Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский

Но чего не мог знать доктор Роде, так это того, что в восьми контейнерах, отмеченных яркой красной двойной полосой, находились вовсе не музейные ценности. В каждом из них лежало по меньшей мере по пятьдесят килограммов золота, платины и драгоценных камней. Это были «трофеи» кёнигсбергского СД, в том числе «добытые» зондеркомандами «Оперативной группы Б»: золотые коронки, кольца, броши, серьги, ожерелья, браслеты, кулоны, медальоны, наручные и карманные часы, а также целые россыпи рубинов, сапфиров и изумрудов, аккуратно упакованных в мешочки из холщовой ткани. Вполне очевидно, что большинства бывших хозяев этих вещей уже не было на свете. Они закончили свою жизнь либо в заполненными трупами рвах и ямах, либо в печах крематориев концлагерей.

Теперь, когда большинство ценностей было вывезено из Королевского замка, казалось, доктор Роде должен был почувствовать некоторое облегчение. Живописные полотна голландских мастеров, таких как Лукас ван Лейден и Питер Брейгель, художников итальянского ренессанса, немецкой школы живописи, и многие другие произведения искусства нашли свое тайное пристанище на объектах «Вервольфа» под кодовыми наименованиями «W-17», «W-19» и «W-33». А это, по мнению сотрудников службы безопасности, гарантировало их полную сохранность. Роде тоже хотелось бы в это верить, хотя он точно не знал, где теперь находятся все его сокровища. Бёме, Вурц и Крайхен, с которыми контактировал ученый, считали, что Роде следует довольствоваться их уверениями в надежности укрытий и не проявлять излишнего любопытства к объектам особой важности.

Все, что знал Альфред Роде, так это то, что картины и экспонаты размещены в каких-то бункерах в районе Росгартенской кирхи, около форта «Фридрих-Вильгельм IV» в Кведнау и где-то рядом с ипподромом. То, что Янтарная комната будет перепрятана в одном из тайных объектов «Вервольфа» неподалеку от замка, ему тоже уже стало понятно. Во всяком случае, Роде знал, что ящики с панелями собираются тащить куда-то по туннелю, соединяющемуся с подземельями северного крыла Королевского замка. Куда же отправятся стальные контейнеры, ему было совершенно неведомо. Интуитивно Альфред Роде чувствовал, что он лишь статист в какой-то большой игре, где ставками являются жизнь и несметные сокровища.

Доктора Роде беспокоила не только судьба вывезенных и спрятанных художественных ценностей. Его мучила участь тех экспонатов Прусского музея и Художественных собраний Кёнигсберга, которые должны были остаться в подвальных помещениях замка, там, куда они были сложены еще перед налетом англо-американцев в прошлом году.

Все подвалы южного и северного крыльев Королевского замка были заставлены ящиками и коробками, в которые наспех были свалены бронзовые фибулы и браслеты, старинные доспехи и оружие, фарфоровые вазы, медные кувшины и дорогие курфюршеские и королевские сервизы. Десятки щитов, мечей, каменных и железных ядер, предметы старинного быта — топоры, молотки, ножи, различные инструменты, — все это навалом лежало на каменном полу замковых подвалов. В мешках вперемешку с монетами, памятными медалями и пуговицами с богатых камзолов лежали медвежьи зубы и моржовые клыки, лаковые миниатюры на маленьких дощечках, статуэтки из кости и древние находки из прусских курганов. Все это богатство не подлежало вывозу из Королевского замка и должно было остаться в его подземных казематах «до лучших времен», как сказал оберштурмфюрер Вурц.

— Я спущусь в подвал, — тихо проговорил Роде, не то спрашивая, не то просто сообщая об этом Вурцу. — Дайте мне, пожалуйста, фонарь.

Оберштурмфюрер Вурц протянул ему тяжелый аккумуляторный фонарь с широким ремнем.

— Господин Роде, не провалитесь там куда-нибудь. Я все-таки отвечаю за вас перед оберфюрером.

— Не волнуйтесь, Вурц. В замке я знаю каждый угол и каждую ступеньку.

Он прошел вдоль закопченных стен южного крыла с черными провалами глазниц-окон, стараясь обходить кучи мусора и битого кирпича, и оказался перед старинным порталом.

«Подъезд № 6» — луч фонаря выхватил надпись на аккуратной синей табличке, чудом сохранившейся неповрежденной среди черных стен. Сколько раз Роде проходил через эти двери, по обе стороны которых на невысоких постаментах стояли скульптуры — две человеческие фигуры со сложенными на груди руками. Хищные морды каменных львов с зажатыми в пасти кольцами, великолепный барельеф с изображением сцен из рыцарской жизни — все это, созданное еще в шестнадцатом веке, сейчас казалось на фоне руин Королевского замка нелепым и вычурным.

Последний раз Роде был здесь пять дней назад, когда вместе со своими сотрудниками еще раз осматривал сложенные в подвалах экспонаты. Когда СД активно занялась укрытием ценностей, музейные работники посчитали, что смогут «пристроить» в надежное место еще какие-нибудь реликвии. Но все оказалось тщетным. Определенный через два дня после этого и согласованный с высшим руководством восточнопрусской службы безопасности перечень ценного «груза», подлежащего укрытию, оставил за своими пределами многие сокровища Прусского музея и Художественных собраний Кёнигсберга.

Роде вошел внутрь помещения. Здесь в воздухе витал стойкий запах гари, поселившийся еще со времени прошлогоднего пожара. Рухнувшие кое-где перекрытия преграждали проход к окнам первого этажа, из которых открывался вид на лежащий в руинах и покрытый мраком Старый город. Роде осветил фонарем знакомый вестибюль, нашел арочный проход в соседний зал, из которого спускалась крутая лестница в подвальный этаж южного крыла. Деревянные перила сгорели, и на ступенях частоколом торчали искореженные прутья, как зубья гигантской расчески.

В подземелье пахло сыростью. Доктор Роде, посветив на пол, увидел, что воды, которой было еще очень много пять дней назад, несколько поубавилось. Утопая по щиколотку, он старался ступать на положенные на пол доски, но все равно в своих коротких сапогах не мог не замочить ноги.

Повсюду на полу в несколько рядов лежали ящики. На каждом из них черной краской были намалеваны буквы «Pr.Mus.»[186]и через дробь — цифры. Эту маркировку делали сотрудники доктора Роде еще прошлым летом, помечая так экспонаты Прусского музея. Картонные коробки совершенно раскисли от воды. Многие из них развалились, обнажая содержимое. Весь пол в подвальных помещениях был усеян битой посудой, глиняными черепками, монетами, обломками бронзовых и медных предметов, мотками веревки и всяким мусором.

Альфред Роде, подсвечивая себе фонарем, сунул руку в одну из открытых коробок. Она натолкнулась на что-то мягкое и влажное. Роде вытащил предмет, оказавшийся куском материи с расшитым золотыми нитками витиеватым узором. «Так это же воротник ризы из данцигской кирхи Святой Марии, подарок турецкого султана, работа восточных мастеров тринадцатого века! — догадался ученый. — И все это здесь, в полузатопленном подвале, оставлено на погибель!»

Роде с тяжелым сердцем прошел по подземной анфиладе, рассматривая ящики, щупая содержимое мешков и пакетов, вынимая то одну, то другую вещь из развалившихся коробок. На каменных стенах под лучом фонаря блестела влага. Повсюду слышались тихие всплески — со сводчатых потолков капала вода.