Телепорт - Стивен Гулд

Вспотели ладони, бешено забилось сердце.

– Я хочу поговорить с адвокатом.

– Вы не арестованы.

– Тогда я пошел.

Кокс подался вперед. Он с трудом сдерживал улыбку.

– Это вряд ли. Харрис! – громко позвал он.

За спиной у меня открылась дверь. Я посмотрел на Перстон-Смайта:

– Вы позволите им так поступить?

Тут Кокс улыбнулся:

– Доктор Перстон-Смайт – контрактный служащий АНБ. Кто, по-вашему, поставил нас в известность?

Я шагнул к письменному столу и порадовался, увидев, что улыбка сползла с лица Кокса. Пять свидетелей. Нужно, чтобы получилось эффектно. Я улыбнулся:

– Хочу сказать только одно. Надеюсь, вы доложите своему наверняка многочисленному руководству.

– Да, слушаю. – Кокс прищурился.

– Мы не угроза вашему миру, – объявил я и прыгнул.

15

Ни у Милли, ни в доме ее отца трубку не брали. Я счел это хорошим знаком. Доберись до них АНБ, агенты отвечали бы по телефону, чтобы попытаться заманить меня в ловушку. Из стиллуотерской квартиры я успел перенести бо́льшую часть своих пожитков, пока АНБ до нее не добралось. Я переправил самое важное – видеоаппаратуру, кассеты с местами для прыжков, деньги, одежду, бо́льшую часть книг. АНБ не шумело – на лестнице я их даже не услышал, – но у входной двери я построил башню из сковородок и кастрюль, и, когда дверь открылась, башня с грохотом рухнула. Я выпрыгнул из квартиры с охапкой книг.

Адрес квартиры я давал Лео Силверштайну и искренне надеялся, что АНБ не выбило его из Лео пытками. В заявке на получение паспорта стоял адрес офиса Лео. Если в качестве наводки АНБ не хватило паспорта, оставались похороны. Мистер Андерсон из государственного департамента тоже знал Лео, а заодно и Перстон-Смайта. Раз ко мне в квартиру АНБ проникло только в полночь, значит им пришлось вламываться в офис к Лео, чтобы добыть информацию.

Я всегда подозревал, что Билль о правах некоторые трактуют вольно.

Главным образом я беспокоился о Милли. Если АНБ придет по моим следам в Нью-Йорк к сержанту Уошберну, то сможет заполучить имя и адрес Милли. Сразу после прыжка из кабинета Перстон-Смайта я сообразил, что зря не позволил АНБ забрать меня и запереть в камеру. Зря в уборную не попросился и не прыгнул оттуда. Что угодно, кроме прыжка на глазах у АНБ.

Господи, только бы они не добрались до Милли!

Из Международного аэропорта Уилла Роджерса я снова позвонил в дом отца Милли в Оклахома-Сити. Трубку взяла она сама.

– Я тебя люблю, – проговорил я.

– Что случилось?

– Почему ты так думаешь? – Я откашлялся, не дав ей ответить. – Ты права. Кое-то случилось. Мы можем встретиться сегодня вечером?

– Ну, Дэви, сочельник же наступил. В день Рождества я уезжаю к маме, и моя мачеха бухтит, что я провожу больше времени с мамой, чем с ними. Тем более завтра я за тобой заеду, как мы договаривались.

Я не представлял, как быстро АНБ примет меры. Если они их уже не приняли.

– Помнишь, где мы с тобой ужинали, когда я впервые приехал к тебе в Стиллуотер?

– Ты имеешь в виду…

– Не говори название вслух!

Милли сообразила, почему я об этом прошу.

– По-твоему, телефон прослушивается?

– Не исключено. Надеюсь, что нет.

– С какой стати? Что случилось?

– Сама подумай.

Милли сделала глубокий вдох и проговорила:

– До праздничного ужина, ладно?

– Ладно.

Я намекал на «Стейк-хаус» у федеральной автострады № 35 на севере Оклахома-Сити. Мы там ужинали по пути из аэропорта на вечеринку в Стиллуотере.

– Когда ты поедешь в Стиллуотер?

Я не хотел упоминать Уичито. Если АНБ прослушивает телефон, они узнают, куда направляется Милли.

– Я собиралась выехать в девять.

– Давай встретимся… в том месте. Я буду ждать. Слежку мы заметим сразу – в день Рождества транспорта не так много.

Я услышал, как Милли сглотнула.

– Ладно.

– Милли, если до того дойдет… Если этот телефон не прослушивается, ты порвала со мной в день, когда тебе позвонила полиция, хорошо?

– Мы ведь почти поссорились.

– Да, я люблю тебя.

– А я – тебя, – проговорила Милли, и я повесил трубку.

Следующим утром в семь часов таксист отвез меня из аэропорта в «Стейк-хаус». Я там ужинал, но помнил место недостаточно хорошо, чтобы туда прыгнуть. Таксист не хотел оставлять меня там: заведение закрылось на праздники, ледяной северный ветер резал ножом, но я заявил, что меня скоро заберут.

С самого начала я хотел назначить встречу в доме отца Милли, но вдруг за домом следят? У «Стейк-хауса» казалось безопаснее. Через стеклянную дверь я прыгнул внутрь кафе. Отопление не отключили, чтобы трубы не промерзли. Возле кухни я запомнил место для прыжка и прыгнул домой, в свое горное убежище.

Накануне вечером, перед сном, я воспользовался уборной в городской библиотеке Станвилла, но потеря ванны и душа стиллуотерской квартиры была весьма ощутима. Потом, когда появится время, я собирался снять номер в мотеле, предположительно в Миннесоте. Возле трейлерной стоянки, на которую часто наведывался Топпер, был «Вестерн-инн».

Я поставил будильник на 8:45 и попытался заснуть. Ничего не получилось. В животе бурлило, перед мысленным взором мелькали ученые в белых халатах, скальпелями и зажимами шуровавшие у меня в голове. Вспомнился эпизод из романа Альфреда Бестера «Моя цель – звезды». Там ученые поместили мужчину по имени Джанте в прочнейший стеклянный сосуд и попытались утопить в надежде, что он джантирует, то есть телепортируется, прочь от опасности. Джанте телепортировался, но мое воображение дополняло страшный эпизод: экспериментаторы в белых халатах сажают в сосуд Милли и пускают воду. «Ничего страшного, – сказал один ученый другому. – Если она способна телепортироваться, то не пострадает, а если нет, не понадобится больше тратить на нее время». Воды в сосуде становилось все больше…

Зазвенел будильник – я проснулся, весь дрожа. Хорошо, что сон кончился. Получается, я сумел заснуть, только это не радовало. Я прыгнул в городскую библиотеку Станвилла, ополоснул лицо, метнулся в Техас за биноклем, потом в обеденный зал оклахомского «Стейк-хауса».

Отец Милли живет на востоке города, но по свободной дороге Милли доехала сюда всего за двадцать минут. Тем же наклонным съездом воспользовались еще две машины. Одна проехала мимо «Стейк-хауса» и остановилась на служебной дороге, другая встала у подъездной дорожки кафе. В каждой сидело по четверо мужчин.

Я взял бинокль и посмотрел на Милли: она остановила машину на стоянке перед кафе. Милли явно заметила преследователей и нервничала. До Милли каких-то пятнадцать футов, но окна заведения затонированы, и салон машины мне не был виден. Я присел, представил себе заднее сиденье в машине Милли и прыгнул.