Мемуары госпожи Ремюза - Клара Ремюза

Сначала было много споров из-за коронования самого императора. Первоначальная идея заключалась в том, что папа возложит корону собственноручно; но Бонапарт отказывался получить ее от кого бы то ни было и именно тогда сказал те слова, которые госпожа де Сталь вспоминает в своем произведении: «Я нашел корону Франции на земле и только поднял ее кончиком моей шпаги». Наконец после долгих обсуждений решили, что император коронуется сам, а папа только даст благословение.

Ничто не было забыто, чтобы придать празднеству больше блеска. Множество народа съехалось в Париж; призвали войска; все крупные должностные лица провинции, великий канцлер Священной Римской империи и множество иностранцев приехали также.

Каковы бы ни были отдельные мнения, все были охвачены теми интересом и удовольствием, какие могли внушить столь новое событие и столь великолепное зрелище. Продавцы были очень заняты, всевозможного рода ремесленники радовались случаю получить прибыль; население города как будто бы удвоилось; торговля, общественные учреждения, театры получили барыши, и все казались довольными и деятельными. Пригласили поэтов, чтобы они прославили это великое событие. Шенье получил приказание написать трагедию; он взял в качестве главного героя Кира. Опера готовила балеты. Мы, придворные, получили деньги для необходимых расходов, а императрица подарила своим придворным дамам прекрасные бриллианты.

Был разработан также костюм для мужчин, окружающих императора; он был очень красив и шел всем. Одежда различных цветов для различных должностей; серебряная вышивка для всех; бархатная мантия, подбитая атласом, спускающаяся с одного плеча; шарф, кружевные отвороты и приподнятая шляпа, украшенная перьями. Принцы должны были носить эту одежду, белую с золотом; император был в длинной одежде, напоминающей одежду наших королей, и пурпурной мантии, усеянной пчелами; венец его представлял собой золотой лавровый венок, подобно венцу цезарей.

Мне все это кажется сном, но сном, подобным восточной сказке, когда я вспоминаю всю роскошь, выставленную тогда напоказ, и то, каковы были волнения из-за мест, из-за степеней, каковы были требования каждого. Император хотел, чтобы принцессы несли мантию императрицы; с большим трудом удалось их уговорить; и я помню, как они неохотно несли ее. Был момент, когда императрица не могла больше двигаться, так слабо поддерживали мантию ее золовки. Они требовали, чтобы их шлейфы несли их камергеры, и этот знак отличия несколько утешил принцесс в их неприятной обязанности.

Между тем узнали, что папа уехал из Рима 2 ноября. Медленность его путешествия и множество приготовлений задержали коронование до 2 декабря, и 24 ноября весь двор отправился в Фонтенбло для встречи его святейшества, который должен был приехать на другой день.

Заканчивая эту главу, я хочу напомнить одно обстоятельство, которое мне кажется интересным. Император, отказавшийся в ту минуту от развода, но всегда стремившийся иметь наследника, спросил у своей жены, согласна ли она признать наследника, который принадлежал бы только ему, и достаточно искусно изобразить беременность для того, чтобы обмануть всех. Она готова была исполнить всякую его фантазию по этому поводу. Тогда Бонапарт, призвав своего лейб-медика Корвисара, к которому он питал полное и заслуженное доверие, сообщил ему свой проект. «Если я смогу, – сказал он ему, – добиться рождения мальчика, который будет моим родным сыном, я желал бы, чтобы вы были свидетелем притворных родов императрицы и сделали все необходимое, чтобы придать этой хитрости видимость реальности».

Корвисар нашел, что согласие на это предложение скомпрометировало бы его. Он обещал полную тайну, но отказался сделать то, чего от него потребовали. Только много лет спустя, уже после второго брака Бонапарта, он рассказал мне этот анекдот, сообщая о законном рождении Римского короля, о котором хотели возбудить совершенно несправедливые сомнения.

Приезд папы в Париж – Плебисцит – Бракосочетание императрицы Жозефины – Коронование – Празднество на Марсовом поле, в Опере и т. п. – Придворные

Вероятно, папу удалось пригласить во Францию только потому, что ему были представлены выгоды и преимущества, которые ему будут даны для восстановления религии в награду за его любезность. Он приехал в Фонтенбло, решившись согласиться на все, чего требовали от него и что он мог бы себе позволить. Несмотря на преимущества, которые, по-видимому, имел над ним победитель, склонивший его к такому большому перемещению, и несмотря на незначительное уважение, какое весь двор испытывал по отношению к правителю, не имевшему шпаги в числе своих регалий, папа импонировал всем достоинством своих манер и серьезностью поведения.

Император отправился ему навстречу и, когда экипажи встретились, сошел на землю, так же, как и его святейшество. Они поцеловались, сели оба в одну карету, император первый, предоставляя папе сесть справа, и они вместе возвратились во дворец.

Папа приехал в воскресенье, 25 ноября 1804 года, в полдень. Отдохнув в своих апартаментах, куда проводили его Талейран, обер-гофмаршал и обер-церемониймейстер, папа отправился с визитом к императору, который принял его в своем кабинете и через полчаса проводил до залы, называемой тогда Залой придворных. Императрица получила приказание посадить его справа от себя.

После этих визитов принц Луи, министры, великий канцлер и главный казначей, кардинал Феш и придворные чины, находившиеся в Фонтенбло, были представлены папе. Он принял всех вежливо и благосклонно, затем пообедал с императором и рано удалился, чтобы отдохнуть.

Папе Пию VII было в это время шестьдесят два года. Он был довольно высок ростом, лицо его было красиво, строго и имело благосклонное выражение. Его окружала многочисленная свита итальянских священников, которые не импонировали окружающим, в отличие от него: их живые манеры, вульгарные и несколько странные, не могли сравниться с достойными манерами французского духовенства. Дворец в Фонтенбло имел в то время странный вид благодаря пестрому смешению населявших его лиц: правителей, принцев, военных, священников, женщин, собиравшихся в назначенные часы.

На другой же день его святейшество принял всех придворных, которые представлялись ему. Нам всем была оказана честь поцеловать его руку и получить благословение. Его присутствие в таком месте и по такому важному поводу довольно сильно меня взволновало.

В этот же понедельник визиты между правителями возобновились. Когда папа во второй раз явился к императрице, она осуществила свой секретный план и рассказала ему о том, что не была венчана в церкви. Его святейшество, поздравив ее с добрым намерением, назвал ее «дочь моя» и обещал потребовать от императора, чтобы он перед коронованием совершил церемонию, необходимую для узаконения их союза. В самом деле, император должен был согласиться на то, от чего до сих пор уклонялся. По возвращении в Париж кардинал Феш обвенчал их.

Вечером в понедельник пригласили нескольких певцов, чтобы устроить концерт в апартаментах императрицы, но папа отказался присутствовать и удалился в тот момент, когда концерт должен был начаться.