Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

по-мужски крепкая, переходящая в мощные ключицы и широкие плечи. Осторожно, двумя пальчиками, пощупала плечо. Твёрдое.

Меня вдруг объял азарт, и захотелось сотворить что-нибудь… волнующее. Нерешительно ткнула наагасаха ноготком в нижнюю губу. Упругая. Украдкой огляделась, словно меня мог кто-то увидеть, и приблизилась к лицу мужа. Моей кожи коснулось его дыхание. Дышал он размеренно и тихо, и я, затаившись, наслаждалась тёплым ветерком на собственных губах. А потом решилась: выдохнула воздух прямо ему в губы. Мне показалось, что его дыхание изменилось и стало глубже. Я приблизилась ещё чуть-чуть, вдыхая его дыхание и отдавая ему своё. Так будоражило…

Как-то так получилось, что я прижалась губами к его губам. Совсем не сильно, только чтобы почувствовать, какие они тёплые и упругие. Его дыхание продолжало овевать мои губы. Внутри постепенно что-то разгоралось, и стало очень жарко. Отстранившись, я с удивлением всмотрелась в лицо наагасаха. Так странно. Я уже смирилась, что поцелуи мужа воспламеняют мою кровь, но не предполагала, что мои собственные поцелуи могут дать такой же эффект.

Моё внимание привлекло нечто блестящее в стороне. В тусклом свете светляка шевелился кончик хвоста. Из груди выбило дыхание, и я резко улеглась и крепко зажмурилась. Он не спит! Над головой раздался весёлый хмык.

– Да ладно тебе, Таюна. Я совсем-совсем не против домогательств, можешь продолжать.

Мать-Богиня, как стыдно-то!

* * *

Утро началось просто кошмарно.

– Таюна, – с придыханием протянул мне на ухо наагасах, – сядь поближе ко мне, моя бесстыдница.

Щёки почти до боли обжёг жар, и я с ужасом уставилась на сидящих по другую сторону костра наагашейдису, наагариша Делилониса и наагалея Ссадаши. Наагасах, конечно же, не потрудился понизить голос, и на нас тут же уставились заинтересованные взгляды. Мать-Богиня, покарай моего мужа язвой на язык!

Наагашейдиса весело вскинула брови и вернулась к каше. Наагариш же почти сразу утерял к нам интерес, а вот наагалей томно вздохнул и расплылся в улыбке. Я досадливо отпихнула мужа от себя, но тот опять притянул меня и горячо выдохнул на ухо:

– Совратительница…

Если бы невольные свидетели нашего разговора не отнеслись к нему с таким весёлым благодушием, я бы, наверное, расплакалась от смущения.

– Ты не спал, значит, сам меня сознательно совращал! – недовольно бросила я.

Брови Аршавеше изумлённо приподнялись, и он почему-то обрадованно улыбнулся.

– Соблазнял, – не стал отпираться он.

Его хвост ещё плотнее обвился вокруг меня. Я раздражённо зашипела и упёрлась руками в чешуйчатые кольца.

– Я поползу займусь сборами. – Наагариш поднялся и направился в сторону небольшой группы нагов.

Я проводила его взглядом, ощущая, как внутри нарастает разочарование детёныша, и поспешила прижаться к Аршавеше.

Совсем недавно я начала различать запахи. Точнее, пока один запах. Запах наагариша Делилониса. Он манил меня и притягивал. Хотелось обернуться и с дурным мявом броситься к нагу. Это желание меня несколько пугало… Неужели наагариш мне нравится?

– Эй, Таюна, ты чего? – обеспокоенно спросил наагасах. – Ну извини. Не буду я тебя больше дразнить. Пока не буду.

Стало стыдно перед Аршавеше, и я почувствовала себя предательницей.

– Кажется, кому-то понравился наш Дел, – сладко пропел господин Ссадаши, и я в ужасе уставилась сперва на него, а потом на наагасаха.

К моему удивлению и облегчению, он даже не подумал злиться. Наоборот, широко ухмыльнулся и протянул загадочное:

– Кошачий папаша!

– Что? – не поняла я.

– Кошачий папаша, – повторил Арш, поглаживая меня по спине и… немного ниже. Я подумала и решила не возмущаться. Всё равно из-за хвоста его руку никто не видит. – Его все кошки обожают. Особенно детёныши.

– Правда? – На душе сразу полегчало, и я обрадованно улыбнулась.

– Да, а что? – Наагасах смерил меня хитрющим взглядом. – Испугалась, неверная? Ау!

Он с возмущением уставился на бабушку, запустившую камешком в его лоб. Та погрозила ему кулаком, и мужчина недовольно изогнул брови.

– Наш Дел всегда в кошачьей шерсти ползает, – вмешался в разговор господин Ссадаши. – Раньше и вовсе выглядел так, словно это он линяет, а не кошки вокруг. Но после женитьбы наагасахиа стала гонять других кошек из его постели.

– Наагасахиа? – Я чуть удивлённо посмотрела на наагашейдису, которая делала вид, что не обращает внимания на наш разговор. Или действительно не обращала.

– Моя тётка, – небрежно отозвался Аршавеше. – Она выскочила за Дела… Ух! – Наг опять разъярённо уставился на бабку и потёр лоб. – Она выскочила за дядю Дела, когда тому было уже за семьсот, а ей самой меньше двухсот. Дед был просто в ярости. От своего лучшего друга и опекуна его собственной жены он такой подлости точно не ожидал.

Наагашейдиса задумчиво потрогала пальцем увесистый камешек, и Арш неохотно добавил:

– Но перед тётей Амарли́шей устоять очень сложно.

Камешек оставили в покое.

Я в изумлении уставилась сперва на госпожу Тейсдариласу, а потом на господина Делилониса. Получается, он был её опекуном, а потом женился на её же дочери?

– Но разница в возрасте у них слишком большая. – В голосе Аршавеше прозвучало неодобрение.

– Наагашейду было за восемьсот, когда он женился на госпоже, – с блаженной улыбкой заметил Ссадаши. – А ей, дай боги, если двадцать исполнилось на тот момент. Вам тогда двадцать уже было?

Наагашейдиса лукаво улыбнулась и качнула ресницами, словно говоря, что да, может быть, и было.

– Бабушка не нагиня. Вдовой ей быть не придётся.

– Да и госпоже Амарлише не придётся. Ещё пятьсот лет, и владыка заставит Дела привязать свою жизнь к жизни наагасахиа. Если уж он на ней женился, то пусть заботится о ней до самого конца. – Наагалей солнечно улыбнулся.

– И нужны ему были эти проблемы? – Аршавеше непонимающе уставился на наагариша. – Тётка же – одна сплошная неприятность.

Я бросила взгляд на наагашейдису, но та наказывать внука за злой язык не спешила.

– Дед слишком разбаловал её заботой. Он всех дочерей слишком разбаловал.

– Ну, наагасах, как же ему не баловать своих крошек девочек? Он же их отец.

Фыркнув, Аршавеше заявил:

– Если у меня родится дочь, я её баловать не буду.

Господин Ссадаши так ехидно улыбнулся, что на мгновение стал каким-то другим. Более зрелым, без девчачьей томности, а в глазах его мелькнуло что-то коварное.

– Похоже, наагашейд очень любит своих детей, – осторожно заметила я.

– Он помешан на них, – недовольно выдохнул наагасах.

– Почему? – удивилась я.

Аршавеше сквозь зубы процедил:

– Инстинкты.

И больше ничего пояснять не стал. Хотя до конца трапезы продолжал напряжённо на меня коситься, словно ожидая вопроса и заранее не желая на него отвечать. Я решила не спрашивать.

Глава 14

Друг бабушки

Через два дня мы наконец-то