Советская дипломатия на четырехсторонних переговорах по Западному Берлину (26 марта 1970-3 сентября 1971) - Ростислав Долгилевич

Последовавшие затем слова Раша заставили усомниться в том, что стороны достигли взаимопонимания в вопросе о присутствии ФРГ в Западном Берлине или очень близки к этому. Американский посол не стал подробно касаться вопроса о федеральном присутствии и ограничился одним общим замечанием. Он подчеркнул, что должно быть примерное равновесие между ограничительными и положительными элементами в подходе к решению этого вопроса. В противном случае участники переговоров могут обнаружить, что результат их работы нельзя будет «продать» германской общественности, со всеми теми последствиями, к которым привел бы такой исход.

Раш заявил, что хотя три державы готовы рассмотреть «возможность принятия некоторых ограничительных формулировок в отношении заседаний в Берлине фракций и комитетов бундестага, должно быть каким-то образом ясно заявлено о том, что эти органы могут собираться на заседания в Берлине для обсуждения широкого круга вопросов, связанных с существующими связями между западными секторами и ФРГ. Советская позиция по этому вопросу все еще содержит некоторые общие положения „о хорошем поведении“, которые наверняка стали бы источником политических трудностей между западной стороной и Советским Союзом в будущем, а также оппозиции немецкого политического общественного мнения к любому соглашению, которое содержало бы их»[627].

В заключение Раш высказался за активизацию и ускорение работы как советников, так и послов. Последние, по его мнению, могли бы перейти к проведению без перерывов нескольких заседаний, чтобы попытаться разрешить остающиеся открытыми вопросы.

П. А. Абрасимов начал все выступление с того, что обратил внимание послов трех западных держав на то, что «в день нашего сегодняшнего заседания (т. е. 22 июля. — Р. Д.) в Западном Берлине проходит совещание так наз. „научно-исследовательского совета“ ФРГ. В этой связи советская сторона заявляет протест против этого незаконного мероприятия и полностью поддерживает соответствующее заявление МИД ГДР по этому вопросу, которое, очевидно, известно западной стороне»[628].

Абрасимов напомнил, что еще на прошлой встрече он обращал внимание трех послов на то, что советская сторона считает организацию подобного незаконного мероприятия в день встречи послов совершенно недопустимой и несовместимой с ведением переговоров в конструктивном плане. «Как известно, — сказал он, — советская сторона отказалась заседать 23 июля, в день на который было первоначально намечено заседание этого „совета“. Очевидно, с ведома трех держав, оно было умышленно перенесено на сегодняшний день. Считаю необходимым подчеркнуть в этой связи, что в случае, если западные державы вновь прибегнут к подобной практике, советская сторона будет вынуждена при этих обстоятельствах отказывается от встречи с послами западных держав»[629]. Этот демарш должен был продемонстрировать решимость СССР добиваться максимального сокращения федерального присутствия в Западном Берлине.

Только после этого советский посол перешел к существу дела. Он согласился с мнением своих западных коллег, что на последних двух встречах советников, рассматривавших вопросы о представительстве западных секторов за границей и о советских интересах в западных секторах, проделана полезная работа. «Хотя она и не доведена еще до конца, — продолжал Абрасимов, — и эти разделы не получили пока того же статуса, что и формулировки других разделов, сделан определенный шаг в направлении сближения позиций сторон по обсуждаемым вопросам, достигнуто большее взаимопонимание по их существу»[630]. Как положительный момент посол охарактеризовал также то обстоятельство, что работа над указанными разделами велась параллельно, с учетом взаимосвязи, существующей между ними.

Абрасимов отметил, что по вопросу о представительстве западных секторов за границей советская сторона пошла весьма далеко навстречу трем державам. «Практически, — сказал посол, — мы приняли все пожелания западной стороны по главным принципиальным вопросам. Это касается осуществления Федеративной Республикой консульской защиты постоянных жителей западных секторов в СССР, включения западных секторов в договоры и соглашения, заключаемые с ФРГ, обеспечения представительства этих секторов в международных организациях, участия западноберлинцев в международном обмене и т. д. Неужели этого мало для западной стороны? О каком „эквиваленте“ здесь все время идет речь? Не будет преувеличением сказать, что с нашей стороны сделан максимум возможного, чтобы прийти к договоренности по этому разделу и учесть пожелания наших партнеров»[631].

По словам Абрасимова, ко всему разделу о внешнем представительстве надо подходить без ненужных осложнений, просто и прагматически. Западная сторона сообщит СССР, как она решает этот вопрос, что касается США, Англии и Франции. Советская сторона сообщит трем державам свой подход к нему и о том, как будут урегулированы конкретные аспекты представительства западных секторов в СССР и что касается СССР. При этом нужно выделить вопросы, где точки зрения сторон по существу совпадают — это даст конкретное, приемлемое урегулирование. Что же касается остального, то позицию каждой из сторон надо изложить сжато и в таких формулировках, которые не затрагивали бы юридических и политических взглядов участников договоренности. Нужно стремиться фиксировать общее, совпадающее, а не раздувать споры вокруг вопросов, где существует несовместимость или частичное несходство позиций. «В конце концов, — подчеркнул Абрасимов, — нам сейчас нужно исходить из того, что должно быть, а не возвращаться к дискуссии по общим вопросам, которые, как показывает опыт 16 месяцев переговоров, могут вестись бесконечно»[632].

О проблеме паспортов ФРГ, которыми могут и должны пользоваться граждане Западного Берлина за границей, Абрасимов сказал, что она носит искусственный характер. Он согласился с Рашем в том, что главным является решение вопроса об обеспечении консульской защиты западноберлинцев за границей. И эта проблема, продолжал посол, решается нашей договоренностью, и это будет действительным практическим улучшением для западноберлинцев. Абрасимов заявил, что ему совершенно непонятно, почему это практическое улучшение и его значение ставится чуть ли не под вопрос его коллегами, которые доказывают ему на протяжении многих заседаний, что для того, чтобы пользоваться консульской защитой, западноберлинцам обязательно нужно иметь заграничный паспорт ФРГ, а не удостоверение личности, выдаваемое сенатом. Кроме того, продолжал посол, мы не можем пойти на принятие этого не обоснованного ничем, кроме как сомнительными ссылками на эмоции западноберлинцев, требования хотя бы потому, что по нашему законодательству паспорт удостоверяет гражданство его владельца. Западноберлинцы не являются гражданами ФРГ, с чем согласны и три державы, ее юрисдикция не распространяется на Западный Берлин[633]. Думаю, не без иронии сказал Абрасимов, что мои коллеги не станут требовать от нас изменения советского законодательства ради того, чтобы западноберлинцы ездили к нам с документом, без которого они в СССР на протяжении многих лет отлично обходились и могут обходиться и впредь, тем более, что по своим удостоверениям личности они приобретают консульскую защиту ФРГ. Вывод по этой части вопроса звучал так: «Вопрос о паспортах подчиненный и… не относящийся к существу дела. Раз это так, то тогда не стоит делать его камнем преткновения, не стоит ломать из- за него копья»[634].