Возвращение Одиссея. Будни тайной войны - Александр Надеждин

– Ну... – немного неопределенно протянул его собеседник, слегка покачав головой, – по всем раскладам, в общем-то... именно его и следовало здесь ожидать. По всей логике. Хотя в нашем деле от совпадений никогда нельзя зарекаться. Да и госпожа логика... тоже... иной раз... такие коленца выкидывать начинает.

– Да нет, точно он, – добавил вскоре с гораздо большими нотками уверенности в голосе Иванов, перед этим несколько раз быстро поменяв ракурсы и размеры застывшей на экране фигуры. – Даже плащик-то вроде тот же самый. Что тогда фигурировал. И шляпа такая же.

– Плащик тот же, – согласился Соколовский. – А вот канотье другое. Фасоны похожи. Но та, на фотографии, чуть темнее. И тулья у нее немного пониже была.

– Ну, у вас и память.

– Не волнуйся, у тебя такая же будет. Если будешь хорошо тренировать. Грамотно.

– А как это?

– Ну... есть разные способы. Метод Зражевского, например. Слышал?

– Нет. А что это за метод?

– Очень действенный метод. И вместе с тем предельно простой. По простоте он напоминает античность. Раннюю. Берутся два изображения одного и того же объекта. Практически идентичные. За исключением какой-нибудь маленькой детали.

– А-а, понятно. Это что-то вроде «найдите десять отличий». Игра есть такая.

– Не совсем. Там десять отличий, а здесь всего одно. Там, когда ты эти отличия ищешь, перед тобой обе картинки сразу. Здесь же тебе сначала одну показывают, а уже через некоторое время другую.

– А через какое время?

– Время постепенно меняется. По мере твоих успехов. Сначала через минуту, потом через десять минут. Потом через час. Через день. Через неделю.

– Через месяц... через год.

– Год это уже чересчур. Да и месяц тоже. Во всяком случае, я о таких экспериментах не слышал. Человеческая память ведь, дорогой Олег Вадимович, увы, не безгранична в своих возможностях. К сожалению. А может, и наоборот, к счастью. Да, кстати, это между показами двух отличающихся картинок интервал все время увеличивается. А непосредственно на просмотр каждой из них времени, наоборот, постоянно дается все меньше и меньше.

– И до каких пределов?

– Это опять же все индивидуально. Мой личный рекорд, например... Картину Перова «Охотники на привале» знаешь? Вещь известная.

– Конечно, в Третьяковке висит. И... что?

– Ну... короче, дали мне полминуты на просмотр и запоминание ее репродукции. Даже, вернее, не то чтобы репродукции, а просто фотографического снимка. Цветного. А через пять дней дали другую фотографию. Этой же картины. И предложили найти недостающую деталь.

– Нашли?

– Нашел. У одного из охотников в руках сигареты не оказалось. Точнее, не сигареты даже, а такой... самокрутки. На втором снимке заретушировали.

– Хм, интересно. А у кого она там была?

– А ты так... сюжет представляешь?

– Ну... в общем, да. Там три персонажа. Один слева чего-то рассказывает. Руки так... растопырил. Другой напротив него сидит. На коленях. В фуражке в такой. В картузе. А третий между ними. В фас. В шапке какой-то крестьянской. Вроде как бы... за ухом чешет.

– Не за, а, скорее, над ухом. Ну все равно молодец. Тоже есть задатки. Мнемоника.

– А вот сигареты не помню. У кого ж она там все-таки?

– У того, который в картузе. В правой руке. Ее там, правда, только кисть видна. Из-за левого предплечья.

– Да-а... надо же. А вы говорите, у меня задатки. Да я по сравнению с вами...

– Ну так, мил-человек. Я же эту картину специально разглядывал. Запоминал. В деталях. Я даже сейчас помню, например... ну, скажем, сколько там, на заднем фоне, птичек по небу пролетает.

– И сколько же?

– Пять. Три справа. Одна в глубине, в центре. И одна в левом верхнем углу, самая крупная.

– Здорово.

– Нормально.

– А какие еще есть методы? – после некоторой паузы спросил Иванов, оторвав свой взор от монитора и повернув голову направо. – А, Вячеслав Михалыч?

– Какие еще... – протянул Вячеслав Михалыч и, пристально посмотрев на автора вопроса, похлопал его по плечу. – Есть еще методы. Только... не время сейчас об этом, дорогой товарищ. Недосуг. – То ли почувствовав, что в голове сидящего впереди «оператора пульта» произошло некоторое смещение интереса и внимания в сторону внезапно всплывшего в ходе диалога и в данной ситуации не самого актуального предмета; то ли каким-то шестым чувством предвосхищая возможное скорое изменение немного застывшей в последние минуты мизансцены, он вежливым, приглашающим жестом вновь вернул глаза «оператора» на светящийся жидкокристаллический прямоугольник.

И, надо заметить, то ли по случайному совпадению, то ли по какой-то замысловатой закономерности это произошло в самый что ни на есть подходящий момент. Дверь кафе «Гном», немного скрытая стоящей у обочины тротуара телефонной будкой, внезапно распахнулась и выпустила наружу высокого плотного мужчину в кобальтовом плаще и серой шляпе и тут же, вслед за ним, товарища более аскетичной комплекции, с большой степенью вероятности опознанного сидящими в припаркованном на противоположной стороне улицы «Рено-Клио» наблюдателями как некто Нортон, в скобках Майлз, или наоборот. Выйдя из кафе, эта пара повернула направо и, производя впечатление хороших, но не близких знакомых, неторопливо, но достаточно бодрым шагом, перебрасываясь на ходу отдельными сдержанными фразами, направилась вверх по улице Шапель в сторону уже не видной на экране монитора станции метро «Макс Дормуа». Практически одновременно, как по команде, оторвав глаза от мерцающего прямоугольника, оба седока светло-серого «Рено» буквально вдавили лбы в тонированную прохладу своих левых боковых стекол.

– Уходят, – немного обескураженным полушепотом, как бы про себя, дал звуковое сопровождение к наблюдаемой за окном картине Иванов.

– Ну, в общем-то, тоже логично, – дал свой комментарий к сопровождению его сосед сзади. – Чего здесь торчать, в этом «Гноме», если есть более уютные места. Надежные. Как мы, в общем-то, тоже имеем все основания предположить.

– Да, сейчас нырнут в метро и... – не закончив фразу, Олег сокрушенно покачал головой.

Между тем вышедшая из кафе пара, поравнявшись с проемом между жилыми домами, в глубине которого спрятался наземный вестибюль станции метро, не сделала ни малейших попыток повернуть направо, а продолжила уверенное движение прямо, по направлению к следующему большому разрыву между протянувшейся вереницы домов, знаменующему начало уходящей перпендикулярно в сторону улицы де Торси.

Иванов, стремительно оглянувшись назад, обменялся быстрым многозначительным взглядом со своим начальником и буквально тут же выпалил:

—Я за ними.

– Отставить, – категорично отрезал начальник, уже скользя по велюру сиденья в противоположную, правую, сторону. – Ты уже и так «посветился». Везде, где только можно. – Уже распахивая дверцу, он добавил: – Заводи движок и держи наготове «мобилу». Если что, звякну.