Неопалимая - Маргарет Роджерсон

В шоке я едва не выпустила его. Этот глубокий, хриплый голос не был голосом человека. Он принадлежал овладевшему им духу.

– Изменник, – продолжал дух, и рот нищего странно исказился при этих словах.

Еще более потрясенная, я осознала, что он обращается к Восставшему.

– Разве ты не видишь, – прохрипел он, – что люди уничтожат тебя, если мы потерпим неудачу? Тебе нет пути, Презренный. Нет пощады, нет спасения. Куда бы ты ни направился, ты будешь…

Я не успела услышать остального. Восставший прервал его последним, злобным натиском силы, подобным удару ножа. Глаза нищего закрылись, а из легких вырвался длинный выдох. Из его тела вылетел поток серебристого пара, вихрем закружившийся над толпой.

Какую форму он бы ни принял, теперь Круг мог с ним справиться. Сколь сильным бы ни оказался дух, он был один против объединенной мощи сил Бонсанта. Я уже видела, как Леандр в одиночку расправился с Расколотым.

Насколько можно было судить, моя схватка с нищим осталась незамеченной среди хаоса. Я подтащила его бессознательное тело к статуе и взгромоздила на постамент, где его не затоптали бы. Каждый вдох огнем обжигал мое израненное горло. Показалось, что откуда-то запахло дымом. Не ладаном, но вонью чего-то горящего. Видимо, боль вызвала воспоминание о семейном очаге, о жаре, когда я погрузила руки в языки пламени.

Когда я подняла голову, мимо пробежал последний человек, оставив после себя пустую мостовую, усеянную остатками еды и раздавленными цветами. Я взглянула еще выше и увидела частокол сапог. Обнаженные мечи. Солдат.

Я оказалась недостаточно быстрой. Они уже закончили прочесывать толпу, и все замерли вокруг меня, сойдясь в центре площади. Вороны по-прежнему роились над головами, паника все еще бушевала где-то позади, но пространство вокруг статуи святой Агнес словно бы превратилось в глаз бури, на краткое мгновение затихшей и неподвижной.

Иллюзию разрушил громкий металлический звон. Один из солдат выронил меч. Казалось, он не заметил, как сделал это; он был слишком поглощен созерцанием меня.

– О, фантастика, – выплюнул Восставший.

У этих солдат было Зрение. Они видели все. Не просто двух людей, сражающихся на земле, а духа, что я изгнала из тела порабощенного, – они не смогли бы не заметить его серебряного света, витающего над нами.

Я все еще держала нищего под руки. Медленно опустила его к ногам святой Агнес.

Никто из них не видел моего лица. Вероятно, они не узнают, кто я. Кто при взгляде на меня способен предположить, что я – Артемизия Наймская? Настоящая Артемизия могла ускользнуть прочь, а я была лишь сторонним наблюдателем, которого она оставила позади. Именно так я себя и ощущала – подобно самозванке, которую рискуют принять за меня саму.

– Я же говорил, что она не могла утонуть, – заявил один из мужчин.

Они удивленно взирали на меня.

– Анна! – раздался резкий вскрик.

Я вздрогнула. Мне все еще казалось, что я чувствую запах дыма, и звук моего прежнего имени принадлежал той же наполненной болью темноте, эху отвращения, страху. Я не была готова к тому, что Чарльз ворвется в круг солдат, расталкивая их локтями. Он выглядел обезумевшим. Должно быть, спрыгнул с навеса в поисках меня. В оцепенении я вспомнила, что у него было пять сестер.

Сначала Чарльз посмотрел на меня, затем его взгляд переместился на бессознательного нищего у меня под боком. Он растерянно оглядел солдат.

– Анна? – повторил он несмело.

– Это не мое имя, – буркнула я.

Он снова обернулся к другим солдатам, затем на меня, его взгляд упал на мои перчатки. В его глазах начало зарождаться осознание. Он понял, что никогда не видел моих рук.

Я не знаю, чего ожидала от Чарльза, когда он понял, кто я. Быть может, смеха. Что он будет выглядеть разочарованным или преданным. Он не сделал ни того, ни другого. Вместо этого солдат опустился на колени, прямо на грязные булыжники мостовой.

– Госпожа Веспера, – произнес он, устремляя на меня взгляд. Его глаза были темны и искренни под прядью мокрых волос, прилипших к потному лбу.

Запах дыма становился все сильнее. Воздух – слишком горячим. Я задыхалась. Мне хотелось, чтобы Чарльз перестал стоять на коленях и поднялся. Я попыталась встать, но ноги подкосились. Чарльз бросился вперед и поймал меня, прежде чем я рухнула с постамента статуи.

– Монашка, что случилось?

Думать не получалось. Тревога Восставшего, кружащаяся в моей голове, только усиливала дурноту.

– Что-то горит? – спросила я.

Ответил незнакомый солдат, мягким тоном, означавшим, что я задала странный вопрос, ответ на который был настолько очевиден, что нормальному человеку не стоило и спрашивать.

– Госпожа, чучело загорелось.

Конечно. Искры от упавшей кадильницы легко воспламенили бы сухую солому. Это казалось достаточно очевидным. Но мои мысли кружились, путались. На какой-то непостижимый миг я ощутила коленями камни у семейного очага, увидела красный, живой пульс углей, прежде чем сунуть в них руки. Но это случилось много лет назад. Случилось ли?

Кожа покрылась испариной. Меня наполняло тошнотворное осознание того, что со мной что-то не так, но я не знала, что именно.

– Ты сказала, что огонь не беспокоит тебя, – внезапно промолвил Восставший, словно разгадав загадку, не дававшую ему покоя несколько дней.

– Он не беспокоит, – без особой уверенности откликнулась я.

– Госпожа? – спросил один из солдат.

Я почувствовала, как Чарльз коснулся моей головы.

– Вот же тупица! – с чувством заявил Восставший. Но на этот раз оскорбление предназначалось не мне. Я подумала, возможно ли это, что он называет так себя, хотя это не имеет никакого смысла. – Это не обычный костер – конечно же, он влияет на тебя.

– Не думаю, что ее ударили по голове, – говорил Чарльз. И затем другим тоном: – Капитан!

Через его плечо показалась броня, отполированная поверхность которой отражала пляшущие отблески пламени. Энгерранд.

– Уведите ее отсюда, – приказал капитан. Голос его звучал хрипло, он словно выстреливал словами. – Ее нужно доставить в безопасное место. Дух Четвертого Порядка – мы еще не знаем, кем именно он был. Талбот, Мартин…

Он отдавал приказы, но остального я не услышала. Шум толпы расколол страшный крик. На доспехах капитана Энгерранда вспыхнул серебристый свет.

– Что происходит? – прохрипела я.

Это было неправильно – Божественная и ее церковники уже должны были уничтожить духа. Красное свечение отразилось от зданий, оживленное тенями бегущих людей. По площади безжалостно прокатился жар. Я сопротивлялась сдерживающим меня рукам, затем поняла, кому они принадлежат, и попыталась успокоиться. Это был Чарльз. Мне не хотелось причинять ему боль.