Бандитский Петербург. 25 лет спустя - Андрей Константинов

М-да… Комментировать тут, собственно, нечего. Тем более что в политике всегда было важно создать прецедент, посмотреть на вызванную реакцию, а потом возвести прецедент в ранг закона. К слову, нечто подобное происходило и несколько лет спустя, в частности при обсуждении вопроса о возможности репатриации капиталов, незаконно вывезенных за границу. Отдельные наши политические деятели начали прощупывать эту тему довольно давно, ну а в 1997 году президент России Борис Ельцин, выступая на заседании Совета Федерации, публично заявил, что для тех, кто незаконно держит капитал за границей, может быть объявлена экономическая амнистия. С тех пор жаркие споры, посвященные амнистии капиталов, не утихали. Одни открыто поддерживали эту идею, другие категорически отвергали. Между тем летом 2002 года на очередном съезде Торгово-промышленной палаты другой российский президент, господин Путин, недвусмысленно дал понять, что является сторонником экономической амнистии, заявив: «Государство не должно хватать всех за рукав, спрашивая, откуда эти средства взялись, если само в свое время не смогло создать нормальных условий для инвестиций».

В принципе глав государства понять можно – стране как воздух нужны инвестиции для пополнения бюджета, на развитие экономики. Не будучи специалистом в области финансов и слабо разбираясь в макроэкономических процессах, мне трудно оценить, насколько высоким может быть экономический эффект от принятия закона о легализации капиталов, вывезенных за границу. Однако, как и любому здравомыслящему человеку, мне понятно, что происхождение подавляющего большинства этих капиталов сопровождалось деятельностью, которая в том числе довольно подробно описана в особенной части Уголовного кодекса РФ. Причем в данном случае речь идет не только о банальном уклонении от уплаты налогов, но и еще о целом букете других преступлений (включая и тяжкие). По логике вещей получается, что автоматически с амнистией капиталов должна наступить и амнистия этих деяний. Только не совсем понятно, как это будет соотноситься с членством России в международной группе «Эгмонт» – аналоге Интерпола, созданном для координации усилий в борьбе с отмыванием незаконных доходов? Между тем в США, на которые нас постоянно призывают ориентироваться, от подобной идеи, как ни странно, отказались. Специально проведенное исследование показало, что первоначальный прирост налоговых платежей при амнистии капитала в дальнейшем снивелируется, а затем и вовсе приведет к уменьшению поступлений в федеральную казну в результате снижения добросовестности американских налогоплательщиков. К тому же это вызвало бы недовольство той части из них, которая честно платит налоги и никакими противоправными действиями не занимается.

Итак: прецедент был создан. Так стоит ли теперь обывателю удивляться тому, что результаты борьбы с организованной преступностью ограничиваются «вязанием» рядовых бандитов? Хорошо еще – вяжут пока… Весной 1994 года один крупнейший российский политический и государственный деятель (профессор права, между прочим) договорился до того, что предложил бороться с организованными преступниками с помощью отключения в их квартирах света, воды и газа… Чтобы жилось им, гадам, не сладко! Странно, что до сих пор никто еще не предложил гадить по углам в мафиозных квартирах, скрытно в них проникая…

Такие вот заявления государственных деятелей – нечто новое, это расписка в собственном бессилии. Государство может изучать криминальные структуры, внедрять в них своих людей, но оно ни в коем случае не должно ставить представителей преступных сообществ с собой на одну доску.{ Однако, изучая криминальные структуры и внедряясь в них, не стоит впадать в крайности. Например, в такие, которые в июле 2002 года озвучил на совещании-семинаре в Главном управлении МВД России по Центральному федеральному округу министр внутренних дел Борис Грызлов. По словам министра, он получал доклады о том, что преступные сообщества находятся под контролем правоохранительных органов, однако, по его мнению, одного контроля недостаточно – «их надо разобщать и ликвидировать». Мысль вполне здравая, однако для ее воплощения господин Грызлов предложил совершенно нетривиальный ход, а именно: за деятельностью каждой такой группы закрепить конкретного сотрудника криминальной милиции, с которого затем можно будет спрашивать о практических результатах правоохранительной работы. Интересно было бы посмотреть на этого несчастного опера, которого будут иметь по полной программе за любой бардак во вверенном ему криминальном подразделении.} Иначе преступное государство подомнет под себя официальное – потому что стремление к власти безгранично, и все «разумные компромиссы» рассматриваются преступными авторитетами лишь как временные акты… Курочка, как известно, клюет по зернышку.

При этом характерно, что легальное государство постоянно декларирует решительную борьбу с преступностью. Еще 12 февраля 1993 года Борис Ельцин провозгласил тотальное наступление на преступность, «которая… стала прямой угрозой российским стратегическим интересам, национальной безопасности». «Тотальное наступление» почему-то не дало тотальных результатов, и 14 июня 1994 года Ельцин подписал указ «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности». Указ этот вызвал недоумение у многих юристов – ряд его положений, мягко говоря, с трудом укладывался в провозглашенную концепцию правового государства… Любопытно другое – у организованной преступности он шока не вызвал, потому что ее лидеры поняли, что удар опять наносится по рядовым, по пехоте, которая всегда была лишь расходным материалом, стружкой, образующейся от трения между частями двух государственных механизмов, легального и подпольного…

Один из лидеров оргпреступности в Петербурге в свое время так прокомментировал указ «6 – 14»: «Помнится, пик карманных краж в Лондоне пришелся как раз на то время, когда карманникам отрубали руки… Народ собирался посмотреть на казни, и карманники работали в возбужденной толпе… Жестокость может дать только ответную жестокость… Да и вообще – мы уже не бандиты. Наверное, нас можно называть гангстерами. Мы – цивилизованные люди. И мы ничего не видим плохого в том, что милиция будет хватать разных отвязных и отморозков, которые носятся по городу с автоматами и всех пугают жуткими прическами… Да и этим ведь нетрудно волосы отрастить и стать похожими на нормальных граждан. Кого тогда хватать будут?..»{ Указ «6 – 14» действовал в России с 1994 по 1997 год. Согласно этому указу по подозрению в причастности к ОПГ разрешалось задерживать на 30 суток любого человека. Причем в суде такое решение обжаловать было практически невозможно. Понятно, что такая мера пресечения стала весьма популярна в правоохранительных органах, которые до этого частенько не укладывались в отведенные УПК сроки (от 3 до 10 суток). Между тем правозащитники утверждали, что от введения указа пострадали сотни ни в чем не повинных людей (менты, мол, даже специально придумывали несуществующие ОПГ только для того, чтобы держать интересующего их человека под стражей). На чьей стороне в данном случае была правда – сказать сложно, однако в любом случае в конце концов закон был признан неконституционным и отменен. Позднее министр юстиции Юрий Чайка предпринимал попытку реанимировать некоторые положения указа («в целях более успешной борьбы с терроризмом»), однако внесенный им в Госдуму соответствующий законопроект депутаты не одобрили.}