Пираньи Неаполя - Роберто Савьяно

В 17:15 тяжелые шаги по пандусу известили о прибытии Дыни. Пунктуально. Николас заранее рассчитал – до ворот бокса двадцать семь шагов. Двадцать пять, он опустил на лицо маску, вытянул руку с пистолетом. Линзы ненадолго запотели. Всего лишь мгновение, и он уже нацелился на лысину Дыни. Но потом Николас увидел огромный кадык, который ходил туда-сюда от удивления, и решил, что должен попасть в яблочко.

Когда его найдут на полу перед воротами гаража, пойдут слухи, что Дыня умолк навсегда. И что теперь за него говорит всадивший ему пули в горло. Не успел Дыня сообразить, что за инопланетян перед ним, как Николас дважды быстро нажал на курок. Он выстрелил, не думая, сосредоточившись только на своих сжатых пальцах. Ноги по-прежнему дрожали, но он не обращал на это внимания. Пули вошли туда, куда он рассчитывал, и страшный грохот от выстрела перекрыл звук разорвашегося кадыка. Паффф. Пафф. Как проколотые шины. Николас подхватил рюкзак и побежал прочь, даже не убедившись, что Дыня мертв. Но тот был действительно мертв, и весть об этом мгновенно разнеслась повсюду.

– Мараджа, все в спортзале только и говорят об убийстве Дыни.

Новость по старинке передавалась из уст в уста. Через день после убийства Дыни они собрались в “Новом махарадже”. Чупа-Чупс подошел к одиноко танцевавшему Николасу и сказал ему шепотом на ухо фразу, которая на миг вспыхнула в его голове так же ярко, как две пули, вбитые в кадык Дыни. Паффф. Пафф.

– Хорошо! – ответил Мараджа, направляясь к центру танцпола, но Чупа-Чупс его остановил.

– Говорят, что это сделал Рогипнол. В наказание за то, что связался с нами. Все перевернули с ног на голову.

Мараджа остановился, и эта фраза тоже вибрировала в его голове, только теперь звук был неприятный. Как дрожь в ногах. Он не смог организовать убийство так, чтобы в нем читалось явное послание. И теперь этот труп могли приписать кому угодно. Николас почувствовал себя маленьким, неумелым. Такого с ним не бывало давно.

Он затащил Чупа-Чупса в кабинет, где уже были Драго и Зубик. Все подтвердили, что слышали такую версию событий. Разные люди, с которыми они сотрудничали, – все были напуганы. “А если мы кончим, как Дыня?” – писали они в сообщениях.

“Я! Это был я! – хотел сказать Николас. – Это мой труп!” Но сдержался.

За сутки Котяра и Рогипнол раскатали парней Мараджи своей версией истории.

Мараджа тяжело плюхнулся на трон, который использовал, когда делил между своими город. Он сказал Оскару, что трон останется здесь, а для вечеринок тот может купить себе новый. Порылся в кармане и вытянул тоненькую серебристую бумажку. Розовая кока. Втянул носом всю сразу и не поморщился. Болеутоляющее.

В чат пришло сообщение только из одного слова. От Николаса.

Был субботний день, свободное время банды. Можно обниматься с девчонками на диване, пока родителей нет дома, а можно подводить итоги прошедшей недели. Дрон подсел на Снэпчат и, проведя краткий инструктаж, научил остальных. Теперь они заваливали друг друга дрожащими, размытыми роликами, где мгновенно сменялся видеоряд – полоски кокаина, женские трусики, выстроенные в ряд на столе гильзы. Мешанина крутится несколько секунд, пока успеваешь ее просмотреть, потом улетает в никуда.

“Логово”, – повторил Николас через две минуты.

Не прошло и двадцати минут, как все собрались в квартире на улице Карбонари, ведь заниматься своими делами они могли лишь на расстоянии, позволявшем быстро явиться на сбор по первому зову.

Николас ждал всех, сидя на телевизоре – он не проломил бы эту штуку, даже если бы прыгал на ней, – и переписывался с Летицией. Он не виделся с ней уже неделю, и, конечно, она была сердита и вытянула из него обещание устроить морскую прогулку, только они вдвоем, и даже ужин на побережье.

Банда вошла, как обычно, – сметающий все на своем пути ураган. Чёговорю в шутку схватил Бисквита и, заломив ему руку за спину, пинками поддталкивал вперед. Бисквит брыкался и пытался ударить головой Чёговорю в солнечное сплетение. Они упали на диван, на них – все остальные. Куча мала! Бисквит заслужил: он возмущался, что сообщение Николаса помешало ему в чате договориться с девушкой о встрече. Никто не поверил Бисквиту, а когда тот добавил, что она учится в университете, все чуть не лопнули от смеха.

Николас сразу перешел к делу, будто перед ним была внимательная аудитория. При первых же его словах наступило молчание.

– Есть работа. Нужно подхалтурить, – сказал он. Дрон пытался возразить, что они и так получают немало. Собранная с парковщиков на Сан-Паоло дань позволила ему купить скутер “Тайфун” за две тысячи евро.

– Деньги мы будем брать, когда захотим, – продолжил Николас.

Он слез с телевизора и сел на стеклянный журнальный стол, так он мог смотреть в глаза всем собравшимся, объяснить им, что деньги – это броня, а броня – это уважение. Распоряжаться большими деньгами – распоряжаться территорией. Пришло время настоящего дела.

– Мы должны настричь капусты. Много капусты, – добавил Николас. – Будем грабить автозаправку.

Все расположились, теснясь, на диване, Бриато и Чупа-Чупс на подлокотниках, как ограничители для остальных, вжатых в мягкое сиденье.

Зубик, наполовину скрытый Чёговорю, сидевшим у него на руках, первым нарушил молчание:

– А кто велел?

– Мамка, – отрезал Николас.

Что означало: не твое дело. Николас беспокоился, спешил. Денег всегда не хватало. Другие воспринимали ситуацию иначе, им казалось, что все хорошо, пусть даже им пока и не удалось утвердиться на точках, но Николас не хотел ждать. У него было свое, особое чувство времени. Еще с тех пор, когда он играл в футбол. Он не умел делать обводку и даже не пытался пасовать мяч другому игроку, зато всегда оказывался в нужном месте в нужное время. И посылал мяч в ворота. Просто и эффективно.

– Ограбить заправку? Припугнем пушкой заправщика – сразу все деньги отдаст, – сказал Драго.

– Он берет только кредитки, – ответил Николас. – Надо угнать автоцистерну, заберем бензовоз и бензин. Там сорок тысяч евро.

Банда не понимала. Зачем им этот бензин? Пару лет заправлять свои скутеры и скутеры своих друзей? Даже Драго, который обычно на лету схватывал идеи Николаса, был озадачен и почесывал голову. Все притихли, слышно было лишь нетерпеливое ерзанье по дивану.

– Я знаю, кому это нужно, – сказал Николас.

Ерзанье задниц, шмыганье носов, понятно, что босс наслаждался моментом, и эту тишину нужно было наполнить какими-то звуками.

– Клану Казалези.

Вдруг прекратилось ерзанье по дивану и шмыганье носов, никто не мотает головой и не пихает локтями в бок соседа. Паранца словно окаменела. Звуки с улицы тоже как будто пропали, будто слово “Казалези” стерло все в комнате и за ее пределами.