Пираньи Неаполя - Роберто Савьяно

– Тебе не нравится?

– Нннезнаю, – ответил он, протянув “н” так, что звук выходил, скорее, из носа, чем изо рта.

– Странно, лучшие стилисты постарались. – И он махнул рукой своему приятелю: – Отдай им пять тысяч и поехали.

– Чего? – хором спросили Дохлая Рыба и Чёговорю.

– Тебе что-то не нравится, соплячок? Вообще-то я договаривался с Мараджей, а его нет… так что благодарите Мадонну, что хоть что-то получите.

– Там бензина на сорок тысяч, – сказал Дохлая Рыба. Он не дрогнул и не отпрянул, когда один из гавайцев подошел к нему.

– Ща вообще ничего не дадим.

А другой, до сих пор молчавший, прибавил:

– Ты хоть знаешь, откуда мы?

– Знаю. Из Казаль-ди-Принципе.

– Точно. Мы вас, сосунков, съедим и обратно выкакаем.

Бриато передернул затвор:

– А мне плевать, откуда вы. Вы должны отдать нам деньги, и все. – И он направил викинг на цистерну бензовоза. – Деньги на пол, или я продырявлю цистерну и мы все взлетим. Вместе с вами и этим чертовым гаражом.

– Опусти пистолет, придурок. Восемь тысяч, все.

– Пятнадцать. Это со скидкой, сукин сын.

– У нас нет, нет у нас, – отвечал тот, который первым начал разговор, а теперь отступал к мотоциклу.

– А ты поищи, гаваец, хорошенько поищи, – сказал Дохлая Рыба.

– Говорю же тебе, нет у нас, вот восемь тысяч и успокойтесь.

Дохлая Рыба вытащил свой викинг, передернул затвор и нажал на курок. Оглушительный треск, но Чёговорю успел подумать, что, взорвись автоцистерна, бабахнуло бы сильнее. И лишь потом заметил, что Дохлая Рыба выстрелил в переднюю шину. Казалези упали на землю, прикрыв головы руками, как будто это могло их спасти при взрыве сорока тысяч литров бензина. Осознав, что это всего лишь предупреждение, вскочили, отряхнулись и вытащили из-под седла мотоцикла пакеты с деньгами.

– Ну? – сказал Бриато. – Всего-то надо поискать, банкомат у вас прямо под седлом.

Николас получил пятнадцать тысяч евро, разделил их на десять пачек, пять из них сразу отдал капитану корабля.

– Давай “все включено”, – сказал ему. Это означало, что они получают в свое распоряжение корабль, на котором обычно проводились свадьбы, вечеринки, круизы по Неаполитанскому заливу. Там могли разместиться почти двести человек, но Николас решил снять его для своих парней и их подружек. Они должны были отплыть незадолго до заката, обогнуть Искью, проплыть мимо Капри и Сорренто. Агентство не успело убрать свадебный декор, но предложило аперитив, ужин и двух официантов. Николас сказал, что все отлично, украшения не помешают. Так даже лучше, подумал он. Он лично подобрал музыкальное сопровождение для круиза. Исключительно итальянская поп-музыка. Тициано Ферро. Рамазотти. Васко Росси. Лаура Паузини. Они будут танцевать всю ночь и запомнят ее как самую лучшую в своей жизни.

Капитан сначала подумал, что развлекаться будут типичные неаполитанские rich kids[53], которые заваливают Инстаграм своими фотографиями. Богатые, избалованные, бросающие деньги на ветер. Однако засомневался, увидев, как они приветствуют друг друга. И окончательно все понял, когда в открытом море по знаку того, кто явно был у них боссом, все вытащили оружие и начали палить в воду. Стреляли по дельфинам. Их девушки вяло протестовали: “Не надо, они такие ми-и-илые!” Но было видно, что на самом деле они гордятся своими парнями, которые могут позволить себе стрелять в кого угодно, даже в этих удивительных существ. Капитан наблюдал всю сцену и с радостью отметил, что дельфины уплыли целые и невредимые, а воду окрасили лишь отблески заходящего солнца.

– Капитан, – обратился самый высокий, пряча пистолет в штаны, – дельфина можно есть, как тунца?

Закрытую палубу теплохода украшали венки и гирлянды искусственных цветов, переплетенные атласными лентами. На столах остались букеты желтых и розовых роз.

Дохлая Рыба сел за стол и жестом поправил несуществующий галстук, потом вытянул на скатерти длинные руки и правой ладонью похлопал по столу, подзывая официанта. Один из официантов подошел к нему и налил шампанского. Зубик и Бисквит – единственные, кто пришел без подружек, – сели за тот же столик и повторяли все жесты. Бисквит строил из себя знатока красивой жизни, но, выпивая залпом весь бокал, прищуривал глаз, а потом открывал рот и причмокивал.

Официанты спросили, подавать ли ужин, и эти трое поискали глазами Николаса, который стоял рядом с Летицией, прислонившись к борту теплохода.

– Начинаем? – прокричал ему Дохлая Рыба.

– Праздник начинается! – протрубил Драго, сложив руки рупором.

Николас кивнул. И все забегали, чтобы занять столики, каждая пара хотела уединиться. Но когда все расселись, вдруг почувствовали себя одинокими, разделенными. Именно в этот вечер, собравшись вместе, в умирающем вечернем свете Неаполитанского залива, они так щемяще ощутили свою близость. И тогда они начали перекличку между столиками:

– Эй, синьор Чёговорю, ты как там?

– Эй, синьор Тукан, смотри не перебери шампанского!

А потом сдвинули столики. Дохлая Рыба заправил за ухо желтую розу и заявил, что все готовы к приему пищи. Официанты подали семгу.

– Пируйте как господа, – сказал Николас, оглядев зал. – Вы теперь и есть господа. – И вышел на палубу вместе с Летицией.

Она прижалась к нему, и они смотрели на удаляющийся Везувий, окутанный вечерней дымкой. Вдали светился огнями город. Искья у них за спиной вся поместилась в темный купол горы Эпомео.

Николас взял Летицию за руку и повел на корму. Он обнимал ее сзади, а она пыталась ускользнуть от него с мягким лукавством, но так, чтобы Николас смог уловить ее желание. Он сжал ее крепче, потому что был уверен, она тоже этого хочет.

– Пойдем со мной, – прошептал он ей на ухо. В зале все кричали и подпевали несшимся из динамиков песням.

Они нашли на нижней палубе небольшой закуток, бархатный диван под иллюминатором, через который проникали последние лучи. Летиция присела на край, Николас страстно поцеловал ее и полез под платье.

– Давай сделаем это правильно, – сказала Летиция, глядя ему в глаза. – Голыми.

Для Николаса было неожиданностью и это “сделаем правильно”, и внезапный переход на такой слог, и настоятельная просьба о наготе. Вообще-то с тех пор, как они начали заниматься любовью, всегда делали это наспех. Много раз Летиция просила, чтобы они остались одни, одни на всю ночь, но никогда не получалось. И вот такой шанс. Она мягко отстранила Николаса от себя и принялась расстегивать его рубашку.

– Я хочу тебя видеть, – сказала она, расстегивая ему ремень. Выпутываясь из брюк, он эхом ответил: – Я тебя тоже.

Они лежали голые на зеленом бархате и неторопливо исследовали друг друга. Летиция погладила его член и направила руку Николаса в свою промежность. Доведя ее до места, она решительно сжала ее, чтобы рука осталась там, и пошевелила пальцами.