Секретные объекты "Вервольфа" - Андрей Пржездомский

— Янтарный кабинет?

— Да.

— Господин оберфюрер, здесь мы действовали полностью согласно вашим указаниям. Мы не стали искать для этого крупногабаритного «груза» какого-либо специального места, потому что…

— Не надо, Вурц. Я это все знаю.

— Мы переместили ящики с янтарными панелями из двух подвальных комнат северного крыла Королевского замка в специально оборудованный бункер, как мы его называем, «футляр». Мы хотели разместить в нем спецснаряжение для нашей группы «022», в том числе законсервированную радиоточку. Бункер отменный, глубокого залегания, полностью герметичный. Ни вода, ни сырость туда проникнуть не смогут. Эти янтарные стены могут лежать там хоть сто лет, и ничего с ними не сделается!

— Сто лет? Вы рассчитываете вернуться в Кёнигсберг через сто лет? — язвительно спросил Бёме.

— Да нет, господин оберфюрер. Я хотел только сказать, что в этом бункере «груз» может храниться сколько угодно и не пострадает ни от влаги, ни от взрывов.

— Ладно. Хорошо. Теперь вы, Шмидт, доложите о том, какие дезинформационные мероприятия проводит ваше отделение. — Оберфюрер Бёме обратился к единственному одетому в штатское молодому человеку с усиками а-ля Гитлер. Он редко присутствовал на совещаниях, так как относился к так называемому негласному составу СД.

— Господин оберфюрер, мы с моими людьми сразу после получения задания разработали план мероприятий по дезинформированию противника. Его утвердил оберштурмбаннфюрер Готцель. Согласно плану, мы…

Шмидт докладывал четко, как будто читал хорошо подготовленный доклад или лекцию на спецкурсах оперативного состава СД. «Умеют же эти люди из седьмого управления делать все на научной основе!» — подумал Бёме.

Дело в том, что оберштурмбаннфюрер Шмидт совсем недавно прибыл из Берлина для прохождения дальнейшей службы в кёнигсбергской СД. Никто толком не знал, почему этого офицера перевели из элитного подразделения РСХА под названием «Группа VII С», которая занималась какими-то «специальными научными заданиями». Поговаривали даже, что дело не обошлось без «группы специального розыска» гестапо, сотрудники которой осуществляли слежку за высшими должностными лицами в учреждениях рейха, в том числе за сотрудниками самой службы безопасности. Но сколько Бёме ни пытался выяснить истинные причины перевода Шмидта в Кёнигсберг через своих людей в Берлине, ему это так и не удалось.

— Мы начали активное продвижение дезинформации о местах укрытия ценностей, документов и оружия. В этих целях через агентуру нами доводятся сведения о том, что, например, в районе Штайндамм, у крематория, в замке Нойхаузен, на Йудиттер Аллее[188]имеются бункеры или другие подземные сооружения, куда помещены различные ценные предметы. Для подкрепления информации мы провели несколько активных дезинформационных мероприятий — проводили оцепление ложных объектов, демонстративное движение груженого транспорта. Нами изготовлено несколько документов дезинформационного характера, подготовлены легенды для шести наших агентов, в том числе агента под псевдонимом Борн — офицера люфтваффе…[189]

— Вы имеете в виду Виста?

— Так точно, господин оберфюрер. Это надежный, преданный идеалам национал-социализма человек, бывший член СА. Ему отработана соответствующая линия поведения и канал вывода его из Кёнигсберга после взятия русскими. Борн снабжен целым рядом фиктивных документов, в том числе приказами и записками, связанными с укрытием ценностей. Кроме того, нами разработан целый комплекс мероприятий…

— Шмидт, вы как будто читаете лекцию в Кёпеникской офицерской полицейской школе! — недовольно перебил его Бёме. — Давайте короче!

— Господин оберфюрер, подробно я все изложил в этой записке. — Шмидт протянул Бёме несколько скрепленных листков. — Только разрешите, я передам ее через канцелярию.

Бёме молча кивнул. Затем, немного подумав, сказал, обращаясь ко всем:

— Узловым объектом для дезинформирования «Иванов» должен стать доктор Роде. Я думаю, его надо оставить в Кёнигсберге, но, разумеется, под надежным присмотром. От него пользы будет гораздо больше, если он останется жив. Ведь русские, как только начнут поиски художественных ценностей, в том числе наших восточных трофеев, сразу будут искать того, кто был причастен к их укрытию, и неизбежно найдут Роде. Он — известный в мире ученый, не «запятнанный» активной работой в НСДАП и сотрудничеством с гестапо. Либерал по взглядам. Среди его друзей были и «враги рейха». Так что можно его считать даже «жертвой нацистского произвола»…

— Разрешите вопрос, господин оберфюрер? — вежливо перебивая Бёме, спросил Крайхен.

— Пожалуйста.

— Если мы делаем ставку на Роде как основное средство дезинформации, мы должны понимать, что ему известно достаточно много. Силового давления он, конечно, не выдержит и расскажет все, что знает. Господин оберфюрер, не нанесем ли мы здесь больше вреда, чем получим пользы?

— Все так думают? — спросил, обводя взглядом участников совещания, оберфюрер Бёме.

И Вурц, и только что вошедший в кабинет Готцель, по-видимому, вернувшийся со встречи с Нойманом, и другие сотрудники СД молча смотрели на своего начальника. По всему было видно, что и им непонятно, зачем так рисковать.

— Крайхен, поймите, что для русских Роде будет просто находкой. Они будут использовать его как главного эксперта и постараются выкачать из него все, что он знает. А знает-то он не так-то уж и много, не правда ли, Вурц?

— Так точно, господин оберфюрер. Ему не известно местонахождение ни одного из объектов «W». Он знает лишь только примерные районы их расположения. Единственное, что ему известно, так это то, где находятся оставшиеся в подвалах замка экспонаты Прусского музея. Но это все — хлам и старье, не имеющие никакой ценности, всякие там кости, медные брошки, чашки, кувшины, ржавые топоры… Повторяю, ни одного конкретного объекта этот Роде не видел.

— Слышали? Теперь займитесь его обработкой, вбейте ему в башку, что он знает, где что спрятано. Как это сделать, не мне вас учить, Крайхен! Обеспечьте за ним агентурное наблюдение и проработайте возможные варианты вывода его из оперативной игры. Понятно?

— Слушаюсь!

— Так. Теперь последнее. Как отработаны списки осведомленных? Что осталось? Кто доложит? Вы, Готцель? Пожалуйста.

— Господин оберфюрер, утечка информации об объектах «W», расположенных в Кёнигсберге, практически исключена. При оборудовании каждого из них работали наши офицеры плюс привлекались сотрудники гестапо. Рабочая сила, а это были, как правило, русские военнопленные и польские рабочие, общей численностью около трехсот пятидесяти человек, фактически уже не представляет никакой опасности. По информации отдела «Н» гестапо, в отношении большинства привлекавшихся к работам на объектах уже проведены необходимые экзекуционные мероприятия. Остались, по-моему, около двадцати человек. Их используют для нужд консервации агентурных материалов гестапо. После завершения этих работ вопрос будет закрыт полностью.