Дом над Двиной - Евгения Фрезер

У союзнической интервенции была и другая сторона. Вскоре после высадки войск многие солдаты заболели испанкой. По какой-то странной причине она поражала больше всего американских солдат. Несмотря на жесткий приказ из Вашингтона использовать американские войска лишь для службы в гарнизонах, для охраны порта и складов и ни в коем случае не в боевых действиях, многие американские солдаты все же сражались и гибли. Но умерших от инфлюэнцы было гораздо больше, чем погибших в боях.

Все лето по Троицкому проспекту ежедневно тянулись к кладбищу похоронные процессии. Они сопровождались печальными звуками похоронного марша, торжественным барабанным боем. Заслышав приближение процессии, мы бросали игры и бежали на Троицкий, чтобы увидеть, как мимо проходит кортеж. С бессердечием детства мы всегда интересовались, каким флагом покрыт гроб, был ли это Юнион Джек — британский имперский флаг, французский ли трехцветный или звездно-полосатый. И чаще всего бывал этот последний. Мальчишки обычно следовали за кортежем с целью собрать пустые гильзы после прощального салюта.

Однажды зашел сержант Грей. Он был человек веселого нрава, всегда охотно смеялся и шутил (у меня осталось воспоминание, как он приносил все необходимые продукты для знаменитых американских пончиков и показывал нам лучший способ их приготовления). Но теперь он искренне горевал, потому что потерял лучшего друга, который заразился испанкой и умер спустя несколько дней.

Узнав об этом, бабушка поспешила в сад и принесла охапку цветов, из которых сделала красивый венок. С того дня к нам постоянно приходили солдаты с просьбой о цветах, и мы никому не отказывали. Каждый день бабушка приносила в столовую срезанные цветы и трудилась над созданием венков, крестов и гирлянд. Она отказывалась от платы за них и принимала лишь небольшие знаки признательности в виде банки консервированных фруктов, конфет, чая или кофе. Сад, обычно являвший собой буйство красок, остался совсем без цветов, зато сколько венков было сделано для солдатских гробов и могил…

Однажды Марга объявила, что Фрэнк и она решили обручиться. После завтрака Фрэнк пришел за Маргой, и они отправились в нашу церковь на церемонию обручения. Когда они вернулись, у них на пальцах, согласно обычаю, были надеты кольца для будущего венчания. Хотя в американских частях было несколько случаев разрешения на брак, Фрэнку не удалось стать одним из этих счастливцев. И тогда было решено, что как только Фрэнк вернется в Америку и уволится из армии, Марга приедет к нему. План включал и свадьбу в русской церкви, после чего Марга будет устраивать семейную жизнь в Америке. А пока небольшое семейное торжество состоялось в доме.

Реакция моих деда и бабушки на все эти планы была неоднозначной. Марга была счастлива, но Америка так далеко, времена тревожные, да и о жизни Фрэнка они ничего не знали.

К этому добавились волнения из-за тети Ольги и ее семьи в Финляндии. После революции дядя Оскар должен был явиться в Петроград с докладом правительству Керенского и получить распоряжения о дальнейшей деятельности. Он взял с собой двух дочерей, Ариадну и Злату. Пока они были в Петрограде, большевики захватили власть, Керенский бежал. Дядя Оскар и девочки оказались в затруднительном положении, без всякой опоры и помощи. Тетя Ольга, оставшаяся с младшими девочками и маленьким сыном Игорем, существовала на средства от продажи своей драгоценной антикварной коллекции. Имея только эти тревожные известия, полученные от тети почти год назад, и будучи не в состоянии связаться с Петроградом, мы не знали толком, что происходит с этой семьей.

В начале июля школьные власти решили провести недельную познавательную поездку по реке. Так и не удалось узнать, кому же пришла в голову мысль об этой экспедиции, запланированной с таким легкомыслием и небрежностью. Не стоит и говорить, что все гимназисты хотели попасть в эту поездку. Так как большую часть пароходов увели большевики, а оставшиеся колесники использовала армия, удалось достать лишь небольшой пароходик, бравший не более пятидесяти пассажиров. Из списка отобрали первые пятьдесят фамилий, и среди них оказались Вера, Елена, Володя, Борис, Гермоша и я.

Нашим родителям сообщили, что, хотя кают нет, нам выдадут матрацы. Ничего страшного, если мы проведем на палубе прекрасные белые ночи. Надо взять с собой полотенце, мыло, зубную щетку, кружку, миску, ложку, вилку и смену белья. Простую пищу, включая целебное молоко, прямо из-под коровы, будут поставлять деревни на пути. У деревенских жителей, как обнаружилось позднее, на этот счет были другие мысли.

В назначенный день мы собрались, каждый с маленьким узлом. Хотя любящие родители и не получили соответствующих инструкций, но приготовили в дорогу своим чадам пирожки, печенье, пирожные. В последний момент я взяла в сумку маленькую подушечку-думку, во всех моих поездках она всегда была со мной.

Сначала все шло гладко. Приятно плыть мимо извилистых, покрытых лесами берегов, деревенских изб и уютно приткнувшихся к ним церквей. Но по мере того, как тянулся день и безжалостные лучи солнца раскаляли забитую детьми палубу, у нас начались страдания. Огромная бочка с тепловатым квасом вскоре опустела, пирожки и пирожные были съедены. Нашей компании повезло больше, чем прочим. Мы нашли уголок, где удалось из полотенец устроить нечто вроде палатки, в ней была хоть какая-то тень. Здесь мы сидели и мечтали о радостной минуте, когда сойдем на берег в той гостеприимной деревне, где нам обещали простую пищу и целебное молоко. Куда там! Деревенские жители были ошеломлены нашим вторжением и совершенно не готовы кормить такое множество детей и их преподавателей. В конце концов нам дали что могли: кто-то ел вареную картошку, другим досталась гречневая каша, а вот молока на всех не хватило.

Потом мы бродили по деревне, болтали с деревенскими ребятами, пока наше путешествие не продолжилось. Обещанные матрацы так и не материализовались. Ночью с реки подул холодный ветер. Мы сняли наш тент и, закутавшись в полотенца, кое-как устроились на ночь на голой палубе. Я была благодарна своей «думке».

Ранним утром следующего дня мы прибыли в старый монастырь. Неожиданно оказалось, что монахи знали о нашем прибытии, и на маленькой пристани нас ждали несколько лошадей с телегами. Рассвет был прохладный и мирный. Телеги длинной вереницей ехали среди полей ржи, душистой зелени и сладко пахнущего красного клевера. Впереди кто-то запел хорошо знакомую песню, и все подхватили. Множество озер, высокие темные кедры, на их фоне белые стволы берез, полные достоинства гуси переходят дорогу — так, вероятно, жила Древняя Русь. На ночь нас устроили в просторных спальнях гостевого дома. Матрацы на полу были чистые и удобные, подушки и простыни — белоснежные.

На следующее утро планировалось отправиться дальше по реке к другому монастырю, но, проплыв несколько часов, мы сели на мель и, несмотря на все усилия команды, накрепко застряли под палящим солнцем. Казалось, прошло очень много времени. Беспокойство команды и наших учителей передалось и нам, но тут совершенно неожиданно пришла помощь, и спасли нас британские морские пехотинцы. С шедшей по реке канонерки увидели нашу беду. Спустив шлюпки, команда приняла нас на борт, и это оказалось самым волнующим приключением всей нашей экспедиции.