Меня зовут Бёрди - Франко Маннара

Эш кладет руку ему на плечо.

– Все это нам не принадлежит, это творение Божественного. Мы лишь его слуги.

Профессор опускает голову.

– Ступайте же все, – говорит Эш громче, – заканчивайте вашу работу, время не ждет.

Уже несколько часов ничего не подбрасывают в костер, пламя идет на убыль и скоро погаснет. Первые тени сумерек легли на небо розовыми и оранжевыми мазками. Вероятно, думает Паоло, они ждут ночи или раннего утра, чтобы покинуть это место. Самое время поискать телефон. Он вернулся к мотоциклу и выехал на дорогу. Пришлось ехать до Браля, третьей по счету деревни, чтобы найти открытое кафе. Припарковавшись напротив, на стоянке местного производителя шампанских вин, он переходит улицу и толкает дверь бистро. Заказав пиво, спрашивает, нет ли у кого-нибудь в баре зарядника для телефона. Никто из клиентов и бровью не ведет, тогда он просит у патрона разрешения воспользоваться его телефоном для местного звонка. С охватившей мир эпидемией мобильной связи телефонные кабины из бистро исчезли; патрон удивлен, но не видит причины отказать и протягивает мотоциклисту трубку. Паоло достает визитную карточку и набирает номер.

– Алло, Ибанез?

– Да, кто говорит?

– Паоло.

– Черт, Паоло, ты где? Я весь день тебя ищу.

– У меня батарея разрядилась. Вы получили мое последнее сообщение?

– Какое сообщение?

– Шато-Тьерри.

– Что – Шато-Тьерри?

– Это мое сообщение. Я туда приехал вслед за девушками. Их увезли на какую-то задрипанную ферму в его окрестностях. А что было в доме?

– Черт-те что, придется тебе все это мне объяснить. Мы нашли четырех убитых и несколько тяжело раненных и забрали всех, кто не успел улизнуть. Где ты?

Паоло объясняет ему, насколько может точно, где находится, повесив трубку, залпом выпивает пиво и отправляется в обратный путь. Когда он подъезжает к поляне, уже совсем темно. Он открывает пакет орешков, который взял в автомате в бистро, садится под деревом и ждет. Суета во дворе прекратилась ровно в полночь. Выждав еще минут двадцать, Паоло обходит дом, чтобы приблизиться к левому крылу. Подползает к ближайшему окну, ставни заперты. Он продвигается вдоль строения до первого освещенного окна, за ним коридор, на левую сторону которого выходит стеклянная стена лаборатории. Свет погашен, но множество огоньков, зеленых, белых, красных, мигают в темноте, работают приборы, их басовитый гул слышно снаружи. За следующим окном тоже коридор, освещенный простым ночником, в него выходят по пять застекленных дверей с каждой стороны, в комнатках за ними по две-три кровати, в темноте не видно, пусты ли они. Он тихонько стучит в окно. Через пару секунд за ближайшим к нему стеклом возникает, прижавшись почти вплотную, женская фигура. Паоло так ошарашен этим видением, что даже не пытается спрятаться. Женщина смотрит ему в глаза без малейшей реакции, отсутствующим взглядом, словно спит с открытыми глазами. Он чуть сдвигается вправо, потом влево, ее взгляд следует за ним, но и только. Спустя минуту она пятится назад и скрывается в темноте. Он крадется дальше, каждую секунду ожидая, что она закричит.

Следующее окно приоткрыто, за ним разговаривают. Низкий мужской голос отдает распоряжения:

– Юбер, у нас двадцать минут, чтобы осмотреть всех.

– Да, профессор.

– Если мы хотим добиться синхронного действия, надо сделать все инъекции в максимально короткий срок. Это даст нам показательные результаты в том, что касается стойкости вещества и различных выявленных симптомов. Это наше последнее испытание, так что давайте не тянуть.

Один из мужчин подходит к окну, выбрасывает окурок и закрывает створку.

Паоло ломает голову, как быть. Если он попытается проникнуть в дом в одиночку, то наверняка по неопытности наделает шума, и с почти стопроцентной вероятностью его обнаружат. И тогда есть риск, что все скроются до приезда полиции. Он не легавый, он импровизирует, живет минутой. Не зная, на что решиться, он возвращается к исходной точке.

В укрытии, под деревьями, на него накатила волна ярости. Узел в животе завязался снова, безжалостная рука терзает его нутро. Как он мог не воспользоваться случаем освободить эту девушку? Он ведь за этим и пришел, разве не так? Уж точно не затем, чтобы поработать сыскарем-недоучкой.

Он вернулся к мотоциклу и ехал по дороге, пока не затерялся в виноградниках. Там, сев между двумя рядами лоз, достал пачку сигарет и закурил. Мелькнула короткая мысль о концерте «Play», он уже близко. В иных обстоятельствах он бы только о нем и думал, об этом предстоящем вечере, который станет как бы маленьким посвящением группы. Приходится, однако, признать, что он не вспоминал о нем ни на секунду вот уже несколько дней, это всего лишь очередная строчка в его записной книжке. Его восприятие действительности и ее приоритетов получило увесистую оплеуху, и все стало относительным. Такое чувство, будто он попал в параллельный мир, вошел в некую дверь, сам того не заметив, и закрыл эту дверь за собой. Дверь, за которой не осмысливают, а действуют. Он повторяет про себя свой кодекс.

Луна стоит высоко, золотые блики играют на Марне. Запах земли, нагретой за день солнцем, заполняет его ноздри, окутывает тело. Он вытягивает ноги и, подложив руку под голову, смотрит в небо. Темнота. Звезды. Тишина. Очертания созвездий. Через несколько минут он уже спит.

Паоло просыпается на рассвете, он лежит, уткнувшись лицом в землю. Солнце уже освещает косыми лучами равнину, простирающуюся до реки и дальше. Он садится, растирает затекшие ноги, плечи, затылок и закуривает сигарету вместо завтрака. С пустой головой смотрит на зигзаги реки, извивающейся в долине длинной дремлющей змеей до самого горизонта. Отсюда мир кажется логичным, уравновешенным, лучезарным в утреннем солнце. Все спокойно вокруг, только суетятся насекомые, занятые своими делами, никакого насилия, никакого волеизъявления. И жить надо правильно. Логично. Уравновешенно. Ни души человеческой на горизонте. Хаоса еще не существует.

Он тихонько возвращается туда, откуда виден двор. Несмотря на ранний час, здесь царит суета, маленькая община готовится к отъезду. В багажники машин укладывают чемоданы, а коробочки грузят в один из фургонов. Несколько машин, куда посадили женщин и детей, через пару минут уезжают. Где-то за его спиной хрустит ветка, он хватает камень и разворачивается, готовый ударить. Ибанез, не ожидавший такой быстрой реакции, пятится и, зацепившись за корень, плюхается на пятую точку.

– Ох! Ох, это я, малыш, спокойно.

– Черт, как вы меня напугали.

Инспектор встает, стараясь не терять хладнокровия.

– Извините, – улыбаясь, добавляет Паоло.

– Ладно, ладно. Так что там у нас?

– Зашевелились. Несколько машин уже уехали.

– ОК. Сколько их там, в доме?