День, который никогда не настанет - Куив Макдоннелл

С таким настроением хочется поставить Дилана, поскольку мне кажется, что времена-то действительно меняются[72]. Но, к сожалению, его нет в нашем списке воспроизведения, поэтому вместо него прозвучит… (вздох) Ронан Китинг[73] с песней "Когда ты вообще ничего не говоришь"».

— В общем, так, — сказала Бриджит, — я понимаю, что будет нелегко, но просто постарайся сохранять спокойствие.

Пол кивнул с максимально серьезным видом — или, по крайней мере, настолько серьезным, насколько это возможно, пока ты облизываешь фруктовое мороженое в виде ухмыляющейся зеленой лягушки. Они сидели на скамейке в Герберт-парке[74] и ждали. Они выбрали скамью, которая стояла возле тропинки в тени большого дерева, отчасти потому, что не хотели, чтобы их видели, но в основном по той причине, что это был самый жаркий день года, в который ни у Пола, ни у Бриджит не нашлось крема для загара. Получение ожогов не входило ни в один из планов, с которыми они встретили это утро. Группа подростков в отдалении наслаждалась апатичным футбольным матчем, в котором оценка счета беспрестанно варьировалась.

— Я хочу сказать, — продолжила Бриджит, — что у тебя, очевидно, есть полное право на ярость, но давай сосредоточимся на том, что сейчас важно: на Банни.

Пол снова кивнул. Она абсолютно права. Он имел полное право ощущать ярость. Дункан Маклафлин приложил недюжинные усилия, чтобы разрушить его жизнь. Он не поленился нанять людей, чтобы накачать Пола наркотиками и сфотографировать его в компрометирующем виде. С одной стороны, Пол действительно злился, но это был лишь один из многих внутренних голосов, которые требовали к себе внимания. Еще он испытывал невероятное облегчение. Последние сорок дней он провел под грузом сокрушительного чувства вины и отвращения к себе за то, что оказался таким ужасным человеком. Теперь он получил доказательства, что это не так. Однако чувство вины еще свербило в нем, как призрачное ощущение зуда на большом пальце уже ампутированной ноги. В последние пару часов он неоднократно напоминал себе, что он все-таки не мудак, но убедить себя в этом до конца ему не удавалось.

А еще его охватывало счастье. Бриджит снова заговорила с ним. Это были не совсем те же самые отношения, но, по крайне мере, они не отходили друг от друга дальше чем на три метра и никто ни на кого не кричал. Бриджит держалась несколько отстраненно, словно ее фантомная ярость, как и чувство вины Пола, еще не рассеялась окончательно. Если кто-то и имел право сердиться, то только он, но Пол не мог ее винить за то, что она поверила. Ему ведь тоже не приходило в голову, что это могла быть подстава. В том-то и заключалась ирония: единственным человеком, который не сомневался, что Пол лучше, чем он считал сам, оказался Банни Макгэрри. Пол ощутил волну симпатии к этому сумасшедшему старому ублюдку, но затем пришла печаль. Банни пропал десять дней назад. Вера в то, что он мог просто уйти в запой или уехать в романтический отпуск, таяла с каждым днем. Мысль об этом снова привела Пола в ярость. Банни исчез, а Дункан Маклафлин, вероятно, был одним из последних, кто видел его живым.

Мэгги натянула поводок, когда мимо прошла женщина в легком летнем платье с тявкающим у ее ног йоркширским терьером.

— Нам обязательно было тащить ее с собой?

— Поверь мне, — ответил Пол, осторожно оттаскивая Мэгги прочь, — ее лучше не оставлять одну в машине.

После того как они оба согласились, что разговор с Дунканом — приоритет номер один, они решили посетить архитектурную контору, в которой он работал.

— Ты точно в этом уверена? — уже не в первый раз спросил Пол.

— Да, — ответила Бриджит с некоторым раздражением в голосе. — Секретарша ответила совершенно четко.

— Когда сказала, что его нет в стране?

— Дело не в том, что она сказала, а как. Она будто хотела сообщить мне, что ее заставили это сказать.

— Тогда почему бы ей просто не сообщить тебе, что он никуда не уезжал?

— Потому что это было бы непрофессионально.

— Но…

— Очевидно, ей не нравится Дункан, потому что… — Бриджит не договорила свою мысль, но даже Полу было понятно, что она имеет в виду.

Если Дункан действительно был неутомимым бабником, то он, без сомнения, не давал прохода секретаршам. А секретарши в современном офисе — как канарейки в угольной шахте: все важное они всегда узнают первыми.

— А потом она сказала, что он пойдет туда? — Пол указал на парикмахерскую «Галантный уход», чья вывеска заявляла «Это больше чем барбершоп» таким претенциозным тоном, что на газетном киоске по соседству кто-то от руки начертал «Просто газетный киоск».

— Нет, — вздохнула Бриджит. — Я спросила, по-прежнему ли он раз в две недели ходит в этот барбершоп…

— И она ответила «да»?

Пол понимал, что этого не должно быть, но какая-то часть его натуры наслаждалась раздражением Бриджит.

— Нет, — ответила Бриджит. — Она сказала, что на прошлой неделе он туда не ходил.

— Что ж, это сразу меняет…

Пол внезапно умолк, поскольку человек, который только что вышел из «Галантного ухода», мог быть только Дунканом Маклафлином. Он узнал его сразу, несмотря на то что видел до этого всего раз в жизни. На нем были дорогие на вид солнцезащитные очки помимо дорогого на вид костюма и пары туфель, которые, как догадался Пол, неплохо вписались в общую статью расходов. Поверх всего этого великолепия возлежала прекрасная шевелюра, большая часть которой принадлежала уже не первоначальному владельцу.

План — назовем это так — был простым. Им требовалось поймать его где-нибудь в уединенном месте, чтобы задать пару вопросов. Они предполагали, что он повернет либо направо и вернется на работу, либо налево и пойдет домой. Но чего они не ожидали никак, так это того, что он пересечет дорогу и пойдет по парку прямо к ним.

— Блин, может, нам…

Бриджит положила руку на колено Пола, чтобы он не шевелился. Дункан шел к ним, но не смотрел в их сторону. Две женщины разминались на солнце, приготавливаясь к бегу, а Дункан на них, как бы это сказать… Тут не подходит даже слово «любовался» — оно означало бы, что они временно привлекли его внимание. Взгляд Дункана был прикован к ним таким лазерным фокусом, что можно было подумать, будто он только что вышел из тюрьмы или прибыл с другой планеты, где еще не изобрели женскую грудь. Но какие бы преимущества ни давали солнечные очки женатому бабнику, они не помогут, если повернуть голову и увидеть то, чего не может быть.