Во имя любви - Анна Кэмпбелл

– Посвятив всю свою жизнь тому, чтобы очистить семейное имя от грязи, ты связался с женщиной с сомнительным прошлым и бунтарскими замашками.

Кэмден криво усмехнулся.

– И поэтому ты пытаешься стать идеальной герцогиней? – Пен поморщилась, услышав нотки сарказма в голосе мужа, когда он произнес слова «идеальная герцогиня». – Ты называешь меня «вашей светлостью» и пытаешься слиться с обоями именно для этого?

– Я не хочу быть причиной лишних проблем. – Пенелопа в очередной раз судорожно сглотнула. – Конечно, я не могу избавиться от некоторых свойств Торнов и не могу положить конец сплетням, но я могу попытаться стать достойной супругой герцога.

Кэмден досадливо поджал губы.

– Ты такая и есть.

– Да, очевидно… – Во взгляде Пен читалось недоверие.

Тут Кэмден взял ее за плечи и проговорил:

– Поверь, Пен, ты – именно та женщина, на которой я хотел жениться.

«О Боже!» – мысленно воскликнула Пенелопа. Это было слишком даже для ее затуманенного любовью разума.

– Кэм, ты всегда был джентльменом до мозга костей, но не стоит лгать мне.

– И ты, Пен, – единственная женщина, которой я когда-либо делал предложение. Причем делал его дважды. Как еще продемонстрировать тебе свою преданность? – Кэмден крепче сжал плечи жены, и ей показалось, что он хотел ее встряхнуть. – Как столь умная женщина может быть такой глупой?

Пен гневно взглянула на мужа.

– А как такой умный мужчина может ожидать, что женщина, обладающая хоть какой-то долей интеллекта, поверит в такую откровенную ложь? Мы оба знаем, что твое сердце принадлежало Марианне Ситон.

Кэм выпятил подбородок.

– Только не мое сердце, – заявил он.

– Но именно она была твоим выбором, разве не так?

Кэм пожал плечами.

– Просто она тогда представлялась мне наиболее удобной кандидатурой, вот и все.

– А я нет, верно?

– Вообще-то я обнаружил, что очень благодарен судьбе за то, что моей женой стала именно ты, Пен.

– Не представляю, почему ты так решил.

Кэмден в раздражении провел ладонью по волосам.

– Я знаю, джентльмен не должен говорить подобных вещей, однако… Как бы я ни восхищался леди Марианной, жизнь с ней была бы лишена… возбуждения.

Пенелопа хмуро взглянула на мужа.

– Но излишнее возбуждение может причинять неудобство…

– Нет, оно может заставить мужчину радоваться тому, что он живой человек. Оно может заставить его каждое утро с нетерпением дожидаться встречи с женой, а потом – наступления ночи, когда можно будет снова отправляться к ней в постель.

Пен залилась краской.

– Чувственное влечение может угаснуть.

Кэмден решительно покачал головой.

– Нет-нет, с каждым днем я хочу тебя все сильнее.

«Будь осторожна, Пен, – говорила она себе. – Если примешь его слова слишком близко к сердцу, он снова его разобьет».

– Мы поженились совсем недавно, и ты, Кэм, скоро пресытишься.

– Ты ведь сейчас смотришь на меня, верно, Пен?

Пенелопа невольно нахмурилась, не понимая, почему муж так резко сменил тему разговора.

– Да, смотрю. И что же?

– Я пообещал, что когда ты поднимешь глаза, я расскажу, что еще восхищает меня в тебе. Помнишь?

– Полагаю, это испытываемое тобой желание. – Пен постаралась сделать вид, будто она недовольна. В то время как правда состояла в том, что она грелась в его внимании точно кошка в солнечных лучах в холодный день.

– Ох, Пен, мне кажется, ты намеренно концентрируешь внимание именно на этих сторонах нашего брачного союза. Но после трех недель семейной жизни я должен сказать следующее… Поверь, мне все в тебе нравится. Даже когда ты хандришь как школьник, вынужденный на каникулах сидеть дома из-за непогоды.

– Ну, я не настолько ужасна, – возразила Пен, немного уязвленная словами мужа.

– Именно настолько. Но сегодня я намерен все исправить.

«Как можно так безумно его любить – и одновременно испытывать желание поколотить?» – промелькнуло у Пенелопы. Заставив себя улыбнуться, она сказала:

– Что ж, жду с нетерпением.

Тут Кэмден коснулся губами ее губ, и это был по-настоящему нежный поцелуй, так отличавшийся от тех страстных и неистовых поцелуев, что он дарил ей в постели. Пен уже хотела прильнуть к мужу, но он, отстранившись, проговорил:

– Более всего меня восхищает в тебе, дорогая Пенелопа, твоя смелость. Да, именно это всегда восхищало меня с тех самых пор, как ты поскакала верхом на хромом пони в возрасте трех лет.

Сердце Пен затрепетало в груди, вызвав головокружение. «О Господи, что же теперь делать?» – подумала она. Когда Кэмден говорил такие вещи, когда заставлял ее чувствовать себя так, словно он один мог заглянуть ей в душу, Пенелопе хотелось растаять. И, что еще хуже, ей хотелось признаться, что она отчаянно его любила.

– Мне действительно потребовалась смелость, чтобы выйти за тебя замуж, – сказала Пен, надеясь, что Кэмден не заметил, какие силы она прикладывала, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств.

Ее ответ не разозлил Кэмдена, и Пен невольно подивилась: «Куда же девался гнев, клокотавший в его душе, когда мы ехали в экипаже?»

– Да, верю, – ответил Кэмден. Его прожигающий насквозь взгляд заставил Пен почувствовать себя очень неуютно. Муж словно пытался заглянуть ей в душу, – но ведь у нее имелись тайны… Такие, например, как любовь к нему, а также обещание, данное Гарри.

– А теперь я хочу, чтобы ты нашла в себе смелость стать самой собой, – продолжал Кэмден. – Я хочу, чтобы ты нашла в себе силы выстроить из нашего брака что-то стоящее. Что-то крепкое и надежное.

– Лондон этого не одобрит, – пробормотала Пен. Она не доверяла этой резкой перемене в настроении мужа. Ведь всю свою жизнь она знала: Кэм хотел обзавестись покорной женой. И он должен был знать, что если она станет самой собой, то уже никто не сможет назвать ее покорной.

– Зато я одобрю. И помни: примерная герцогиня должна ублажать своего герцога, – добавил Кэмден с улыбкой.

– Вряд ли ты повторишь это, когда все начнут жалеть тебя из-за того, что ты женился на дурно воспитанной женщине.

Темные брови Кэмдена взлетели вверх.

– Если перестанешь одеваться как столетняя старуха, в обществе настолько ослепнут от твоей красоты, что уже никому не будет дела до твоих слов или поступков.

Пенелопа нахмурилась. Хотя Кэм, возможно, был прав.

– Но платье, в котором я была сегодня, стоило тебе целое состояние.

Кэмден тихо рассмеялся.