Ярослав Умный. Государь Руси - Михаил Ланцов

— Это мой брат! — возмутился Этельред.

— Но риг – ты. Почему же говорит он?

— Потому что его люди лучше всего осведомлены о Ярославе. И он больше всех знает о нем.

— Сколько людей у Ярослава? — с легким раздражением спросил Элла у Альфреда.

— Восемь сотен воинов. Из них половины стрелки. Было столько до битвы за Люденвик.

— В Люденвике были воины?

— Там стоял риг Восточной Англии со своим войском.

— И чего мы ждем?! Этот ромеец должен был потерять на штурме почти всех своих людей. А мы ждем?

— А если не потерял? — поинтересовался Альфред.

— Что за вздор?!

— Все его люди в хороших доспехах. Все. Даже стрелки.

— И что? Штурм – опасное дело. Штурм – это кровопролитье! Никакие доспехи не защитят от потерь при штурме. Я знаю, сколько войска было у Эдмунда. И уверен – он дрался крепко. Кстати, где он? Остатки его войска не отступили?

— Вон то кострище говорит о их судьбе, — произнес Этельред, указывая на большую черную проплешину, оставшуюся от костра, недалеко от Люденвика.

— Только об их судьбе?

— Ярослав христианин и он не хоронит своих людей так.

— Я слышал, что он язычник.

— Это наветы, — возразил Альфред. — Он позволяет священникам добрым словом их склонить на свою сторону. Но он носит крест и посещает службы. Я слышал, что Ярослав последовательно борется с тем, чтобы силой оружия насаждать веру. Он говорит, будто это путь в Преисподнюю.

— Скоро он сможет в этом убедится, — раздраженно произнес Элла, после долгой паузы. — Вы знаете, что он предсказал Рагнару его пленение мною? И тот, благодаря этому совету избежал гибели! Вряд ли тот, кто гадает – истинной веры держится.

— Это все слухи.

— Поговаривают, что он чернокнижник, служащей силам тьмы. И мой духовник особенно ратовал за его гибель.

Наступила тишина.

Все вожди думали.

— Я предлагаю обойти это поселение с трех сторон и атаковать, навалившись разом. — Нарушил эту тишину Элла. — У нас много войск. Вал невысок – через него можно без всяких лестниц перебраться. Хочешь не хочешь – он окажется в окружении.

— Может быть просто предложим ему уйти? — спросил Бургред, войско которого в минувшем сражении понесло основные потери.

— А трофеи? — удивился Этельред. — Альфред говорит, что у его воинов прекрасные доспехи. Настолько хорошие, что они одни только стоят войны с ним.

— Трофеи… — покачал головой Альфред, явно недовольный тем, как складывается разговор.

И чем дальше риги обсуждали этот вопрос, тем больше склонялись к атаке. Элла II всех взбаламутил. Но таков был его нрав и характер – склочный, дурной и склонный к безусловному доминированию он пытался склонить всех вокруг к своему мнению. Просто потому, что его душу грело, когда ему подчинялись. Он испытывал какую-то особую страсть к этому делу.

Ярослав же стоял на валу и наблюдал за шевелением армии противника. Бесформенной и неупорядоченной.

— Варварская орда… — покачав головой произнес он на латыни.

Стоящий рядом Эдмунд хмуро скосился на него, прекрасно поняв эти слова, сказанные ему.

— Зачем тебе эта война? — после долгой паузы спросил он.

— Хочешь взглянуть? — ответил вопросом на вопрос Ярослав, протянув Эдмунду подзорную трубу.

Тот чуть помедлив. Но взял ее. И поднес к своему глазу так же, как это только что делал его собеседник. Однако сразу же подпрыгнул на месте и чуть не выронил ее из рук. Удивленно посмотрел на нее. Потом на Ярослава. Потом на армию вдали. Снова поднес к глазу подзорную трубу и буквально влип в нее, разглядывая людей вдали.

— А ты как думаешь? — позволив ему насладиться видами, спросил Ярослав.

— Что?

— Ты спросил меня, зачем мне эта война. А ты сам что думаешь по этому поводу? Ведь мысли какие-то вьются в твоей голове.

— Не знаю. Не понимаю.

— Тогда мой ответ тебя не удовлетворит.

— Пока ты не ответишь, мы никогда не узнаем прав ты или нет.

— Возможно.

— Ты ведь христианин. Зачем ты предводительствуешь над язычниками?

— Ты ошибаешься, — загадочно улыбнулся Ярослав. Впрочем, Эдмунд этого не видел, так как был поглощен подзорной трубой. — Викингами предводительствует Харальд. Предводительствовал. Ибо то, что эти войска подошли сюда говорит о его поражении и, вероятно, гибели.

Эдмунд оторвался от подзорной трубы и с удивлением уставился на собеседника. И это удивление плавно перерастало в неверие.

— Нет… — покачал он головой.

— Что?

— Неужели ты их привел сюда на погибель?

— Разве это я тебе говорил? — улыбнулся Ярослав. — Они сами сюда пришли. Не так ли?

— А ты… почему ты не ушел? Ты ведь добился того, чего желал?

— Добился ли?

— Если бы ты не выступил в поход, Мерсия, Уэссекс, Восточная Англия и Нордхамбрия не объединились бы в единый союз. И тогда бы викинги смогли бы нас по отдельности разбить. Ты же их привел и подставил под удар. Но почему ты не уходишь?

Ярослав внимательно посмотрел на правителя Восточной Англии. С минуту играл с ним в гляделки. А потом тихо произнес:

— Это земля Рима.

— Что?!

— Это земля Рима.

— Но… — произнес Эдмунд и осекся, поняв, что его собеседник не шутит.

— У меня ПОКА нет легионов, чтобы вернуть власть орла над этими землями. Но… почему бы не напомнить этим диким варварам о том, кто здесь главный?

Эдмунд промолчал. Ему не понравилось, что Ярослав назвал англов и саков дикими варварами. Потому как в сравнении с ними викинги выглядели более дикими созданиями. Однако у него наконец собралась мозаика. Он понял КТО и ЗАЧЕМ пришел на земли Британии. Он понял смысл столь долгой подготовки. Он понял, почему этот человек посеял смуту в землях франков и отчего укрепляет Византию. И он поежился…

Между тем англы и саксы разделились промеж себя и вышли с трех разных сторон к Люденвику. Этельред со своими саксами заходил с запада. Как раз напротив сожженных ворот, которые успели перегородить довольно прочной баррикадой. Бургред выступил с севера со своими мерсийцами. А Элла со своими северными англами зашел с востока, пройдя между крепостной стеной Лондиниума и валом Люденвика.

Ярослав поставил против каждого направления по центурии легионеров и сводные отряды сагиттариев, фундиторов и матиариев, смешанные равными долями. Примерно равными. Еще одну центурию легионеров, палатинов и драгунов он оставил в центре поселения, в резерве. А сам устроился на крыше самого высокого дома с подзорной трубой и рупором.