Чистильщик - Пол Клив

Дженнифер? Откуда она знает мою маму?

— Чем могу помочь, Дженнифер? — слышу я собственный голос.

— Ты не поверишь, но мы только что нашли хозяина кота!

Голос ее звучит возбужденно. Смотрю на кровать. Кот все еще сидит там. Прицеливаюсь ножом.

— Правда?

Это означает, что мама жива и здорова. Слава богу!

— Правда! Ведь здорово?

— Кота у меня больше нет, — говорю я, раздумывая, с какой силой нужно метнуть нож, чтобы пригвоздить его к полу.

— В каком смысле?

— Я отдал его одному из соседей.

— А ты обратно не можешь его забрать?

— Понимаешь, дело в том, что он убежал, — отвечаю я, с трудом понимая, что она говорит да и что я сам несу. Мой мозг работает на автопилоте. Я не в силах отвести глаз от чертова кота, но думаю почему-то только о своем папе. О папе, кончающем жизнь самоубийством. О папе, которого нашли запертым в машине.

— Ты шутишь, — произносит Дженнифер. Я перевожу взгляд с аквариума на кота.

— Все еще хуже, — говорю я.

— Хуже? Ты сказал, хуже? Почему?

— Ну, он не просто убежал. Он убежал прямо на оживленную улицу.

Ни за что в жизни она не получит этого кота. Он слишком многое символизирует. Мелисса меня предала. Папа меня предал. Меня не победит животное, чей мозг раз в десять меньше моего.

— Джо, ты серьезно? Или ты пытаешься оставить кота себе?

— Если не веришь, можешь приехать и выкопать эту чертову штуку из сада!

— Не надо так…

— Я ненавижу котлеты! — ору я, и она вешает трубку, не сказав больше ни слова. Похоже, с Дженнифер я больше не увижусь.

Вместо того чтобы швырнуть нож, я решаю сделать еще одну попытку приласкать кота, надеясь, что смогу подобраться к нему поближе. Бросаю взгляд на аквариум. Мутная вода в нем абсолютно неподвижна. Вот что я получаю в награду, когда пытаюсь быть хорошим заботливым человеком.

— Иди сюда, Пушистик. Иди сюда, иди к Джо.

Медленно опускаюсь на колени. Я всего в паре метров от этой твари, и он понятия не имеет, что сейчас произойдет. Медленно ползу вперед. Нож, торчащий из кошачьей башки, будет здорово смотреться.

— Давай, давай… Хороший мальчик.

Я уже почти на месте. Медленно тянусь за ножом. Сейчас я преподам ему урок, который он никогда не забудет. Кот медленно встает в стойку.

— Давай же. Все хорошо.

И тогда этот ублюдок пускается наутек. Я быстро опускаю нож, но промахиваюсь, в то время, как он вихрем огибает меня. И бежит на кухню…

И тут он видит открытую дверь.

Я швыряю нож в кота в момент, когда он, пробуксовывая, меняет направление, проносится мимо моего портфеля и кидается к свободе. На этот раз лезвие пролетает прямо над его головой и застревает в двери. Кот останавливается в проеме, смотрит на меня, испускает такое «мяу», что у меня возникает желание следующие двенадцать часов посвятить тому, чтобы вытрясти из него жизнь до последней капли, после чего исчезает.

Я встаю, бегу к двери и выглядываю в коридор. Если бы я мог, то пустился бы в погоню, но мои гениталии болят и, возможно, кровоточат. Закрываю дверь, падаю на диван и смотрю на аквариум. Шалун и Иегова плавают на поверхности. Я не могу отличить, кто из них кто. И, по мере того, как я их рассматриваю, глаза мои увлажняются. Я позволяю себе поплакать. Нет ничего постыдного в том, чтобы поплакать.

Я найду этого кота. Найду и убью его. Клянусь.

Я встаю и иду к своей кухонке. Ночь только началась, и, несмотря на то, что меня одолевают воспоминания, я должен двигаться дальше. Мои глаза затуманены слезами и болят от того, что я слишком долго их тер. Меня бьет дрожь, несмотря на то, что в помещении градусов тридцать. Кладу трубку на место, ставлю кровать на ножки и застилаю ее.

Все, что мне остается, это двигаться дальше. Шалун и Иегова хотели бы, чтобы было именно так.

Мысли мои уносятся в прошлое. Меня заполняют воспоминания о том, как я покупал своих рыбок. Я купил их, потому что с ума сходил от одиночества. Сначала они просто привносили какую-то жизнь в эту квартиру, и это была их единственная функция, но через несколько месяцев между нами установилась тесная связь, которую, я знал, разорвет только смерть. Но я не знал, что сегодня. Не знал, что так рано.

Я выливаю мутную воду из аквариума в раковину. Папа никак не выходит из головы, и мне хочется, чтобы он оставил меня в покое. Кладу рыбок в полиэтиленовый пакетик и завязываю его, после чего спускаюсь вниз. В саду этого многоквартирного комплекса («сад» — это громко сказано), я раздвигаю несколько сорняков, после чего руками выкапываю ямку. Кладу внутрь пакетик и забрасываю землей. Я мог бы просто спустить Иегову и Шалуна в унитаз, но я не хочу оскорблять их память, оставив их тела плавать среди дерьма. Я аккуратно прихлопываю землю и говорю несколько слов над холмиком земли, под которым лежат мои друзья. Мои глаза наполняются слезами. Над их могилой я клянусь отомстить.

Я ищу кота и, хотя не вижу его, чувствую на себе его взгляд. Вычистив грязь из-под ногтей, я рано ложусь спать, и это единственная хорошая вещь, которая происходит со мной за этот вечер.

Мне снится смерть, но чья именно, я точно не знаю.

Салли была бы не против жить на такой улице. Она бы каждую ночь оставляла окно открытым и слушала бы, как волны бьются о берег. А каждое летнее утро бы ходила купаться перед тем, как идти на работу. Она уверена, что люди, живущие здесь, более спокойные, более расслабленные. Мартину бы точно тут очень понравилось, думает она. Он обожал пляж.

Накануне вечером Салли стояла за углом полицейского участка и наблюдала, как Джо разговаривает с той женщиной. Она поборола побуждение прямо подойти к Джо и спросить его, что происходит; а еще она жалела, что упустила шанс заглянуть к Джо в портфель. Если еще раз представится такой случай, она им воспользуется.

Потом она поехала на кладбище и там, стоя над могилой своего умершего брата, не столько скорбила, сколько думала о Джо. Ей хотелось знать, нет, ей необходимо было знать, что происходит. Она решила, что не может больше ждать. Извинилась перед Мартином, пообещала, что придет на следующий день, и поехала на квартиру к Джо. Она встретится с ним лицом к лицу. Ей нужно это сделать, если она хочет хоть как-то ему помочь. В любом случае ему надо снять швы и вернуть копию ключей от его замка, которые она сделала.

Только Салли не доехала.

В паре кварталов от его дома она увидела его за рулем. И она уверена, абсолютно уверена, что это был именно он.

…Она медленно едет вдоль улицы, бросая взгляд на каждые два-три почтовые ящика, наблюдая, как увеличиваются номера домов. Большинству домов не хватает буквально одного слоя краски, чтобы превратиться в симпатичные домики.