Лето Гелликонии - Брайан У. Олдисс

Билли испытал сладостно-мучительное чувство, представив вдруг, что все это устроено специально для него одного. Смерть могла прийти к нему не в любую минуту, но довольно скоро. Но скорая смерть стоила того, чтобы стоять здесь просто так, наслаждаясь возбуждающими аппетит ароматами и разглядывая монахов, уплетающих истекающие маслом лепешки. В высоте над ними, на фоне неба, вилось на ветру длинное красное полотнище с намалеванным золотом девизом: «Вся мудрость мира существовала всегда». Вдумавшись в смысл этой совершенно антинаучной гипотезы, Билли улыбнулся: уж он-то знал, что мудрость - это нечто иное, ее зарабатывают мучительным трудом в течение многих лет, выжимают из окружающего капля за каплей, и именно потому он здесь.

Стоя посреди столичной сутолоки, Билли понял, как непросто шла Гелликония к своей вере, отчего она так одержима религией теперь и каким образом вера в Акханабу ведет планетарное сообщество вперед по извилистому пути прогресса. Он с молоком матери впитал антипатию к религии, корни неприязни к вере в эфемерное сидели в нем очень глубоко; но теперь, когда вера окружила его со всех сторон, деваться стало некуда - отныне ему придется существовать в мире, где без веры люди не мыслили себе и дня жизни.

Он направился к прилавкам, где его немедленно заметили и окликнули; с ним заговорила торговка, рослая, с широким красным лицом, одетая небрежно и серо. Глядя на него, она помешивала в сильно дымящей жаровне угли. У Билли с собой были деньги - отличная подделка, изготовленная на Аверне. Этими деньгами его снабдили перед отлетом вместе с другим необходимым снаряжением. Протянув торговке несколько монет, он был взамен вознагражден большой аппетитно пахнущей лепешкой. На лепешке были выдавлены щипцами символы веры бога Акхи, один круг внутри другого, соединенные касательными. Впившись зубами в хлеб, он вдруг подумал, что главный символ Акханабы легко может представлять собой символическое изображение орбит пары светил, Беталикса и Фреира, обращающихся один вокруг другого.

– О чем задумался, красавчик? Нечего смотреть, ешь себе, да и все, - со смехом сказала торговка.

Кивнув, Билли двинулся дальше, жуя на ходу, гордый тем, что так легко и уверенно провел первый контакт с собратьями-людьми. В отличие от монахов он ел без жадности, не забывая о взглядах, устремленных на него с Аверна. Приканчивая лепешку, он горделиво выступал по улице. Вскоре та незаметно перешла в дорогу-серпантин, поднимающуюся к матрассильскому королевскому дворцу. Все было чудесно. Настоящая еда - выше всяких похвал. Гелликония - прекрасна.

Дорога приобретала все более знакомые очертания. Занимаясь исследованием истории семейства, вот уже три поколения носящего название королевского, Билли хорошо изучил устройство дворца и его окрестностей. Не один раз он просматривал архивную запись, запечатлевшую осаду сей твердыни армией деда теперешнего короля Борлиена.

Подойдя к стражу у главных ворот, он обратился к тому с просьбой допустить его к королю ЯндолАнганолу, предъявив при этом солдату фальшивую же верительную грамоту, рекомендующую его как полномочного эмиссара из отдаленной провинции Морструала. После краткого допроса в будке охраны его отконвоировали в одну из дворцовых пристроек и попросили ждать. После долгого ожидания он был наконец препровожден в другую половину дворца, где, как он знал, располагались покои советника Ирвраша.

Все привлекало к себе его внимание и казалось оригинальным, отлично исполненным - ковры, вычурная резная мебель с бесполезными завитушками, камины, толстые занавеси на окнах, закопченные потолки - на все он взирал, дрожа от возбуждения, словно в лихорадке. От жирной лепешки его пробирала икота. Мир вокруг был подобен волшебной мозаике, сложенной из потрясающих кусочков, и так во всем, даже в самых ничтожных мелочах, например в каждом волоконце ковра, на котором он стоял, - ковер, как догадывался Билли, был соткан мади. Во всем он искал отзвук прошлой истории планеты, все оценивал по старой привычке сопоставлять и анализировать.

Королева королев, сама МирдемИнггала, бывала в этой комнате, стояла, может быть, на этом самом ковре, на этом самом месте, ступала обутой в сандалию ногой по сказочным зверям и пестрым птицам, покорно и молча принимавшим на себя вес ее изящного тела.

Уставившись на ковер, Билли внезапно ощутил резкий приступ тошноты. Нет, это не может быть смерть, для нее еще слишком рано. Он схватился за живот. Если не смерть, тогда точно лепешка. Он оглянулся и, заметив кресло, сел.

За стенами дворца, частично видимый в его окошках, лежал мир, где все и вся имело по две тени. Совсем недавно Билли ощущал его знойное дыхание. Это был настоящий мир, мир его королевы, не то искусственное прибежище шести тысяч несчастных, откуда вышли он и Рози. Этот мир был прекрасен, но Билли не был готов к встрече с ним. Да, пожалуй, не готов…

Он снова икнул. Очень громко. Теперь он понимал, что имел в виду наставник, когда говорил, что он может быть счастлив и с Рози. С ней он мог воплотить все свои мечты. Но пока королева стояла на его пути, этому не дано было осуществиться. Сейчас, когда настоящая королева была так близко, об этом не стоило думать.

Дверь со скрипом отворилась - даже эта деревянная дверь была чудом. Появившийся стройный секретарь проводил Билли в покои советника. Советник СарториИрвраш собственной персоной должен был появиться здесь с минуты на минуту. А до той поры посетителю надлежало сидеть в приемной и ждать его. К великому облегчению Билли, икота прошла и резь в животе отпустила.

Появившийся в конце концов советник показался ему очень старым и усталым. Плечи советника были опущены, и весь его вид, несмотря на учтивость приветствий и церемонность, говорил, что он пребывает мыслями где-то совсем в другом месте. Выслушав Билли без всякого интереса, он проводил его в комнату, битком набитую книгами и свитками летописей, очевидно, в свой кабинет. На знаменитого советника Билли взирал с подобострастием и восхищением. Ну как же - видная историческая фигура. Когда-то, будучи еще худощавым молодым человеком с орлиным носом, СарториИрвраш стоял за спиной деда и отца ЯндолАнганола, помогал им вершить государственные дела Борлиена.

Гость и хозяин кабинета уселись друг напротив друга. Задумчиво дернув себя за усы, советник что-то пробормотал и вздохнул. Казалось, его присутствие вовсе не смущало Билли, который, стараясь держаться естественно и спокойно, неторопливо отрекомендовался и принялся описывать свое путешествие из Морструала, что у залива Чалси. Советник обхватил себя за плечи, словно желая укачать, как малое дитя.

Когда поток слов Билли наконец иссяк, он замолчал, и в кабинете повисла озадаченная тишина. Может быть, советник не понимает его алонецкого?

Подняв бровь, советник Ирвраш вдруг заговорил.

– Мы сделаем все, что в наших силах, дабы оказать вам всяческое содействие, сударь, хотя - хочу заверить вас - наша страна переживает не лучшие времена.

Мне необходимо обсудить с вами некоторые вопросы, а также встретиться с их величествами. Мне есть что вам предложить. Я имею в виду ценное знание, а взамен хочу услышать ответы на некоторые свои вопросы.