В воздушных боях. Балтийское небо - Анатолий Лашкевич

В результате успешного наступления войск Ленинградского фронта противник в середине сентября 1944 г. вынужден был откатываться на запад, оставляя территорию Эстонии. Наша разведка отметила интенсивное передвижение вражеских кораблей между Таллином и западными портами. На уничтожение вражеских транспортов в западной части Финского залива и в Балтийском море получили приказ торпедоносцы 51-го минно-торпедного авиаполка — самолеты Дуглас А-20. Американский двухмоторный самолет А-20, более известный в России под английским названием «Бостон» (во время войны мы использовали и сокращенное название Б-3), являлся самым распространенным в советской авиации иностранным бомбардировщиком. Всего американские заводы отправили в СССР 3128 А-20 «Бостон» разных модификаций; дошел до места в общей сложности 2771. Его применяли и на суше, и на море. Он служил бомбардировщиком, разведчиком, торпедоносцем, тяжелым ночным истребителем, скоростным транспортным самолетом. «Бостон» заслуженно завоевал отличную репутацию и у летного, и у наземного состава и остался в памяти многих как один из лучших самолетов, поставлявшихся нам в годы войны союзниками.

Сопровождать «бостоны» было приказано нашему полку. На каждую пару торпедоносцев выделялось по 4 Як-9. В задачу истребителей входило «протолкнуть» торпедоносцы в район западной части Финского залива и Балтийского моря на полный радиус истребителя, который исчислялся в 1 час 10 минут. Полет «крейсера» выполняли на высоте 200–300 метров. По истечении расчетного времени истребители возвращались на свой аэродром. За три дня так было сопровождено 14 самолетов А-20.

Противник на побережье Эстонии оставлял один порт за другим. Разведка обнаружила: из порта Хара-Лахти противник начал эвакуацию своих войск и техники. На удар по ним вылетела девятка пикировщиков Пе-2 под прикрытием истребителей нашего полка. Груженые транспорта попали под удар пикировщиков: один был потоплен, второй поврежден. Но на отходе от цели бомбардировщиков перехватила четверка Me-109. В бой вступила пара Илюхина, и в коротком бою Илюхин сбил один самолет врага лично и второй — совместно со своим ведомым Александром Сахановым.

Немцы под покровом ночи полным ходом производили переброску и эвакуацию своих войск, боеприпасов и техники морем. Появилась необходимость ведения разведки ночью. Ночную разведку мы всегда выполняли одиночными самолетами.

Темной ночью 15 сентября 1944 г. я вылетел на разведку вражеских кораблей в Финский залив. В темноте внизу проплыли знакомые острова — Сескар, Пенисари и Лавенсаари. Впереди, там где должен появиться остров Гогланд, — огненные вспышки. Подхожу ближе к острову, и не верится: с острова и по нему идет артиллерийская стрельба! Всматриваюсь в темноту: у восточной части острова множество кораблей — десантные баржи в охранении сторожевых кораблей и миноносцев. Снижаюсь ниже, и мне становится ясно: идет высадка морского десанта. Я знал, что в этом районе нет наших кораблей, значит, это немцы высаживают десант на Гогланд. Я пересчитал количество десантных барж, их было 26. Точно такое же количество таких барж я вчера вечером видел в заливе Хара-Лахти. Решив проверить свою версию, я направился к этому заливу, но, пройдя над ним, барж не обнаружил.

Набрав высоту для лучшей радиосвязи, я доложил разведданные на КП, причем передал данные открытым текстом. Мое радио на КП приняли, и, снизившись на малую высоту, я решил снова посмотреть, как бывшие союзники обмениваются снарядами. На восточном берегу острова шел бой, десант, по-видимому, был уже высажен.

Я знал, что после получения разведданных на аэродроме все закрутится, будут подняты по тревоге летные полки. И когда я вернулся с задания, так все и было. После доклада командиру полка данных разведки я получил новое задание: вылететь к острову Гогланд, производить наведение групп штурмовиков на вражеские корабли и фиксировать результаты боевой работы.

К моменту моего возвращения к острову Гогланд здесь мало что изменилось, корабли были на прежнем месте. Встретив группу Ил-2, я аккуратно вывел их на корабли. С кораблей по самолетам открыли огонь, но финны с острова уже не стреляли, как бывало раньше. Волна за волной подходили штурмовики к цели. 5 барж сразу же ушло на дно. Наблюдая за ударами штурмовиков, я мог фиксировать потопление только визуально, темнота не позволяла фотографировать. Истребителей противника не наблюдалось, и первые группы работали по кораблям, как на полигоне. Только к подходу последней группы штурмовиков появились вражеские истребители. Ханбеков заметил слева-сзади приближающуюся пару ФВ-190, которые хотели атаковать самолеты Ил-2. Раньше Ханбеков летал с Илюхиным, и теперь командование доверило ему водить в бой пару. В этом полете он шел с молодым летчиком Иваном Андросюком, для которого это был первый боевой вылет. А немцы как раз подходили со стороны, с которой был Андросюк, слева. Хан не хотел раньше времени передавать Андросюку о появлении противника, полагая, что тот «наломает дров». Наконец Хан передал по радио:

— Иван, слева у тебя «фокке-вульфы». Маневр будем делать на тебя.

Но Андросюк без всякой команды перешел вправо, и теперь маневр «на ведомого» стало делать нецелесообразно, иначе бы пришлось разворачиваться почти на 270°. Хан почувствовал волнение Андросюка, приказал ему: «Выходи во фронт!» — и, довернув в его сторону, подставил свой хвост машины под «фоккеров». Другого выхода у Ханбекова не было: теперь ему надо было встречать противника разворотом вправо, а значит отстать от общей группы. Подпустив противника ближе, Хан сделал маневр на противника с набором высоты в сторону своего ведомого, но, к удивлению Ханбекова, Андросюк сделал полупереворот и пошел вниз.

Немцы только этого и ждали: они моментально бросили Ханбекова, кинувшись за Андросюком. Ханбеков оказался выше противника в очень удобном положении, но немцы быстро настигали Андросюка, и он все быстрее и быстрее спешил вниз. Хан несколько раз передал команду: «Уходи вверх!» Наконец Андросюк сделал маневр вверх и этим помог Хану. Тот срезал «мешок» и быстро сблизился с противником. «Фокке-вульфы» шли за Андросюком один за другим, и Хан открыл огонь по ведомому, но тот полупереворотом ушел вниз. Теперь Хан сближался с ведущим ФВ-190, но его стрельба не достигла цели. Немец приклеился к Андросюку и преследовал его по пятам. Хан взял упреждение больше — трасса все равно прошла сзади. Немец не обращал внимания на стрельбу по его самолету, шел как заколдованный. И только в верхней точке на развороте трасса Хана настигла противника. Немец все же успел всадить очередь по самолету Андросюка, и тот загорелся синим пламенем.

— Скользи! — передал Хан, но Андросюк не реагировал. Пламя погасло, но от самолета остался «один скелет». Оказалось, на самолете Андросюка разорвался кислородный баллон, и взрывом разворотило всю арматуру в кабине. Андросюк получил ранение.

«Тяни домой!» — приказал Ханбеков и, набрав немного высоты над Андросюком, стал его сопровождать. В этот момент подошли еще 4 ФВ-190, и Хан, защищая Андросюка, вступил с ними в бой. В каскаде фигур высшего пилотажа он быстро зашел в «хвост» врагу и, когда в прицел на нужном упреждении вписался немецкий истребитель, открыл огонь. Немцы, видя, как был повержен их командир, быстро оставили поле боя. Разделавшись с немцем, Хан догнал раненую машину своего ведомого и сопроводил до своего аэродрома. Андросюк посадил самолет на фюзеляж. Из госпиталя он вернулся в родной полк только через три месяца…