Телепорт - Стивен Гулд

– Не оборачивайся.

Милли вздрогнула. Она повернула было голову ко мне, но потом уставилась перед собой.

– И губами не шевели, когда разговариваешь. У тех козлов могут быть бинокли.

– Вдруг в машину насажали жучков?

Этого я не предвидел. А что, вполне возможно.

– Ночью машина стояла на улице?

– Нет, отец загонял ее в гараж.

– Нам придется рискнуть. Я тебя люблю.

– Надеюсь, а то столько разного дерьма творится!

– С Рождеством тебя! – улыбнулся я. – Езжай на север. Как выберемся на главную дорогу, бросай играть в чревовещательницу.

Милли снова завела машину и выехала на служебную дорогу. Когда мы проезжали одну из машин-преследовательниц, я напрягся и вжался в пол.

– Что они делают?

– Карту изучают. Очень убедительно изображают четверых заблудившихся парней. Так нужно рок-группу назвать – «Четверо заблудившихся». Другая машина подъехала к «Стейк-хаусу». Похоже, они его обыщут. Ага, «Четверо заблудившихся» завели машину.

Я заерзал, устраиваясь поудобнее. У Милли машина с задним приводом, значит на полу бугор для вала привода. Я сбоку посмотрел на переднее пассажирское сиденье: и оно, и пол рядом с ним пустовали. Туда я и прыгнул. Сел на пол, прижавшись спиной к сиденью. Милли вздрогнула, и машина слегка вильнула.

– Прости, но сзади сидеть неудобно.

Милли коснулась моей щеки, а я легонько сжал ей бедро.

– Кто в машинах? – спросила Милли.

– Люди из Агентства национальной безопасности. Их человек сфотографировал меня в Алжире. Шесть часов спустя, намного раньше, чем я мог прилететь пассажирским самолетом, другой агент засек меня в Вашингтоне. У него была копия алжирской фотографии, на мне – та же самая одежда. У АНБ… хм… проснулось любопытство.

– Разве нет самолетов, на которых можно быстро прилететь из Алжира?

– Есть, разумеется, но сверхзвуковые истребители редко берут пассажиров. Чтобы полететь на военном самолете, нужно быть очень крутым крутышом. – Я сделал паузу. – Короче, в итоге я запаниковал и выпрыгнул из кабинета на глазах у пяти свидетелей.

– Ах, вот это шоковая терапия!

– Да уж, я сожалею об этом. Но мне не разрешили позвонить адвокату, и я испугался, что сейчас пытать начнут.

Милли сделала недовольное лицо:

– Ясно, так получилось. Тебе-то хорошо, ты можешь прыгнуть прочь от любой опасности, но вдруг АНБ возьмется за меня?

– Надеюсь, до такого не дойдет, но, если честно, я не знаю. Теперь АНБ представляет, на что я способен, и примет соответствующие ответные меры – начнет пороть военную горячку.

Моя ладонь лежала на бедре у Милли, и она накрыла ее своей.

– О чем это ты? Боишься, АНБ решит, что ты ограбишь все банки страны?

– Про ограбление АНБ неизвестно. – Я покачал головой. – Надеюсь, связь они не нащупают. Наверное, их выводы еще страшнее. Я способен убить или похитить президента. Украсть ядерные боеголовки и направить их на крупные американские города. Провезти в страну огромную партию наркотиков, обойдя все заслоны. Прыгнуть на закрытые объекты, украсть документы и продать их китайцам. Ничуть не лучше будет, если меня заставят делать все это в интересах нашей страны. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Дэви, ты ничем подобным заниматься не станешь. – Милли не задала вопрос, а заявила с абсолютной убежденностью.

Я чуть не расплакался, заерзал и лицом уткнулся ей в ногу. Она погладила меня по голове.

– Прости, Милли!

– Ты не виноват. Не факт, что тут кто-то виноват, зато факт, что ситуация усложняется, так ведь?

– Ага.

– Что, по-твоему, нам теперь делать?

– Не знаю. Можно вместе прыгнуть подальше от всего этого. Я поставлю душ в горном убежище, и мы отправимся путешествовать по Европе и Ближнему Востоку.

– Соблазнительно, но неосуществимо. В следующем семестре у меня шесть часов лекций еженедельно.

Моя рука двинулась вверх по ноге Милли, пока кончики пальцев не заскользили по внутреннему шву ее джинсов.

– Прекрати! Хочешь, чтобы я аварию устроила? – Милли стряхнула мою руку с ноги. – Как прикажешь поступить мне?

Я сел поудобнее.

– Если желаешь жить нормальной жизнью, тебе придется создать впечатление, что мы поссорились. Если вчера вечером телефон прослушивали, то ничего не выйдет, а если нет, у нас есть шанс.

Милли обогнала едва ползущий грузовик. Я скрючился у двери, чтобы водитель не заметил меня со своего высокого сиденья.

– По-моему, когда ты звонил, телефон еще не прослушивался.

– Почему ты так думаешь?

– Вчера вечером я дважды выгуливала собаку отца. Первый раз сразу после твоего звонка, и второй – перед сном. В первый раз улица пустовала, а во второй в конце квартала стоял пикап на холостом ходу, а в другом конце квартала, на углу, – парень. В том районе на углах и на перекрестках не стоят, особенно когда на улице минус десять.

С пола вид из окна открывался странный – вершины деревьев, порой – куски рекламных щитов и указателей съезда. Еще пару раз высоко в небе я заметил вертолет, летящий на север. Чтобы не укачало, я смотрел Милли в лицо.

– Судя по твоему рассказу, АНБ прибыло после моего звонка. Еще чем дальше, тем больше мне кажется, что тебе нужно вести себя как ни в чем не бывало. Твои родители в курсе наших отношений?

Милли покачала головой:

– Я не рассказываю им о своей личной жизни. У родителей… ну… определенная позиция. Подробностями я не делюсь.

– А как насчет соседки по квартире?

– Ей я ничего не сказала. Если бы я поделилась, то всем, и не думаю, что она мне поверила бы. Кроме того, она считает, что ты для меня слишком маленький.

Я захохотал:

– Сейчас я впрямь чувствую себя маленьким. Кстати, нас преследует вертолет, так что, если машины исчезнут, не надейся, что за тобой не следят.

– Да ты шутишь!

– Сама посмотри. Сейчас он повернул на запад, но уж очень долго висел над нами. Я доеду с тобой до Уичито, чтобы потом прыгать к дому твоей матери. Мне бы и в комнату твою заглянуть! Видеться мы сможем, только когда ты якобы спишь. Если пойдешь погулять и исчезнешь, АНБ заподозрит, что мы встречаемся.

Милли кивнула:

– Я поставлю машину в гараж. Вот тебе место для прыжков. После полудня мы пойдем к моей сестре на рождественский ужин. Комната для гостей в глубине дома. Я положу чемодан на кровать, и ты поймешь, какая комната моя.

– В котором часу ужин?

– Нас ждут к четырем.

– Ясно. Сейчас я прыгну назад и лягу на сиденье. Прошлой ночью я очень плохо спал.