Повседневная жизнь египетских богов - Димитри Меекс

Беременность, описанная в предыдущих эпизодах, наконец разрешилась. Теперь Тот может объявить Исиде, что она готова стать матерью царя. Богиню, стоящую между Хнумом и Хекет, которые поддерживают ее за руку, ведут к родильному ложу. Вся большая семья гелиопольских богов и другие боги приходят на помощь будущей матери и ее ребенку, чтобы обеспечить им все блага вселенной. Снова появляется Амон и приносит свои собственные дары: «Я даю тебе всякие жизнь и постоянство, всякое здоровье, всякую радость, всякие приношения, всякую пищу ради досточтимой Исиды, божественной матери Хора, сына моего, произошедшего от моей особы». Сцена рождения также показана лишь намеками. Изображен лишь тот момент, который непосредственно следует за рождением. В этой сцене объединены почти все участники ритуала. Здесь еще чувствуется прямое влияние царского священного брака. Исида восседает на троне, поставленном на парадное ложе родильницы. Однако Амона здесь заменяет царь (несомненно, Птолемей III), который принимает божественное дитя из рук богини. За богиней-матерью можно видеть другую Исиду, стоящую на коленях. Речь идет об удвоении, вызванном царским происхождением ритуала, где Исида, стоявшая за царицей, играла роль кормилицы. Месхенет, покровительница родов, руководит всей сценой: «Я пришла, я принесла тебе всю жизнь и все постоянство, всю красоту, всякую радость, всякое приношение. Я омоложу юношу, который вышел из ее тела». Потом, в соответствии со всеми другими известными нам сценами священного брака, Хатхор представляет новорожденного его отцу: это снова Амон-Pa. Теперь мы присутствуем при кормлении ребенка божественными кормилицами — богинями-коровами Хесат и Сехат-Хор. Божественное собрание храма уже давно знало о намерении бога даровать стране наследника. Узнав эту новость, боги удалились в ожидании интронизации божественного ребенка. Теперь они возвращаются. Двое богов с бритыми головами подходят к пятнадцати божествам-участникам собрания. Первый из этих персонажей держит ребенка на вытянутых руках: это бог Хека, который объявляет: «Возведем на трон присутствующего юношу в присутствии великой Эннеады, чтобы он стал царем Египта». В Дендере более полная формула напоминает о цели этого ритуала: «Я поднимаю твое совершенство к Эннеаде, это семя высочайшего бога, который будет царем: он будет править обеими землями».

В личностях отца и ребенка присутствует тонкое рассчитанное смешение двух образов: они оба — одновременно и цари богов и цари земные. Именно царствующий монарх принимает дитя, которое одновременно является наследником божества и его собственным земным наследником. Этот мифологический младенец, который является обобщением всех детей божественных пар, гарантирует царствующему фараону, как своим культом, так и своим отождествлением с фараоном, надлежащее функционирование царской идеологии.

В течение пяти добавочных дней, бывших «дополнением года», замысловатый контракт, связывавший богов и их наследника на земле, оказывался под серьезной угрозой из-за перелома, который несли в себе эти дни, что угрожало гибелью обеим сторонам. В конце года как царская власть, так и энергия, содержавшаяся в изображениях богов, ослабевали, и этот недостаток нужно было во что бы то ни стало восполнить. И сам властелин, и боги проходили через обряды возрождения. Если по форме применительно к царю и к богам эти обряды различались, то в них тем не менее имелись существенные параллели, связанные с принципами, на которых они были основаны. В зависимости от того, кто участвовал в обряде и от каких опасностей он давал защиту, в нем могли подчеркиваться различные моменты, однако желаемая цель оставалась той же: восстановить силу основных действующих лиц, которые обеспечивают целостность вселенной, благополучное возобновление явлений природы и процветание страны. Когда опасность была позади, боги и царь собирались, чтобы отпраздновать Новый год. Каждый из них находил в этих обрядах новые средства возобновить взаимный обмен, служивший основой союза богов и людей, посредником между которыми был царь.

Боги и обновление царской власти

Церемониал, который делал возможным ежегодное обновление царской власти, разворачивался в течение пятнадцати дней новогодних празднеств. Во время этого периода, который, в принципе, предшествовал наступлению наводнения, боги должны были проявить все свое умение, чтобы защитить своего наследника на земле. Чтобы он смог преодолеть опасности, они также становились участниками обрядов. Мы не узнаем, происходили ли первые утренние церемонии во дворце, как иногда полагают, или у входа в храм. Вмешательство некоторых богов, хотя и чисто предположительное, позволяет все же считать, что все обряды в целом проходили внутри священной ограды, в местопребывании богов. Однако поскольку царский дворец в большинстве случаев прилегал к храму, вопрос должен оставаться открытым. Его решение не меняет ни отношения богов к царю в рамках этих ритуалов, ни цели их вмешательства в них.

Как и в любом ежедневном ритуале, всякий контакт между миром людей и миром богов предполагает очищение, даже если речь идет о царе. Вполне естественно, что бог нильского разлива отмывает фараона от «зародышей болезни, угрожающих ему», Хор омывает его лицо, а Сет вытирает его. Его одевает Таит — богиня ткачества: сотканная ею особая одежда помогает отразить всякое зло, которое может к нему приблизиться, и спасти царя от любого нападения. Затем царь направляется в часовню, где хранятся его драгоценные амулеты. Он занимает место в паланкине и отсюда направляется к павильону, где получает амулеты и помазания. Жрец, который совершает эти помазания, сначала повязывает полоску красного льна на шею фараона: на ней по обеим сторонам от изображения Птаха начертаны чернилами тридцать белых и тридцать черных корон. Эта операция занимает некоторое время, поскольку на повязке с обоих ее концов нужно было завязать столько же узлов, сколько было изображено корон, то есть всего шестьдесят.

Церемония уподоблялась рождению, поскольку сначала изображалось кормление царя молоком. Однако поскольку обычно фараон был взрослым, дело сводилось к поднесению ему символических составляющих этого кормления — символов жизни и власти и тех продуктов, которые связаны с молоком. Затем царю напоминали о его личном божественном происхождении и сакральности его власти. К Исиде обращались со словами: «Вскорми фараона, вскорми его той (грудью), что в твоей сжатой руке, как ты делала это для твоего (сына) Хора!» После того как на царя возлагались венцы, приступали к девяти помазаниям. Царю подносили благовония из двух святилищ, символизировавших Верхний и Нижний Египет, что подчеркивало важность церемонии. Девять употребляемых при этом мазей действовали как защита царя от мертвых: «Вот идет Защита! Она отталкивает мертвых, поскольку мертвые не могут перейти свои пределы». Более того, плоть фараона находилась под магической защитой Исиды, чтобы он мог вечно праздновать свои юбилеи.

Первая мазь должна была придать коже царя божественные качества, которые превращали ее в защитную оболочку. Эта неуязвимость была необходимым условием для возложения короны и урея, который был прикреплен к ней. Фактически в короне присутствовала богиня-львица Сохмет, а змея-урей была огненосным и чрезвычайно опасным существом. Помазание делало корону безвредной для того, кто надевал ее, и одновременно ставило ему на службу разрушительные силы, которые скрывались в ней. Взаимодействие с Сохмет и уреем явно подразумевалось при наложении двух следующих мазей. Для этих двух помазаний царь занимал свое место на помосте, который обычно отводился для юбилейных выходов. Видимо, его идентифицировали с солнечным богом. Первое помазание защищало фараона от внешних врагов, обитавших вне египетской земли и, видимо, гарантировало ему чистоту небесного пространства. «Ты пересек горы, ты рассеял бури», — говорили ему. Второе помазание позволяло царю «воссиять» так, как утреннее солнце появлялось из мира Осириса. Оно имело «силу… совершенной и чистой жидкости, что исходит от Осириса». Вместе они составляли магическое заклятие, имевшее силу против космических врагов и, следовательно, против врагов царя, действия которых оно сковывало на целый год.