виду, веримейду это может показаться ложью. С начала чего? Существования института, вашей жизни или трудовой деятельности?

— Последнее, конечно. Окончил Первый медицинский и поступил в аспирантуру при институте.

— Год?

— Восемьдесят второй. Какое это имеет…

— Думаю, имеет, — перебил его Ляхов. — Подожди, Максим, с датчиками. Поговори с коллегой на общие темы, а я сейчас…

Когда он проходил подготовку у Александра Ивановича, тот во время случавшихся бесед на вольные темы упоминал и о своих прошлых трудах на ниве медицины. Вадиму интересно было послушать, как это происходило «при советской власти». Программы обучения, система здравоохранения, оклады-жалованья и тому подобное. Помянул и институт, в котором работал последние тамошние годы.

Как только Затевахин назвал свою должность, Ляхов тут же и вспомнил.

Если они знакомы, сюжет приобретает совсем новую интригу.

Хорошо, что Шульгин оказался в пределах досягаемости.

— Имею интересное сообщение, Лексанваныч. Вам фамилия «Затевахин» ничего не говорит? Леонид Андреевич.

— Постой, постой. Да, конечно. Аспирант. У Гилевича числился, у нас тоже крутился постоянно. Старательный, должен был в срок защищаться. А к чему… Все, понял! Он у тебя сейчас?

— Именно. Так не подскочите ли повидаться? Глядишь, разговор легче пойдет.

— С удовольствием бы. Только я как раз сейчас с Новиковым договорился… Ладно, бог с ним, нам тут проще. Садись в машину и гони сюда, на Столешников. Канал открывать не буду, и не проси. С ним как раз проблемы и возникли.

Не самый удобный вариант при нынешних обстоятельствах, да другие ведь не лучше. Если выйдет у Шульгина разговор с коллегой, выигрыш и в качестве и в темпе получается солидный. Машиной, если поднажать, минут за сорок успеем. На разговоры — полчаса. И можно Тарханову докладывать, и Стрельникову задание выдать. Бубнов пусть сразу переходит к технической стороне. Как программировать, как заклятье снимать.

Виктор Викторович немного посомневался, однако спорить не мог, Ляхов в данном случае выходит главнее. И сам Тарханов сказал, что вся ответственность — на нем. Пусть и выслуживается. Или, наоборот, как сумеет. Спецавтомобиль, троих офицеров сопровождения — пожалуйста. Только — расписочку попрошу, Вадим Петрович, уж не обижайтесь.

Ляхов расписку подмахнул, не думая. Семь бед — один ответ.

Как договорились, Фест с бронетранспортером встретил Секонда на полпути. И поддержка, и очередной виток игры на подменах. Пока Шульгин в присутствии первого с коллегой будет разговаривать, второй проскочит в Кремль к Тарханову, своими глазами обстановку оценит, прозондирует, как Сергей отнесется к его кратковременному визиту на КМВ. Не девушек проведать, конечно, поучаствовать в акции «Лихарев». Пора уже выдать начальнику управления очередную порцию информации.

До Столешникова доехали вместе. Секонд убедился, что за Затевахиным закрылась надежная, отсекающая все от всего дверь, велел водителю гнать в Управление. Не спеша и не переулками, а прямо по Тверской. Посмотреть, что в центре делается. И риска меньше, в узком переулке гранату из окна свободно кинуть могут, мину под колеса из подворотни сунуть.

Встреча со старым знакомым у Шульгина вышла не такая теплая, как у Новикова со своими, не тот был тогда уровень отношений. Желторотый аспирант и авторитетный научный сотрудник, о котором ходило много слухов и апокрифов. Зато и играть Сашке не пришлось. Какая игра? Само место встречи ее исключало.

Затевахин не понимал, что случилось, что он такого неудачно сказал, отчего вежливо-грозный полковник сломал схему допроса, в величайшей спешке велел усадить в тесный автомобиль, где с двух сторон в ребра ему упирались жесткие стволы, и приказал водителю мчать сломя голову.

Всю дорогу анализировал и ни к чему не пришел. Фамилия, ученое звание, место работы. Год поступления в аспирантуру. Вот и все. Какое это может иметь значение для людей другого мира? А если не другого?

Этот полковник явно отсюда, тут не ошибешься. И речь, и форма, и манеры. Благополучные люди сверхблагополучного мира. Выходил Леонид Андреевич несколько раз в город, видел. В нашей Москве кое-что и покруче, так не для всех, далеко не для всех. Спросил он как-то у приставленных к нему для помощи коллег, сколько у вас платят профессору с кафедрой такой же специальности? Как сказали, злость охватила. Приятели, что словчились в Штаты и в Германию сорваться, и там меньше получают.

Какие же к нам претензии, если другого применения «на родине» не нашлось? И от кого? Не на чеченцев работаем…

И вот тут его дернуло изнутри.

Если нас привезли сюда, то также могут забрать обратно. Но кто? И с какой статьей обвинения? Здешнего гуманизма от своих не дождешься…

Провели его вежливые офицеры в богатый подъезд красивого дома известного переулка. Здесь он (переулок) выглядел куда лучше, чем в последний раз, когда по нему проходил Затевахин. Напоминал своей забытой красотой впечатления раннего детства. Но оценивать и сравнивать некогда.

Место очередного допроса (а чего же еще ждать взятому с поличным пособнику «врага») выглядело не в пример пристойнее предыдущего. Роскошно выглядело, прямо сказать.

Ожидавший его господин слегка приподнялся из-за действительно заслуживавшего такого названия письменного стола. За таким и до?лжно работать уважающему себя ученому. Успел их застать, уходящее поколение, Леонид Андреевич. Ни тебе компьютеров, ничего суетного. Книжные шкафы и полки со всех сторон, а на зеленом сукне стола только чернильный прибор и стопка бумаги. Справочники — на двух вертящихся этажерках. И плотные шторы на окнах. Запах кожи кресел и дивана, паркетной мастики, дорогого табака.

Живут же люди!

И он бы хотел так жить. Не в той России, там уже не получится, и не на Западе, а если бы здесь суметь остаться…