Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - Тилар Маццео

Во время еженедельных собраний «Жеготы» стало очевидно, что полномочия ее руководителя все больше переходят к Ирене. К июлю по подпольным каналам стали расходиться сообщения, что с востока приближается Красная Армия. В оккупированной Варшаве гестапо все туже сжимало кольцо вокруг Сопротивления – в котором сейчас участвовало больше людей, чем когда-либо. Город был на грани взрыва. В последние дни месяца Ирена узнала о группе еврейских беженцев, борющихся за выживание в лесах. «Это был отчаянный крик о помощи, о них сообщил кто-то, кому удалось бежать из Треблинки», – вспоминала Ирена353. «Я вынесла проблему на обсуждение президиума», – и руководство «Жеготы» немедленно поручило Ирене опасную миссию по доставке этой группе нужных для выживания вещей и денег. Адам, который в своей изоляции в Отвоцке вел материальный учет, тщательно записал все расходы. «Я узнала, что этот человек из Треблинки (не помню, как его звали) передал им деньги, – говорила Ирена, – потому что на следующий день, еще до начала восстания, он хотел, чтобы я сообщила об этом [ «Жеготе»]».

Ирена по-прежнему хранила списки «своих» детей. Они с Янкой знали, что грядет битва за Варшаву. В эти последние мирные дни женщины откопали листки из сада Яги, переупаковали весь архив, записи с именами всех, кого спасла их ячейка начиная с 1939 года, в две стеклянные бутылки из-под содовой и вновь зарыли под той же яблоней354. К 1 августа, когда в Варшаве начались уличные бои, в списке значилось не менее 2500 детей.

Варшава, июль – декабрь 1944 года

Армия Крайова запланировала общее восстание на пять часов вечера 1 августа 1944 года, основываясь на трагическом просчете. Положение немцев на фронте летом 1944 года было угрожающим, и Сопротивление надеялось, что в условиях общего вооруженного восстания оккупанты отступят и Варшава будет освобождена. Советские войска стояли прямо у Вислы, и их считали союзниками. Поляки думали, что Красная Армия поддержит восстание, а Советы их в этом не разубеждали, создавая видимость поддержки. Но жители Варшавы не знали, что немцы, пытаясь остановить решительное продвижение Красной Армии на восток, стремились любой ценой удержать Варшаву как стратегический оборонительный пункт. Поляки не догадывались, что Гиммлер приказал подчиненным ему войскам при необходимости уничтожить все население Варшавы, а сам город сровнять с землей. Не знали они, в конце концов, и того – хотя и могли догадаться, – что у Советов имелись и свои политические планы, в которые самостоятельность Польши никак не входила.

Тем летом в Варшаве было несколько боевых организаций, готовых к борьбе, включая остатки «Боевой еврейской организации» Марека Эдельмана и несколько ячеек Сопротивления. Армия Крайова, пользовавшаяся поддержкой польского правительства в изгнании, была крупнейшей и лучше всего вооруженной из ветвей Сопротивления, и к июлю могла похвастаться корпусом в сорок тысяч добровольцев в одной только Варшаве, не считая около миллиона человек горожан, способных оказать ему помощь. Среди этих рекрутов было не меньше четырех тысяч готовых к борьбе молодых полячек. Число их будет расти в последующие несколько недель, когда в борьбу вступят обычные горожане. В течение пяти предыдущих лет евреям и полякам запрещалось под угрозой смертной казни хранить огнестрельное оружие, и поэтому сейчас его у повстанцев было не больше трех тысяч единиц. Но там, где не могли взять оснащением, брали смелостью и организованностью. В армии была строгая иерархия и выстроенная цепочка командования, все городские районы были поделены на боевые единицы.

Когда перспектива битвы за Варшаву стала очевидна и город готовился к борьбе, Адам покинул свое убежище в Отвоцке и присоединился наконец к Ирене у Палестеров на улице Ловицкой в Мокотуве. Случилось это примерно в июле. Это было странное воссоединение, приятное и болезненное одновременно. Они наивно считали, что здесь могут чувствовать себя в безопасности, позднее признавалась Ирена, и те дни стали для молодой пары чем-то вроде медового месяца. Но опасность окружала их со всех сторон, и только позднее Ирена поняла, как же им повезло. Немцы, настроенные окончательно раздавить подполье, обыскивали дома по соседству, проверяя у жильцов документы, и лишь чудом пропустили дверь Палестеров.

В первый день восстания Адам и Ирена разделяли охватившую весь город эйфорию. Сначала все происходящее казалось горожанам победой. В тот день и на следующий было убито несколько тысяч поляков, и они только потом узнали, что среди них был муж Янки Грабовской, Йозеф355. Таковы были потери с польской стороны. Но восставшим удалось в первый же день уничтожить больше пятисот немецких солдат, и для оккупированного города это был крупный успех.

Армия Крайова обратилась к Советам. Они были уверены, что если Красная Армия придет на помощь, немцы оставят Варшаву, невзирая на приказ ее оборонять. Но Советы быстро приняли циничное стратегическое решение. Хотя к 1944 году они были на стороне союзников и поляки отчаянно нуждались в помощи, русские решили отойти в сторону и позволить полякам и немцам уничтожать друг друга до взаимного истощения [14]. В конце концов они решили запретить союзникам – которые в любом случае действовали слишком медленно – воспользоваться аэродромами, расположенными недалеко от города, чтобы сбрасывать жителям воюющей Варшавы продовольствие и снаряжение356.

Это была ошибка, и высшее руководство Армии Крайовой быстро осознало ее. Один из ее генералов, Владислав Андерс, заявил: «Никогда не следует доверять Советам – они наш злейший враг. Продолжать восстание, успех которого зависит либо от поражения одного твоего врага, либо от помощи другого, это выдача желаемого за действительное за границами всякой логики»357. Но было уже слишком поздно. Через несколько дней над городом появились бомбардировщики люфтваффе, отмеченные снизу зловещими черными крестами, и полякам нечего было им противопоставить358. Бомбардировки продолжались без перерыва, и, к отчаянию горожан, наземная операция немцев тоже вскоре приняла сокрушительный размах.

К пятому августа нацисты начали одерживать верх, и их войска бесчинствовали в городе, истребляя мирное население. В соответствии с приказом убивали всех, вплоть до маленьких детей. В течение следующих двух недель на улицах было казнено не менее 65 000 человек. Солдаты врывались в больничные палаты и методично расстреливали прикованных к постели пациентов. Печально известен творившимися в нем зверствами стал район Воля, где уличные бои были особенно ожесточенными. Здания здесь осыпались при попадании авиационных бомб, танки ползли по улицам, стреляя и раздавливая автомобили, павших лошадей и человеческие тела. Люди быстро собирали всю воду и еду, что могли найти, и бежали прятаться в подвалы.