Карим. Против воли - Юлия Бонд

— Мне нужно отдохнуть, — отозвался Карим, на ходу снимая пиджак, развязывая галстук и, отшвыривая всё это в сторону. — Раздевайся.

— Зачем? — Люба сделала один шаг назад и забилась в самый угол, ожидая приближения Карима с замиранием сердца.

— Буду тебя трахать, — криво ухмыльнулся, устремляя потемневший взгляд на пухлые губы.

— Нет. Я не хочу, — отрицательно мотнула головой Люба.

— А кто тебя спрашивает? Не дашь добровольно, пеняй на себя. По твоей милости, дорогая жёнушка, я терпел стояк ни один день. Так что, давай, не строй из себя недотрогу. Раздевайся.

Карим наступал на меня, как хищник. Каждый его шаг отзывался в моём сердце протяжным импульсом, а в голове — короткой вспышкой. Когда-то я любила этого человека. Себя растеряла в той любви, доверившись, как никому и никогда. Но жизнь — сложный механизм. Не предугадаешь, где заклинит шестерёнку, а где сломается винтик. Вот и у меня. Внутри всё сломалось. Заклинило.

Смотрела на него и не дышала, боясь выказывать страх. Я сильная девочка, как говорил дед Иван. Если выжила после всего, то и сейчас не сдохну.

— На кровать, — Карим вонзил в моё лицо колкий взгляд и прищурил глаза, сосредотачивая фокус на моих губах и подбородке. — Ну, я жду.

— Нет, — отрицательно мотнула головой и выставила перед собой руку, призывая мужчину оставаться на месте. — Не подходи ко мне, Карим. Больше никогда не смей подходить.

— Ты сейчас серьезно? — хохотнул Карим, оскалив зубы. — Кто меня остановит? Ты или тот молокосос?

— Твоя совесть.

— Нет у меня совести, Люба. Больше нет. Так, — протянул сквозь плотно сжатые зубы. — Мне надоела болтовня. Живо на кровать.

Я снова мотнула головой из стороны в сторону и обняла себя за плечи, кутаясь в пуховик, как в спасательную жилетку. Но жилетка меня не спасла, нет. В один рывок Карим преодолел разделяющее нас расстояние. Схватил за руку мёртвой хваткой и, не церемонясь, поволок в центр номера. Я пыталась вырваться из тисков пальцев, но тщетно. Это арматура, а не фаланги. Они вонзились в кожу до красных отметин. Карим толкнул меня вперёд, и я рухнула на кровать. Ударилась лицом о матрас, но ничего не почувствовала, хотя нервы так сильно оголились, что я готова была поклясться, как слышала сердце, разрывающееся в моей груди на тоненькие лоскутки.

Сопротивляться не было сил. Хотя я всё-таки пару раз пнула Карима ногой, но это только сильнее раззадорило мужской пыл. Муж, словно обезумел в своей похоти. Зрачки расширились и затмили собой всю радужную оболочку, превращая глаза в настоящие угли. Крылья носа широко раздулись в стороны. На лбу выступила венка, а на шее задергалась желвака.

— Надеюсь, ты не намотала какой-то херни, иначе я… — что там было иначе — я уже не слушала.

Вжалась в матрас всем телом и прикрыла глаза, ощущая, как их щипают солёные слёзы. Карим потянулся к моим бёдрам. Подвинул к краю кровати в один заход. Расстегнул на джинсах молнию и стащил через ноги. Я собралась с последними силами. Вскочила с постели, пока это чудовище возился с пряжкой своего ремня. Рванула в сторону выхода, но опять безрезультатно. Стена, а не человек. Не тронуло моё «нет» ни на грамм.

— Пожалуйста, не надо, — хныкнула я, когда Карим поравнялся напротив и схватил меня за ноги, чтобы потом взгромоздить на плечо и отнести обратно, на кровать.

— Не смей от меня убегать! Не зли меня! — лязгнул низкий голос, будто бита по металлу.

Пуховик он не снял. Не захотел возиться и терять время. Потянулся к моим трусикам и порвал их буквально за одну секунду. Завёл над головой руки. Прижал к матрасу, чтобы не сопротивлялась. Развел ноги своим коленом и устроился сверху, навалившись всем весом.

— Не хочешь меня? Да? — рявкнул возле уха после того, как опустил на мои складки свою ладонь и засунул в лоно палец.

— Не делай этого. Карим. Пожалуйста, — протянула навзрыд. — Я никогда тебе этого не прошу.

— Не прощай. Мне насрать, если ты ещё не поняла.

Вот и всё…

Видит бог, я пыталась достучаться до собственного мужа и остановить его безумие. Хотела призвать к совести, чтобы опомнился и перестал сходить с ума. Но не получилось. Карим окончательно слетел с катушек, когда сплюнул на свою ладонь и слегка увлажнил мои складки.

Я зажмурилась. Закусила губу. Затаила дыхание. А затем ощутила острую боль, будто моё лоно проткнули раскаленным металлом. Внутри всё запекло. Запылало настоящим огнём. Каждый толчок — убийственный спазм. Он уничтожал всё хорошее, что когда-либо было, но больше не будет!

Он не трахал меня. Нет. Безжалостно порол — иначе не назовёшь. Его член растягивал, заполнял до самой глубины. Я плакала с закрытыми глазами, боясь смотреть на лицо своего мучителя.

Всё закончилось с утробным рыком Карима и липкой тёплой влагой внутри моей дырочки. Муж впечатал меня в кровать своей мощной фигурой. Зарылся лицом на моей шее, но в скором времени отыскал губы и безжалостно вонзил в рот язык, сжимая пальцами мою челюсть.

***

— Иди в душ, — произнёс обыденным тоном, когда всё закончилось.

Люба ничего не ответила. Каким-то чудом поднялась с кровати и, на шатающихся ногах, потопала в ванную комнату. Карим не спускал с неё глаз. Видел, как у девушки подкашивались ноги, но ничего не говорил. Двоякие чувства раздирали его душу на части. С одной стороны, очень сильно хотелось взять ремень и выпороть её за измену и предательство, а с другой стороны, ему хотелось услышать девичий смех и то волшебное: «Люблю тебя». Но всё кануло в лета. Ушло в историю. Отныне в его сердце нет места для любви.

Карим слышал, как за дверью льется вода, но ничего не мог понять. Почему не выходит? Заснула, что ли? Не колеблясь ни секунды, мужчина поднялся на ноги и, подойдя к двери ванной комнаты, дёрнул за ручку. Но оказалось закрыто.

— Открой дверь! — громко крикнул, но в ответ — тишина. — Люба, открой чёртовую дверь!

Никто не открывал, как бы Карим не надрывал голосовые связки. Терпению пришёл конец. Выбил дверь несколькими ударами и, ворвавшись внутрь комнаты, застыл на месте, примечая супругу, сидящую в ванной на корточках и обнимающую себя за колени.

— Вставай! Накупалась! — резко произнёс, а затем опешил, когда Люба поднялась на ноги и, повернувшись к нему лицом, предстала полностью обнаженной.

Карим окостенел. Сделал один шаг назад, вжался спиной в стену, и принялся сползать по той самой стене, сантиметр за сантиметр. В самый низ.

Мотнул головой, но виденье не исчезло. Даже глаза потёр рукой, а толку?! Люба была реальной, как и те увечья, обезобразившие её тело до неузнаваемости. Плечо, грудь, живот. Насчитал около четырёх следов от огнестрельного ранения. Перед глазами всё поплыло. К горлу подкатил противный ком. Воздух стал горячим. Огонь, а не кислород. За грудиной предательски защемило, а сердце сдавило такими стальными тисками, что Карим ощутил, острую боль.