Ловушка для стервы - Надежда Черкасова

— Никогда у меня не было более упрямых и своенравных пациентов, чем вы оба. Устал я с вами, честное слово. — Николаев принялся измерять давление. — Если бы не наша дружба, непременно бы от вас отказался.

— А мы больше не будем капризничать. Правда, дядюшка? — Мила заговорщически подмигнула дядюшке. — Соглашайся. Иначе дядя Сема найдет себе более сговорчивых пациентов.

— Хорошо-хорошо!

— Пока все более или менее сносно. Но вопрос с обследованием остается открытым. — Николаев повернулся к Миле. — И чем же теперь занимается наша красавица? Замуж-то мы тебя когда отдадим?

— Неужели так надоела? Хотите заботы обо мне переложить на моего мужа? Не выйдет. Достойного себя никак не встречу. Вот попадутся на моем пути такие же настоящие мужчины, как вы, тогда подумаю.

— Нет, Семен, ты слышишь, как она нам совершенно бессовестным образом льстит?

— А мне нравится. Даже очень приятно, — заулыбался довольный Николаев. — Меня уже давно никто настоящим мужчиной не обзывал. Все — доктор да доктор. Надоело!

— Даже тебя она своими женскими уловками умаслила. Ишь, сидит и тает от удовольствия! — проворчал дядюшка, словно ревнуя, что не только его одного Людмилочка порадовала комплиментом. — Но почему, дорогая, о других мужчинах ты говоришь уничижительно? Разве не знаешь, что слова, если их часто повторять, имеют свойство становиться действительностью? И тогда ты уже никогда не сможешь встретить достойного, так как тебе, по иронии судьбы, будут попадаться на жизненном пути только те, которые не заинтересуют тебя ни с какой стороны. Любовь должна быть слепой, глухой и молчаливой.

— Если ты такой умный, почему сам не женишься? — рассмеялась Мила.

— Ты стрелки-то не переводи, не обо мне сейчас речь. Я свое отжил. Для меня главное теперь — внуков дождаться.

— Дядюшка, ты совсем замучил меня своими разговорами. Посмотри, какой грустный сидит дядя Сема. Может, у него что случилось?

— И правда, Семен, что это ты как в воду опущенный? Чего молчишь-то? Или серьезное что?

— Более чем! Даже не знаю, с чего и начать, — нерешительно произнес Николаев.

Дядюшка и Мила участливо смотрели на притихшего доктора.

— Знаю, что надо что-то предпринять. А что — никак не решу.

— Да что у тебя стряслось-то? Хватит вилять, пень ты старый, начинай уже! Чего страху-то нагонять? Может, дело и выеденного яйца не стоит.

— Стоит. Еще как стоит!

— Да говори же! — рассердился дядюшка.

— Мне нужно сначала позвонить. Уже пора. — Николаев взглянул на часы и набрал номер на своем сотовом. — Это я… Да, слушаю… Да, понял, благодарю покорно, голубчик! Я ваш должник. — Он спрятал телефон в карман пиджака. — Нам нужно очень серьезно поговорить. Это касается безопасности Людмилочки.

— Ах вот оно что: ты в курсе ее проделок. Так это старая песня. Или что-то новое появилось? Детка, признавайся: что ты опять натворила?

— Ни сном ни духом. Мне и самой интересно. Неужели я снова что-то забыла? — Мила заговорщически подмигнула Николаеву. — В последнее время у меня беда с памятью.

— Сегодня утром в квартире Людмилочки… обнаружен труп Морева Кирилла Леонидовича, — тихо сказал Николаев. — В полицию поступил анонимный звонок, вот они и приехали. Дверь оказалась незапертой, а в квартире только тело. Кирилл убит выстрелом в сердце. Самоубийство исключено. По предварительным данным, смерть наступила восемнадцатого июля, то есть позавчера, ночью или под утро. Это все, что удалось узнать. И еще: тебя, Людмилочка, разыскивают, как главную подозреваемую.

— Но это же чушь полнейшая! Да как вообще они смеют меня подозревать! — в отчаянии воскликнула Мила, чувствуя себя безвольной и беспомощной марионеткой.

— А кого им еще подозревать, если не тебя? Квартира-то твоя. Когда ты узнал об этом, кто обнаружил тело? — обратился дядюшка к Николаеву.

— Только что. Перед самым отъездом позвонил один мой бывший пациент, журналист, предупредил, что, возможно, у Людмилочки большие неприятности. Он знает, что мы дружим. О трупе в квартире по телефону сообщил неизвестный. Мужчина.

— Так что же ты сразу-то ничего не рассказал! — расстроился дядюшка.

— О чем? А если это очередная утка? Ты первый назовешь меня сборщиком грязных сплетен, — оправдывался Николаев. — Да журналист и сам поначалу не был уверен в информации. Вот мы и договорились созвониться. Милу уже разыскивают. Ее домработницу Настю тоже. Для снятия с них показаний. Он посоветовал лучше не попадаться на глаза дознавателям: звери! А еще он сказал, что у нас не больше двух-трех часов, чтобы скрыться в неизвестном направлении.

— У кого это — «у нас»? — подозрительно спросил дядюшка.

— У нас троих. На днях я собирался в Швейцарию, так придется ехать немедленно. Вы со мной тоже отправитесь. Другого выхода нет. Мила ляжет в клинику под предлогом обследования: неизвестно ведь, что накопают на нее наши доблестные правоохранительные органы. Путь к отступлению всегда должен быть предусмотрен заранее. Рассосется все — вернемся чистенькими и здоровенькими. А если что пойдет не так — Милу признают невменяемой, и она избежит наказания.

— Это ничего, что я тут, рядом с вами сижу и слышу, как вы меня в психушку собираетесь упрятать?! — возмутилась пришедшая в себя Мила.

— А ты, значит, решила добровольно сдаться властям? Считаешь, что на миру и смерть красна? Или в имении мечтаешь отсидеться? Так имей в виду, что вот-вот здесь начнется столпотворение: полиция, журналисты, репортеры, твои фанаты и враги — в общем, все кому не лень. А что касается папарацци, так они уже наверняка мчатся сюда на всех парах, чтобы первыми собрать сливки и запечатлеть место твоего ареста, сам арест, а то и приглядеть за тобой, чтобы не удрала ненароком. А может, ты хочешь воспользоваться еще одной возможностью увеличить свою и без того сомнительную славу? Ведь для тебя все, кроме смерти, — пиар?

— Я ничего не понимаю! Ничего!

— Ты правда его не убивала? — растерянно спросил дядюшка.

— Считаешь, что я способна убить кого-то?! — Мила уставилась на дядюшку, губы ее дрожали от обиды. — Когда я уходила из квартиры около четырех часов утра, Кирилл был жив. Не совсем здоров, конечно, но жив. Я его всего-то пару раз стеганула хлыстом. И только!

— Но зачем?! — ахнул дядюшка.

— Затем, что он собирался меня убить! Я нашла спрятанный в тумбе пистолет, приготовленный для меня. И хлороформ.

— И ты только сейчас об этом говоришь?! Ненормальная! Да ты сразу же должна была вызвать охрану, а его сдать полиции.

— Он хотел задушить меня кнутом, и я навела на него пистолет. Только после этого он отступил. Но я же его не убивала! Желание, конечно, было. Но не сумасшедшая же я, чтобы убивать его в собственной квартире!