Повелитель снов - Петр Катериничев

«Теперь люди словно тяготятся. Или тем местом, в котором живут, или самой жизнью…»

«Где она, та сторона?.. Так и хочется поверить, что там, за дымкою горизонта, – небывалые страны и неизведанные земли и в прозрачных лагунах плещутся юные красавицы, а их мужчины – прекрасны и благородны… А на самом деле?..»

«Грезы сгущают сущее вокруг мечтающего, дают ему иллюзию такого бытия, которого он жаждал, но не смел прикоснуться… Может быть, в этом и есть назначение музыки – будить наши мечтания и превращать то, что мы видим вокруг, в волшебные шатры, где за каждым пологом сокрыто известное нам, но доселе отчего-то неведомое и непознанное…»

«А я буду играть, играть, играть… И тогда люди смогут остаться… в своих снах…»

«Только человек знает, что он смертен, и знание это – ложно…»

«Бывают времена, когда вся наша жизнь кажется сотканной из серого, с редкими пестрыми крапинами, полотна… И вдруг миг понимания, как проблеск, и ты вдруг впервые разглядел и сверкание золотых нитей, и матовую нежность жемчужного шитья, и таинственный перелив темных рубинов, и искристое сияние алмазов, и потаенную мудрость аметистов…»

«Только людям дано «рефлектирующее сознание» – с воспоминаниями о непережитом и несбывшемся… И тогда прошлое словно меняется, и человек высвобождается из гнетущего настоящего и интуитивно, озарением находит новое свое будущее… Не то, что было предопределено обстоятельствами и всей его бывшей жизнью, – иное, насыщенное, яркое, о каком он мечтал и к какому боялся не то что прикоснуться – приблизиться…»

«Музыка позволяет увидеть жизнь целиком, ощутить себя не бессмысленной песчинкой мироздания, но – космосом…»

«Всякому человеку необходима гавань спасения для томимой сомнениями и смутой души. И в нашей памяти или беспамятстве мы находим не только тоску несвершенного и горечь несбывшегося, но и такие вот блики озарения, восторга, света, что делают всю нашу суетную и порой тусклую до дождевой осенней мороси жизнь наполненной назначением, верой и смыслом».

…А потом я уснул. И мне снилось море. Море… Скопление солено-горьких вод… Или слезы разлученных возлюбленных… Неосознанное, почти болезненное влечение – к иным берегам, теплым, наполненным солнечным светом и пряным ароматом нездешних трав… Ко всему, что мы называем жизнью.

«Из края в край вперед иду – и мой сурок со мною…» Мелодия эта преследовала меня перед пробуждением… И я видел сурка, что сидел, присев на лапах рядом с музыкантом и держал в лапах билетик… «Купите счастье, господин хороший…» Зверек положил билетик прямо передо мной, и на нем стало проступать изображение… И – грохнул выстрел.

Я вскинулся на постели. Аня спала, полуприкрытая простыней. Мне вспомнилось все происшедшее ночью, и… я в смятении огляделся по сторонам. Или мы проспали весь день и это вечер следующего, или – я спал всего минут двадцать… Засыпая, я видел: уже светает… Посмотрел на часы: они сами собою пошли и показывали теперь четверть первого. Я набрал службу времени – семь пятнадцать ровно – и выставил точное время. Теперь мне было бы жалко разминуться с настоящим.

Утро. И каким будет грядущий день, и каким будет будущая жизнь, зависит от нас.

Я мотнул головой. Выстрел. Он был явственен и совсем близок. Или – мне это тоже приснилось? Я вышел из комнаты, оставив Аню досматривать сны… Заглянул в полуоткрытую дверь ее спальни… По всему полу были разбросаны исчерченные сухой и жесткой кистью листы… Я вспомнил – техника так и называется – «сухая кисть», когда ее лишь слегка смачивают гуашью и…

Во дворе я услышал приглушенные шаги; острое чувство опасности – настоящее или связанное с усталостью и бессонницей – сжало сердце тревогою… Я пожалел, что выбрасывал все попадавшееся мне вчера оружие, а вот теперь… Во дворике стояли двое мужчин со строгими и непроницаемыми лицами. Но стояли так, словно в одну из комнат прошел властитель «Русского золотого запаса»! Или эти двое – к российскому бизнесмену, остановившемуся в апартаментах напротив, но так и не соизволившему показаться вживе? По крайней мере, ни арабами, ни израильтянами, ни нигерийцами они не были. Двое белых европейцев.

Я глотнул прямо из бутылки бурбона, случившегося в комнате Ани, – не пьянства ради, а для завершенности художественного образа, и спустился по лесенке во дворик с видом человека заспанного и усталого – в шортах и с полотенцем на шее, влекомого к бассейну жаждой обрести необходимую бодрость и жизненную состоятельность – «после вчерашнего»… А в голове крутилась совершенно ничему здесь не соответствующая фраза из классика: «В белом плаще с кровавым подбоем, шаркающей кавалерийской походкой, ранним утром четырнадцатого числа весеннего месяца нисана в крытую колоннаду…»

Изморозь прошла по спине… И вовсе не из-за непонятной ситуации или возможности жестокого конфликта с этими спокойными и неторопливыми ребятами… Просто… Все, что происходило со мною здесь, было похоже на… Нет, и это все не то. Просто все мы состоим не только из нашего прошлого, которое продолжает существовать и в нашей памяти, и еще где-то – абсолютной реальностью… Мы состоим и из неслучившихся жизней, из выдуманных миров, из фраз, картин, образов… И пусть эти миры выдуманы другими, мы принимаем их на веру, и они становятся частью жизненного опыта каждого, частью личности… И оттого крытая колоннада дворца Ирода Великого для нас столь же реальна, как реально текущее время на картине Сальвадора Дали…

Или «личность» – это действительно маска, за которой люди скрывают пустоту души?..

Все эти мысли пробежали и исчезли. Осталась одна: «Совершенный воин побеждает, не вступая в сражение».

Не успел я ступить на мраморную мозаику дворика, как один из мужчин преградил мне путь, спросил строго:

– Отдыхающий?

– Расслабляющийся.

– Прошу вас вернуться в комнату и оставаться там. Если будет необходимо, вас пригласят.

– Да неужели?

– Будьте уверены.

– На то время, на которое данный особняк снят, он является частной территорией и любое вторжение сюда без приглашения хозяев незаконно. Я вас не приглашал. Вас пригласил кто-то еще?

Молодой человек смотрел на меня с искренним удивлением. Потом сказал:

– Ты что, еврей?

– А похож?

– Говоришь сильно витиевато.

– Бывает.

– Ну тогда – вали по-хорошему и досматривай сны.

– У меня бессонница.

– Не хочешь по-хорошему?

– Хочу увидеть документ, на основании которого вы вторглись в частное владение.

– Так ты юрист.

– Можно и так сказать.

– Прямо в тупик ставишь…

Молодой человек немного повернулся так, чтобы разошлись полы пиджака, и я узрел в поясной оперативной кобуре рукоять «макарова». И о чем это нам говорит? «Макаровыми» сейчас официально вооружены не только правоохранительные органы, но и бесчисленные ЧОПы. Вот только… Акцент у парня не местный, да и не южнорусский вообще – типичный «ма-а-асковский» говор. Как у меня. Так что здешние силы правопорядка он вряд ли представляет. Да и не бандит – говорит так, словно за его спиной гранитная стена… А у какого здания в Москве гранитные стены, кроме Мавзолея? Понятно, у Комитета.